Сестра моего сердца - Читра Дивакаруни

Мистер Маджумдар снова кашлянул, он предпочел бы, чтобы его сын вел себя более сдержанно, как подобает жениху, и сказал:

— Ну что ж, осталось обсудить всего несколько деталей. Раз нашему сыну так понравилась ваша дочь, мы решили заключить брак здесь. Хотя, если быть откровенными, в паре других семей, например, Бхадури из Боубаджара, нам предложили очень неплохое приданое.

— Отец! — перебил его Сунил. — Мы же договорились не упоминать о приданом.

— Пожалуйста, не перебивай меня, — продолжил отец. — Я сказал, что мы не будем требовать приданого, и я свое обещание сдержу. Без всякого сомнения, миссис Чаттерджи, имея такое прекрасное происхождение, хорошо знает, что подобает в таких случаях. Для меня безупречная репутация всегда значила намного больше, чем все деньги мира. Именно поэтому я и прекратил общение с семьей Бхадури, как только нам стало известно о старом семейном скандале: одна из их незамужних родственниц покончила с собой. Думаю, вы понимаете, почему. Я не намерен родниться с семьей, в которой имели место подобные инциденты. Лучше пусть будет некрасивая девушка из бедной семьи, сказал я своей жене, чем девушка из семьи с таким позорным пятном. И знаете, семей с запятнанной репутацией очень много. Вы будете потрясены, миссис Чаттерджи, чего только не открывалось: тайные любовные связи, беременности, сбежавшие девушки, которых потом силком возвращали домой…

Я, как загипнотизированная, смотрела на губы мистера Маджумдара. Ужас распахнулся бездной в моей груди, и мне казалось, что моя душа сейчас пропадет там. Я повернулась к Анджу, но она даже не смотрела в мою сторону, с блаженной улыбкой слушая Сунила, который что-то шептал ей на ухо. Я была уверена, что она не слышала ни слова из того, что говорил мистер Маджумдар.

Ах, Анджу, если б ты не была так ослеплена любовью… Что же будет с тобой, если я сбегу с Ашоком?

— Вообще, — продолжил отец Сунила, — наши переговоры с семьей Бхадури продвинулись уже достаточно далеко, но, как я сказал своей жене, я готов безжалостно порвать всякие отношения с самым уважаемым семейством, даже в последний момент. Речь, в конце концов, идет о репутации семьи. Я готов даже после свадьбы отправить невесту обратно к ее родителям, если узнаю что-то нелицеприятное, например…

— Пожалуйста, Маджумдар-бабу, — поспешно перебила его Гури-ма, — только не при девочках! Анджу, Судха, может, вы покажете Сунилу наш сад? Ты слышишь меня, Анджу?

Мы вышли из гостиной. Мне хотелось схватиться за стену, но она ходила ходуном, словно волна. Когда мы вышли в сад, солнце казалось мне выжженной в небе дырой. В мозгу стучала мысль: отец Сунила никогда не согласится на брак сына с девушкой, чья кузина сбежала с мужчиной, которого встретила в кинотеатре.

— Я вернусь через минуту, Сунил. Хочу показать тебе папину книгу Вулф, — сказала Анджу, касаясь руки Сунила. — Судха, подождите меня в жасминовой беседке.

Какой счастливый голос был у Анджу, словно у поющей весной птицы. Я так боялась, что она спросит, чем я взволнована, но она была так влюблена, что не заметила ничего и тут же убежала.

Но Сунил понял, что со мной что-то не так, и, когда мы подошли к беседке, спросил:

— Тебе нехорошо?

— Наверно, из-за жары, — ответила я.

— Обопрись на мою руку, — ласково сказал Сунил.

Он вел меня к скамейке в беседке из жасмина, которую я так любила. Но сейчас запах цветов казался мне слишком сладким, даже тошнотворным, а пятна тени на земле — разинутыми пастями чудовищ, которые вот-вот меня проглотят. Любое мое решение причинит боль близким людям. Если я сбегу, то сломаю жизнь Анджу, а если нет, то разобью сердце Ашока. Я шла спотыкаясь, с закрытыми глазами.

— Осторожнее, — сказал Сунил, схватив меня за руку.

Что за злая доля выпала мне, почему я должна так мучиться, делая выбор?

И тут меня осенило. Это не моя карма. Я же расплачиваюсь за поступки отца — моего обаятельного, безрассудного отца, который принес столько горя семье Чаттерджи.

И было правильно, что теперь настал черед его дочери испытать боль.

Мы сели на скамейку, и я, сделав глубокий вздох, попыталась открыть глаза. Моя голова немного прояснилась, и я, заметив, что Сунил всё еще держит меня за руку, пришла в замешательство. Его лицо было так близко, и он смотрел на меня пристальным и изумленным взглядом.

— Ты такая красивая, — сказал он каким-то изменившимся и обволакивающим голосом. — Я никогда не встречал таких, как ты, ни в Америке, ни в Индии. Если бы я встретил тебя раньше твоей кузины…

Вдруг, страшно испугавшись его тона и смысла его слов, я сказала внезапно охрипшим голосом, едва слышно:

— Пожалуйста, отодвиньтесь от меня.

И Сунил медленно, двигаясь словно под водой, отпустил мою руку и отодвинулся на край скамейки. На лбу у него блестели капельки пота, и он дышал так тяжело, словно запыхался после долгого бега.

— Да, это было непростительно с моей стороны, извините. Я не знаю, что нашло на меня, — сказал он, прижав к глазам пальцы.

Я видела, что он говорил искренне и напуган своим поступком не меньше меня. Но от этого мне стало еще хуже, словно я в чем-то провинилась.

Мне было больно дышать, в горле пересохло, и я не могла сказать ни слова. Да и что можно было сказать? И вот, наконец, я услышала быстрые и легкие шаги Анджу.

— Извините, что я так долго, — начала она, переводя дыхание. — Я не туда положила книжку. Судха, только не говори мне, что за всё время ты не сказала ни слова! — и, обращаясь теперь к Сунилу, добавила: — Она бывает застенчивой поначалу, но как только познакомится с тобой поближе, будет болтать без умолку.

И Сунил ответил ей деревянным голосом:

— Надеюсь, так и будет.

Неужели только я услышала намек в его фразе? Я боялась встретиться с ним взглядом, увидеть это выражение беспомощной покорности в его глазах. Глупо, но я почувствовала себя виноватой, когда сказала Анджу, что у меня болит голова и я хочу пойти к себе.

— Ты дойдешь одна? — спросила Анджу. — Хочешь, я пойду с тобой?

Но она уже уселась поближе к Сунилу, касаясь его плечом, и открыла книгу. Я не винила ее, ведь мне было хорошо знакомо чувство, когда кажется, что твое сердце бьется в унисон с сердцем любимого мужчины, когда ты не можешь думать ни о чем, кроме того, что сидишь рядом с ним. И всё, чего ты хочешь в данную секунду — остаться с ним наедине, навсегда. А потом ты снова и снова вспоминаешь шелк горячих губ, прикосновения рук, похожие на касания крыльев птицы, такой дурманящий, ни с чем не сравнимый запах его тела. Ты думаешь: а жила ли ты вообще до него? И всё, что ты знаешь — если не увидишь его снова, то умрешь.

Я была рада за Анджу, действительно рада.

— Ничего страшного, не волнуйся за меня.

Я пошла к себе, а моя грудь была наполнена битым стеклом.

В шорохе гравия под моими ногами слышалось «Ашок, Ашок, Ашок…», и с каждым шагом я удалялась от него и приближалась к будущим потерям.

Той ночью я написала письмо, в котором объяснила Ашоку, почему не могу бежать с ним даже после свадьбы Анджу. На следующее утро я передала его Сингх-джи вместе с кольцом Ашока, которое я достала тайком из ящика Анджу.

— Вы уверены? — грустно спросил Сингх-джи.

Я кивнула и ощутила, как по моим щекам катятся горячие слезы. Как хорошо, что хотя бы перед Сингх-джи мне не надо было их сдерживать.

— Но почему, беги? Не бойтесь, Ашок-бабу продумал каждую мелочь. Этому молодому человеку можно доверять, он — настоящая жемчужина, как говорят у нас в Пенджабе…

«Я верю ему всем своим сердцем!» — хотелось закричать мне, но было лучше, если Сингх-джи подумал бы, что я так поступаю, потому что боюсь за себя. Я не хотела, чтобы поползли хоть какие-то слухи, которые потом дошли бы до Анджу, и она могла догадаться об истинной причине.

— Пожалуйста, иди. И не приноси никакого ответа, я уже всё решила.

Вечером, когда я вошла в спальню Анджу, она сидела у окна и смотрела в темноту за окном. Весь день я с трудом балансировала на грани смеха и слез, и увидев ее, почти сорвалась.

Мне пришлось окликнуть ее два раза, чтобы она, наконец, обернулась. Я увидела легкую улыбку на лице Анджу и поняла, о ком она думает. Она протянула мне руки — очень медленно, словно во сне. И я, коснувшись ее пальцев, заставила себя улыбнуться.

— Как ярко сегодня сияют звезды, Судха! Мне кажется, что всю свою жизнь я спала в подводном царстве, как принцесса в замке змей. Я могла так прожить всю жизнь, как моллюск, если бы судьба не послала мне Сунила. Подумать только: он любит меня! Меня! Разве не чудо?

— Да, — ответила я.

А что еще я могла сказать? И добавила:

— А я решила не бежать с Ашоком. Я выйду замуж за Рамеша.

— Что ты сказала? — застыла пораженная Анджу. И, сдвинув брови, пушистые, как гусеницы, которых мы ловили в детстве, сказала: — Ты ведь любишь Ашока! Как ты можешь даже подумать о том, что будешь жить без него?