Дьявольская радуга - Александр Годов

…Маша стоит на подоконнике и смотрит на прохожих. Он поддерживает ее и смеется. Эта кучерявая кроха оставила его сегодня без сил. Он носился за ней по комнате, причесывал куколок, возился с детским обедом и, наверное, поменял миллион памперсов. А Маше хоть бы хны — носится по квартире, полная сил и энтузиазма.

— Бибика! — говорит она.

— Да, бибика, — отвечает он.

— Бибика тр-р-р-р-р-р?

Он секунду колеблется и кивает:

— Бр-р-р-р.

Машенька смеется и показываем ему два передних зуба. Он стаскивает ее с подоконника, ставит на пол…

Свечи подрагивали в темноте, шипели фитили.

Дохляк сел на пол и облокотился спиной к двери. В комнате было тихо, как в осеннем лесу. То, что испытывал сейчас Николай, было больше похоже на приятную меланхолию. Это была не грусть, а скорее — печаль по «прошлому» Дохляку. Сегодня изменился мир. Сегодня был брошен вызов «архаровцам». Николай решил для себя, что больше не будет прятаться. Возможно, его сердце вновь завел бог. Для чего — пока не понятно, но Дохляк пообещал себе, что обязательно разберется во всем.

…на улице зима. Ночь, редкий снежок, минус девять градусов. Он и Алена возвращаются из магазина. Маши тогда даже в планах не было. Жена идет довольная: ей удалось найти те духи с ароматом роз, что так давно хотела купить. До дома совсем близко. Они идут и кушают мороженное. Такое мороженное шариками в вафельной трубочке. Ночь, редкий снежок, минус девять градусов. Редкие прохожие смотрят на них как на идиотов, но им все равно…

Николай еще немного посидел на полу, опустив голову и зажав руки коленями. В конце концов, он понял, что не может больше находиться рядом с трупом и вышел обратно в магазин, где его ждала двухлитровая бутылка минеральной воды вместо подушки и грязные витрины. Вряд ли удастся сегодня поспать. Он уже пытался заснуть в магазине, но мешали выплывающие из памяти воспоминания. И труп в подсобке.

Пригибаясь, Дохляк нырнул к стойке с комиксами. В магазинчике было темно. Солнце давно уже село, а звезды и луну скрывали плотные облака.

Николай зажмурился. Хотелось свернуться калачиком и погрузиться в собственные чувства. И темнота должна была помочь ему в этом.

— Но-о-о-очь, — шепотом сказал он и облизал пересохшие губы.

Дохляк бросил взгляд на дверь подсобки, высматривая пробивающиеся лучи света. Он не хотел задувать свечи в каморке: а вдруг ему все-таки надоест сидеть в темноте? Но «архаровцы» могли разглядеть свет, и поэтому пришлось плотно прикрыть дверь.

Город погрузился в больной сон. Выжившие прячутся на крышах домов, в мусорных кучах, в подвалах и канализациях в попытке обмануть «архаровцев». Твари же выходят на охоту, чтобы содрать с очередного полоумного бедняги кожу под романтическую музыку военных лет. Но сколько бы «архаровцы» не ловили живых мертвецов, все равно зомби не становится меньше. Почему? Нет ответа.

…Он, Алена и Маша возвращаются с пикника. Вечереет. Небо окрасилось дымкой рассвета. На улице достаточно тепло — градуса двадцать три. Алена и он выпили немного красного вина, поэтому у обоих блестят глаза и на щеках разливается румянец. Маша держит в руках пузатую бутылку «кока-колы». Вообще-то Алена запрещает дочке пить газировку: боится испортить желудок. Но ведь сегодня особенный день. Девятая годовщина свадьбы.

— Коль, а ты уверен, что два литра газировки для нее не много? — спрашивает Алена. Спрашивает потому, чтобы Маша ей возразила. Алена улыбается.

— Не много! — отвечает Маша и оттопыривает нижнюю губу. На кукольном личике отражается целая гамма чувств: обида, огорчение и возмущение.

Он смеется и пожимает плечами. Мол, ничего не поделаешь. Маше не возразишь. Алена порой упрекала его, что он слишком добрый с дочкой. Но как можно было запрещать этому милому комочку с золотистыми волосами?

— Пусть пьет, — говорит он.

Маша смеется, а Алена прижимается к нему и целует в губы…

Одна четкая, ясная мысль все же пробилась через смесь противоречивых эмоций и мыслей: нужно сопротивляться «архаровцам». Не надо сдаваться. Не надо. Да, именно так.

В магазинчике пахло шоколадом и пылью. Дохляк пообещал себе, что после того, как он избавится от трупа, обязательно приберется. Вымоет витрину, выкинет протухшие продукты, отдраит до блеска полы. Дохляк сравнил магазин с садом. Вместо бутонов роз, ромашек, фиалок повсюду росли сорняки. Но ничего: ему удастся вновь вернуть «саду» прежнюю красоту. Всегда можно вдохнуть жизнь в любую вещь или в любое место.

Бум-бум-бум. Сердце все не хотело остановиться и настойчиво билось. Дохляк сосредоточился на сердцебиении. Ему показалось, что если считать удары, то моторчик в груди остановится, и Николай вновь превратится в Дохляка-мертвяка. Но сердце продолжало жить.

…Вокруг него толпятся родители с детьми. Запредельно шумно. Галдеж такой, что хочется закрыть уши руками и бежать-бежать скорее в машину. Но он заставляет себя улыбаться и терпеть выпавшие на его душу мучения. Все-таки Машенька идет в первый класс.

Алена держит букет с пятью розами. Цветы он купил сегодня ранним утром. На лепестках роз блестят капельки воды — только что прошел дождь.

Маша щебечет с мальчиком (поправка: с будущим одноклассником). Она вся такая нарядная, хоть отправляй на подиум: воздушное розовое платьице, банты в волосах, белые чулочки и белые туфельки. Ангел во плоти.

— Сфотографируй ребенка, — говорит Алена.

Он мысленно ругает себя за нерасторопность, достает фотоаппарат и…

Дохляк схватился руками за голову и свернулся калачиком на полу. Жена, дочь. Дочь, жена. Воспоминания каменными плитами падали на него, заставляя ожившее сердце стучать быстрее. Дохляк и был бы рад отказаться от картинок из прошлой жизни, но только не знал как.

Тоска раздирала душу.

Ночь наполнялась звуками. Заиграли граммофоны где-то поблизости от магазина. На улице послышались тяжелые спокойные шаги. «Архаровцы» просыпались. Городу нужна была еда.

Силой воли Дохляк заставил себя остаться в магазинчике, хотя его так и подмывало спрятаться в подсобке. Вдруг «архаровцы» учуют труп? Тогда он, Дохляк, сможет попытаться убежать… Нет! Хватит скрываться! Если «архаровцы» придут, то он будет бороться!

«Правильно. Не сдавайся!» — Голос в голове Дохляка принадлежал Алене.

А ради чего бороться?

«Ради меня».