Нэй. Демоны наших душ - Вадим Альфредович Вятсон

не прошло и минуты разговора, как парень мягко и непринужденно принял эту тяжесть в свои руки. Девушка смущалась, но, видно, ей понравился этот молодой человек.

Так, мило болтая, молодые люди и ушли с площади, направляясь, скорее всего, к дому, где живет девушка.

Но, как оказалось, был еще и третий человек, весь их путь скрывающийся в тени домов, зорко следящий за воркующей парочкой и старающийся, чтобы его не заметили. Впрочем, юноше и девушке было не до оглядывания и смотрения по сторонам. Им было хорошо вдвоем, и мир вокруг просто не существовал.

Несколькими часами позже

Трактир «У Сола»

За небольшим столом юноша, уминающий то ли поздний обед, то ли ранний ужин. Его лицо спокойно, тело без напряжения. Но в душе все пело. Ему ведь было очень хорошо с этой немного невнимательной девушкой…

Но пока только хорошо. И на большее…

Ну, на большее есть ведь Райса…

– Красивая, – послышалось с высоты человеческого роста, и Нэй (конечно же, это был Нэй), несколько притупивший внимание (от соловьев в душе) и расслабившийся за едой (где палка учителя?), еле заметно вздрогнул от неожиданности. Поднял глаза и посмотрел на говорившего.

Перед ним стоял высокий, крепкий мужчина лет сорока.

Сильный…

Опасный…

С аристократическими чертами лица, в которых чувствовалось высокомерие, так странно смотрящееся в чистом, но все же трактире для низших слоев общества. Ну и лица здесь были соответствующие.

Что касается низших слоев…

Стоявший перед Нэем человек был первым в этом трактире (во всяком случае, на памяти Нэя первый), кто был облачен в камзол, и на голове которого все еще сидела треуголка. Снимет ее, когда к столу пригласят.

Как говорил Учитель: «следует людей научиться встречать по одежке, а уже потом влезать в их внутренний мир, в душу».

Целый ликбез (вот еще одно заумное слово из лексикона Учителя) провел с Нэем по поводу одежды и моды. Что такое мода, Нэй ничего не понял; ему казалось, что ничего не меняется на улице, где он постоянно видит множество людей, одетых так же, как и вчера и позавчера, и скорее так же будет и завтра. На что Учитель сказал: «Орса – провинция, вот побываешь в Мир Рошанском, все поймешь».

Впрочем, как он сказал, на самом деле основные тренды (вот, да, объясняя моду, Учитель так и сыпал словечками, от которых у Нэя голова раскалывалась) не менялись уже несколько сотен лет. Мода модой, но все смотрят, что надевает Король и Королева, и следуют их выбору. Например, был случай, когда Король Рошана, отец нынешнего короля – Грегор VI, надел старый запыленный камзол на выход. Он, говорят, в конце жизни стал рассеянным. Так весь придворный бомонд тут же из ящиков и сундуков повытаскивал старые запыленные камзолы, а где-то и проеденные молью, а если пыли не хватало, то ее специально заказывали (!), и эта мода длилась около месяца, несмотря на то, что Король уже на следующий день был в опрятном и чистом одеянии.

И еще из объяснений Учителя Нэй понял, что до Маркитона V все одевались «кто во что горазд», какие-то балахоны, накидки непонятные, пестрые костюмы и еще множество чего, что, в принципе, можно увидеть и сейчас, например, в цирке. В одеянии клоунов вот как раз такой наряд и носился. И сословия различались лишь по богатству и пестроте одеяний. У низших победнее и тусклее цвета, у аристократии все ярко и жутко слепит глаза.

Маркитон V первым надел камзол и треуголку. Облачил военных в гимнастерки, кителя, в штаны с лампасами и галифе защитного цвета; правда, при этом создал вычурные парадные костюмы для всех родов войск с роскошными камзолами и треуголками, эполетами и аксельбантами.

С тех пор мало что изменилось. Точнее, изменилось многое, но камзол, как главное одеяние мужчины и вполне обычные штаны, ботфорты и сапоги остались. Менялись кружева и оторочки, ткани и богатство отделки, пояса и ремни. Треуголки не менялись, но уже можно увидеть двууголки, но Нэю они не нравились, хотя и считалось, что занимают меньше места. И папахи, фуражки, пилотки, банданы и еще много чего, что можно надеть на голову (тут еще не сказано про разнообразие женских шляпок и чепчиков).

Что касается самого одеяния Нэя, то оно не сильно отличалось от общепринятого в низших кругах общества, в этом же самом трактире так было одеты большинство мужчин. Штаны, ботинки или сапоги из кирзы, самые дешёвые, но вполне себе надежные (у Нэя тоже были сапоги, но не из кирзы, а, по секрету, – из ярха, они долговечнее и надежнее, и в них ноги не сильно потеют, но выглядят почти как кирза, если не сильно чистить). Пояс со множеством сумочек он уже давно заменил на жилет со множеством карманов – разгрузку. Само собой, рубашка и легкая куртка. И, конечно же, нижнее белье. Еще в приюте привык без белья бегать, но Учитель чуть ли не палкой заставил, вколотил и научил Нэя заботиться о своей гигиене, благо баня или, скорее, умывальня присутствовала при доме Мелисы. Правда, все равно не каждый день, но раз в натиру Нэй пот все же свой смывал, что нельзя было сказать о присутствующих в зале трактира. Одежда была чистой в какой-то мере. В грязной просто не пустят, ну, если не дождь, конечно, но вот запах был не всегда приятный. Хм… Нэй уже стал его чувствовать, вот что значит комфорт и знания…

А вот женская мода была разнообразной. Красивые платья Нэя восхищали, в них женщины, даже самые простые, казались представительницами высшего света. Вот Райса наденет свое длинное, в пол, зеленое платье (и не только его, у нее было много платьев, и как она выбирала, что надеть в определенный момент, Нэй совершенно не понимал), и начинало казаться, что она аристократка в …цатом поколении.

Ну и, конечно, Учитель не обошелся без очередного умного слова – декор платьев. Так и сказал (с улыбкой), что для того, чтобы добраться до женского тела, нужно сначала разобраться с многообразием и фактурой декора. А декор, надо сказать, модный, разнообразный и довольно сложный: складки, кружева, перья, бусины, камни, золотые оторочки, украшения и тому подобные мелочи, приводящие любого мужчину в восхищение и трепет и усложняющие доступ к телу. Учитель смеялся, а вот Нэй при этом краснел, хотя был с ним полностью согласен, ведь порвать или сломать ничего нельзя, ведь можно и по голове получить, и страсть – не оправдание. И