Дань с жемчужных островов - Кристина Стайл

На сей раз Конан не смеялся. Словно ища подтверждения едва шевельнувшейся где-то в подсознании догадки, он поискал глазами, нет ли среди лежавших у ног Амарис серого пса с рыжими пятнами. Так и есть! Вот он, положил голову на лапы и едва пошевеливает кончиком толстого хвоста. Повернувшись к Амарис, варвар спросил:

— А как зовут этого пятнистого красавца?

Женщина испуганно взглянула на него и с небольшой заминкой ответила:

— Фални. А почему он тебя заинтересовал?

— Просто он кажется спокойнее остальных, — пожал плечами киммериец, стараясь не смотреть Амарис в глаза. — Они все такие настороженные, а этот…

— Да, — встрепенулась женщина, — у Фални необычный для мастафов характер. Он добрый. Но это, — тут же добавила она, — вовсе не значит, что он не годится для сторожевой службы. Наоборот. С ним легко договориться. Только бойцовой собаки из него никогда не получилось бы. Да я к этому и не стремилась. Ни один из этих пяти псов никогда не выходил на ринг. Они рождались такими… исключительными… В общем, я сразу решила оставить их на развод.

— Ладно, — сменил тему Конан. — Что-то мы засиделись в каюте. Давай выйдем на палубу. Вечер обещал быть тихим и теплым.

Они долго стояли у борта, любуясь игрой волн и блеском отражавшихся в воде звезд. Амарис старалась казаться беспечной и много говорила, откликаясь громким смехом на каждую, даже самую тусклую, фразу своего спутника. А он, наоборот, говорил мало, и по упрямой морщине, которая залегла посреди его открытого лба, было ясно, что Конан напряженно о чем-то думал.

Глава VI

Тихое, спокойное утро не предвещало беды. Ласковое тепло солнечных лучей, постепенно превратившееся в томную жару, разморило пассажиров, и они лениво бродили по палубе, словно сонные мухи, или дремали в каютах, и даже матросы, казалось, не спешили выполнять команды кормчего, а танцевали какой-то плавный танец. И только Арам, стоя у руля, напряженно вглядывался в даль, туда, где от горизонта на смену легким белым облачкам поднимались светло-серые тучи.

— Идет шторм, — сказал он стоявшему рядом Конану.

— Какой шторм? — удивился киммериец. — Даже ветра нет. Посмотри, паруса повисли, как щеки ростовщика.

— Тем страшнее может оказаться буря, — нахмурился кормчий. — Ты даже не представляешь, каким грозным бывает Вилайет.

— Еще как представляю! — воскликнул Конан, вспомнив, в какой кошмар довелось ему попасть по пути в Шандарат.

Тогда погиб «Ильбарс» — стодвадцативесельная галера, гордость Туранского флота, налетев на Драконью Челюсть, скалистую гряду в северной части Вилайета. Из всех находившихся на корабле выжил только Конан. То, что с ним приключилось позже, когда он попал на борт летающего корабля, свободно путешествовавшего по разным временам, словно по тихой водной глади, не стерло из его памяти грохота вздымавшихся волн, треска разлетавшихся на щеп-досок и предсмертных криков друзей.

— Еще как представляю, — тихо повторил он и добавил: — Хотелось бы мне верить, что ты можешь ошибаться. А если нет, да пребудет с нами милость Митры.

Словно отвечая на его слова, неожиданно налетел сильный порыв ветра и резко толкнул корабль вперед. Облака о бешеной скоростью понеслись по небу, и вскоре их сменили сначала светлые, а потом тяжелые свинцовые тучи. Унылое завывание ветра постепенно перешло в грозный гул, поднялись высокие волны, которые то подбрасывали нудно вверх, то стремительно бросали его вниз. Купцы поспешили укрыться в каютах, так как на палубу то и дело пани обрушиваться потоки холодной воды, и находиться им ней стало небезопасно.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — крикнул Конан Араму, стараясь перекричать вой ветра.

— Нет. У меня опытная команда. Справимся сами. Ты лучше побудь с нашей пассажиркой. Успокой ее.

Киммериец кивнул и поспешил в каюту Амарис. К его приятному удивлению, женщина не выглядела ни особо испуганной, ни растерянной, хотя бледность, залившая ее щеки, говорила о том, что чувствует она себя не так хорошо, как старается показать.

— Мы погибнем? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Чушь какая! — воскликнул Конан. — Это еще не настоящая буря. Так, непогода. Арам уверен, что его команда боа труда справится.

— Мне обязательно надо попасть в Туран. Я не могу погибнуть, — словно не слыша слов варвара, продолжала Амарис.

— Успокойся, — Конан присел рядом с ней и прижал ее к своей могучей груди, словно маленького ребенка. — Все будет хорошо. Такие бури не бывают долгими. Это совсем не опасно. Иначе люди и вовсе перестали бы плавать по морям.

— Да, да, конечно, — поспешно согласилась Амарис, но в тот миг ветер так сильно толкнул корабль, что он чуть не опрокинулся, и в широко открытых желто-зеленых глазах промелькнул ужас.

— Знаешь что, — нарочито весело предложил Конан. — Расскажи-ка мне лучше о твоем третьем муже. Он походил на кого-нибудь из двух первых?

— Нисколько, — наконец-то улыбнулась Амарис. — Урихар был купцом из Шема, и…

— Купцом из Шема? Пройдоха, наверное, каких свет не выдавал!

— Отнюдь, — обиделась женщина. — Мы же договорились, что ты не будешь смеяться.

— О купце из Шема речи не было, — расхохотался Конан. — Ну ладно, ладно, не обижайся. Я буду внимательно слушать. Ни словечка не пророню.

Сидя на пороге своей торговой лавки и глядя на проходивших мимо людей, которые почему-то вовсе не спешили раскупить у него все товары, Урихар частенько подумывал о том, что его предкам повезло несравненно больше, чем ему. Когда прапрадед Урихара пришел в Асгалун из далекой северной Аквитании, тот был столицей объединенного Шема и блистал, как и подобает крупному процветающему городу. Далекий предок легко и быстро освоился в столице и вскоре стал одним из наиболее ловких и удачливых купцов. Дело росло и процветало до тех пор, пока Шем снова не превратился в страну, состоящую из отдельных городов-государств, постоянно соперничавших друг с другом. Правда, торговля и после этого не угасла, ибо каждый город славился различными изделиями и остро нуждался в том, что производили соседи. Именно поэтому недавно умершие родители Урихара оставили наследнику немалое состояние и довольно прочные связи. Но сейчас, чтобы успешно торговать, приходилось много времени находиться в пути, перемещаясь в разные края, а в родном городе покупателей осталось не так уж много.

Да и о былом величии Асгалуна напоминали теперь лишь грандиозные каменные монументы. Роскошных домов, из которых некогда состояла столица, почти не осталось, и хоть город стал центром самого большого государства в Шеме, Пелишти, здесь гораздо чаще можно было видеть жалкие полуразваленные хижины, чем прочные и удобные дома, говорившие о достатке и благополучии хозяев.