Холод Малиогонта - Андрей Щупов

- Пожалуй, не стоит. Закройтесь. Этого будет достаточно. Нас узнаете по голосу.

- Ну, а если подойдут чужие?

- Смотря кто чужие!

- Верно, чужие чужим рознь. Если кто-то нуждается в помощи, мы не в праве отказывать. Мда... В общем дело у вас здесь есть, занимайтесь им и не думайте о пустяках.

- Пустяки-то пустяки, но если встретите вдруг бригадира, не мешало бы у него проконсультироваться. Насчет питания и так далее. Все-таки он у нас бригадир, и директор, и профсоюзный вожак.

- Это ради бога! Если встретим, обязательно спросим. А, возможно, и сюда приведем.

С барабанным грохотом поезд пронзал тьму. Длинная металлическая змея, проглотившая сотни людей, тонны пестрого багажа, уложенного в сумки, рюкзаки, портфели и кейсы. В одном из вагонов многосуставчатого содрогающегося тела лежали в объятиях двое.

Женщина забылась в коротком сне, мужчина бодрствовал. Глядя прямо перед собой, он рассеяно улыбался и время от времени прикасался к собственному носу, как бы убеждаясь в реальности происходящего. Ни мгла, ни стрелки любимых ручных часов не светились, но это его ничуть не смущало. Незачем видеть то, что видеть неприятно. Тем более, что примерное местоположение поезда он себе представлял. Скоро могли начаться ужасные места, а посему выглядывать в окна простым смертным настоятельно не рекомендовалось. Не всякую реальность можно переварить. Для пассажиров рокового поезда проще было НЕ ВИДЕТЬ. Да и сам он не слишком возражал против всеобщей слепоты. Как ни крути, скуку заточения удалось развеять, и темнота превратила его в принца, явившись естественным обрамлением царственного образа. По-настоящему ВЗРОСЛЫМИ взрослые ощущают себя только рядом с детьми. Так было сейчас и с ним. Затюканный на съезде коллегами, он вновь возвращал себе утраченную уверенность. Слова произносились с силой, убеждавшей его самого, голос, суховатый и скучный, приоделся в бархат, в рокочущее благородство. Верно говорят, что люди не довольствуются одной логикой. Явь - это день, и, как правило, - суховата. Поэтому лучшие из сказок рассказываются всегда ночью. Звездное безъязыкое небо готово аплодировать любой фантазии. Да и сами люди, лишенные угрозы дневного разоблачения, меняются, уподобляясь детям. Податливыми лепестками разум и слух раскрываются, впитывая то, что не усваивается в светлое время суток...

В дверь осторожно постучали. Носатый принц приподнялся. Не было никаких сомнений, что в коридоре кто-то находится. Он чуть прищурился. Нет, это всего-навсего люди. Не Варгумы и не Лападанды, страна которых простиралась за окном. Двое блуждающих по вагонам мужчин... Опасаясь, что женщина может проснуться, носатый принц описал рукой в воздухе призрачный полукруг. Идиллии тем и славятся, что хрупки и не вечны. Их следует опекать. От шума и вторжения. Паутина, протянувшаяся над спальной полкой, оградила их от стука посторонних. Точнее сказать, ЕЕ оградила, - "Гамлет", разумеется, продолжал слышать все.

- ...У меня такое ощущение, что пустует половина состава. Не могут же все спать!

- Они или спят или напуганы.

- Может, мы слишком деликатно стучимся?

- Не знаю... Но не устраивать же здесь бедлам.

- Тогда тронемся дальше?

- Придется...

Прослушав крохотный диалог, носатый удовлетворенно вздохнул. Люди не желают ждать, люди не могут терпеть. А ведь лучше счастливого неведения ничего нет! Что им всем, непоседам, нужно?.. Он неловко пошевелился, и женщина сонно спросила:

- Что-то случилось, милый?

- Ничего. Придворные затеяли интрижку, но стража мигом их успокоила.

- Значит все в порядке?

- В полном.

- И королевство датское спит?

- Оно почивает...

Федор Фомич сунулся было в купе, но столкнулся с Марковским.

- И здесь пусто?

- Не совсем. На багажной полке чей-то чемодан, но больше ничего.

- Странно...

- Странно другое. То, что некоторые купе заперты изнутри. Мне постоянно мерещится, что там кто-то притаился.

- Возможно. Но если они не отзываются, значит, тому есть причина?

- Наверняка есть...

- И что нам теперь делать?

- А вы забыли про наш эксперимент? Проверка наличия тоннеля и так далее. Впрочем, начнем со шпал...

- Вы тоже допускаете, что все это может быть искусной имитацией? Я имею в виду наше движение?..

- Дорогой мой Федор Фомич! В нашем положении можно допускать все что угодно. Тоннель в иномиры, террористов, обитателей Луны, Марса, Альфа-Центавра... Мы, как тот маленький крот, что выбрался на залитый солнцем пляж и зажмурился. Всюду - нечто, и при этом никакой определенности.

- Но как вы собираетесь проверить наличие шпал?

- Очень просто. Тут у меня ложка из нашего вагона-ресторана. Я привязываю ее к куску шпагата и в переходе между вагонами опускаю в какую-нибудь щель. Знаете, есть там такие справа и слева. А дальше будем следить за натяжением и прислушиваться.

- Действительно просто... Но вы уверены, что это безопасно?

- Конечно, нет! Но для того мы, черт побери, и экспериментируем! Чтобы знать - что опасно, а что нет.

- Ага... - Федор Фомич ощупал возникшее перед ним препятствие. По-моему, это тамбур. Слева туалет, справа окно с мусорным коробом.

- Тогда смелее вперед! Позади без малого целый вагон. Пока, как видите, мы невредимы.

- Вы использовали не тот глагол. Мы не можем видеть.

- Не придирайтесь к словам, дорогуша. Так... Кажется, мы у цели. Поступим следующим образом: я открываю дверь и встаю на колени. Ваша задача - придерживать меня за плечо или за шиворот.

Грохот ударил в уши, они ступили на вибрирующие плиты. Протянув руку, Марковский притронулся к подрагивающему железу. Федор Фомич нагнулся к нему и тоненько прокричал.

- Будьте осторожны! Где-то здесь электрический кабель.

Марковский опустился на корточки и неторопливо размотал бечеву. Главное - не прищемить руку. Он медленно изучал клацающее сочленение. Две стальные плиты, чуть сбоку узкая полоска свободного пространства. Именно сюда пускают струйку нетерпеливые дети. Впрочем, не только дети... Марковский подумал, что шум мешает осмыслить результат эксперимента. Отчего-то припомнилось, что обычное колесное стаккато несколько тише. Или он никогда не прислушивался к нему?..

Сунув ложку в щель над плитами, исследователь стал медленно травить бечеву. Вот сейчас!.. Должен произойти удар о шпалу, потом еще и еще... Ложка будет волочиться, подпрыгивать и бренчать. То есть, бренчания они, разумеется, не услышат, но что-то все равно произойдет.

Марковский ощутил, как где-то под желудком морозными искрами зарождается холодок. В щель над плитами ушло более метра бечевы. Она свисала свободно, чуть покачиваясь, как если бы он размотал ее, встав на табурет, прямо перед собой. В руках остался лишь короткий кончик. Может быть, привязать галстук?..