Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен) - Александр Галич

ЗАКЛИНАНИЕ ДОБРА И ЗЛА

Здесь в окне, по утрам, просыпается свет,Здесь мне, все, как слепому, на ощупь знакомо…Уезжаю из дома! Уезжаю из дома!Уезжаю из дома, которого нет.

Это дом и не дом.Это дым без огня.Это пыльный мираж или Фата-Моргана.Здесь Добро в сапогах, рукояткой наганаВ дверь стучало мою, надзирая меня.

А со мной кочевало беспечное Зло.Отражало вторженья любые попытки,И кофейник с кастрюлькой на газовой плиткеНе дурили и знали свое ремесло..

Все смешалось – Добро, Равнодушие, Зло.Пел сверчок деревенский в московской квартире.Целый год благодати в безрадостном мире –Кто из смертных не скажет, что мне повезло?!

И пою, что хочу, и кричу, что хочу,И хожу в благодати, как нищий в обновке.Пусть движенья мои в этом платье неловки –Я себе его сам выбирал по плечу!

Но Добро, как известно, на то и Добро,Чтоб уметь притвориться – и добрым, и смелым,И назначить, при случае, – черное – белым,И веселую ртуть превращать в серебро.

Все причастно Добру.Все подвластно Добру.Только с этим Добрынею взятки не гладки.И готов я бежать от него без оглядкиИ забиться, зарыться в любую нору!..

Первым сдался кофейник: Его разнесло,Заливая конфорки и воздух поганя…И Добро прокричало, гремя сапогами,Что во всем виновато беспечное Зло!

Представитель Добра к нам пришел поутру,В милицейской (почудилось мне!) плащ-палатке…От такого, попробуй – сбеги без оглядки,От такого, поди-ка, заройся в нору!

И сказал Представитель, почтительно-строг,Что дела выездные решают в ОВИРе,Но что Зло не прописано в нашей квартире,И что сутки на сборы – достаточный срок!

Что ж, прощай, мое Зло! Мое доброе Зло!Ярым воском закапаны строчки в псалтыри.Целый год благодати в безрадостном мире –Кто из смертных не скажет, что мне повезло!

Что ж, прощай и – прости!

Набухает зерно.Корабельщики ладят смоленые доски.И страницы псалтыри – в слезах, а не в воске,И прощальное в кружках гуляет вино!

Я растил эту ниву две тысячи лет –Не пора ль поспешить к своему урожаю?!Не грусти! Я всего лишь навек уезжаю От Добра и из дома –Которого нет!

ОПЫТЫ

…Не так ли я, сосуд скудельный, Дерзаю на запретный путь.

Стихии чуждой, запредельной, Стремясь хоть каплю зачерпнуть?

УПРАЖНЕНИЯ ДЛЯ ПРАВОЙ И ЛЕВОЙ РУКИ

1. ДЛЯ ПРАВОЙ РУКИLargo

…Хоть иногда подумай о других!Для всех, равно, должно явиться слово.Пристало ль – одному – средь всеблагих,Не в хоре петь, а заливаться соло?!

И не спеши, Еще так долог путь.Не в силах стать оружьем – стань орудьем.Но докричись хоть до чего-нибудь,Хоть что-нибудь оставь на память людям!

2. ДЛЯ ЛЕВОЙ РУКИModerato

Как могу я не верить в дурные пророчества:Не ушел от кнута, хоть и сбросил поводья.И средь белого дня немота одиночестваОбступила меня, как вода в половодье.

И средь белого дня вдруг затеялись сумерки,Пыльный ветер ворвался в разбитые окна,И закатное небо – то в охре, то в сурике,Ни луны и ни звезд – только сурик и охра.

Ах, забыть бы и вправду дурные пророчества,Истребить бы в себе восхищенье холопьеПеред хитрой наукой чиновного зодчества:Написал, Подписал – И готово надгробье!

3. ДЛЯ ОБЕИХ РУКLento

Я запер дверь (ищи-свищи!),Сижу, молю неистово:– Поговори! Поклевещи –Родной ты мой, транзисторный!По глобусу, как школьник,Ищу в эфире путь:– Товарищ-мистер Гольдберг,Скажи хоть что-нибудь!…

Поклевещи! Поговори!Молю, ладони потные,Но от зари и до зариОдни глушилки подлые!Молчит товарищ Гольдберг,Не слышно Би-Би-Си,И только песня СольвейгГремит по всей Руси!

Я отпер дверь, открыл окно,Я проклял небо с сушею –И до рассвета, все равно,Сижу – глушилки слушаю!

ОСТРОВА

Ах, где те острова,

Где растет трын-трава,

Братцы?!

Говорят, что где-то есть острова:Где растет на берегу трын-трава,Ты пей, как чай ее,Без спешки-скорости,Пройдет отчаянье,Минуют хворости.Вот, какие есть на свете острова!..

Говорят, что где-то есть острова,Где не тратят понапрасну слова,Где виноградныеНа стенах лозаньки,И даже в праздникиНе клеют лозунги.Вот, какие есть на свете острова!..

Говорят, что где-то есть острова,Где четыре – как закон – дважды два.Кто б ни указывалИное – гражданам,Четыре – дважды дваДля всех и каждого.Вот, какие есть на свете острова!..

Говорят, что где-то есть острова,Где неправда не бывает права,Где совесть-надобность,А не солдатчина,Где правда нажита,А не назначена!..Вот, какие я придумал острова!..

ОПЫТ НОСТАЛЬГИИ

…Когда переезжали через Неву, Пушкин спросил:

– Уж не в крепость ли ты меня везешь?

– Нет, – ответил Данзас, – просто через крепость на Черную речку самая близкая дорога!

…То было в прошлом феврале И то и дело Свеча горела на столе…

…Мурка, не ходи, там сыч, На подушке вышит!

Не жалею ничуть, ни о чем, ни о чем не жалею,Ни границы над сердцем моим не вольны, Ни года!Так зачем же я вдруг, при одной только мысли шалею,

Что уже никогда, никогда…Боже мой, никогда!..

Погоди, успокойся, подумай –А что – никогда?!Широт заполярных метели,Тарханы, Владимир, Ирпень –Как много мы не доглядели,Не поздно ль казниться теперь?!

Мы с каждым мгновеньем бессильней,Хоть наша вина не вина,Над блочно-панельной Россией,Как лагерный номер – луна.

Обкомы, горкомы, райкомы,В подтеках снегов и дождей.В их окнах, как бельма трахомы(Давно никому не знакомы),Безликие лики вождей.

В их залах прокуренных – волкиПинают людей, как собак.А после те самые волкиУсядутся в черные «Волги»,Закурят вирджинский табак.

И дач государственных охраУкроет посадских светил,И будет мордастая ВОХРаСледить, чтоб никто не следил.

И в баньке, протопленной жарко,Запляшет косматая чудь….

Ужель тебе этого жалко?Ни капли не жалко, ничуть!

Я не вспомню, клянусь, я и в первые годы не вспомню,Севастопольский берег,Почти небывалая быль.И таинственный спуск в Херсонесскую каменоломню,И на детской матроске –Эллады певучая пыль.

Я не вспомню, клянусь!Ну, а что же я вспомню?УсмешкуНа гадком чиновном лице,Мою неуклюжую спешкуИ жалкую ярость в конце.

Я в грусть по березкам не верю,Разлуку слезами не мерь.И надо ли эту потерюПриписывать к счету потерь?

Как каменный лес, онемело,Стоим мы на том рубеже,Где тело – как будто не тело,Где слово – не только не дело,Но даже не слово уже.

Идут мимо нас поколенья,Проходят и машут рукой.Презренье, презренье, презренье,Дано нам, как новое зреньеИ пропуск в грядущий покой!

А кони?Крылатые кони,Что рвутся с гранитных торцов,Разбойничий посвист погони,Игрушечный звон бубенцов?!

А святки?А прядь полушалка,Что жарко спадает на грудь?Ужель тебе этого жалко?Не очень…А впрочем – чуть-чуть!

Но тает февральская свечка,Но спят на подушке сычи,Но есть еще Черная речка,Но есть еще Черная речка,Но – есть – еще – Черная речка…

Об этом не надо!Молчи!

СЛУШАЯ БАХА

М. Растроповичу

На стене прозвенела гитара,Зацвели на обоях цветы.Одиночество Божьего дара –Как прекрасноИ горестно ты!

Есть ли в мире волшебнейЧем это (Всей докуке земной вопреки) –Одиночество звука и цвета,И паденья последней строки?

Отправляется небыль в дорогуИ становится былью потом.Кто же смеет указывать БогуИ заведовать Божьим путем?!

Но к словам, ограненным строкою,Но к холсту, превращенному в дым, –Так легко прикоснуться рукою,И соблазн этот так нестерпим!

И не знают вельможные каты,Что не всякая близость близка,И что в храм ре-минорной токкатыНедействительны их пропуска!

ВОСПОМИНАНИЕ ОБ ОДЕССЕ