Насморк - Станислав Лем

Я замер с полуоткрытым ртом как идиот. Барт молча глядел на меня.

- Они все лысые... - наконец выдавил я.

- Лысые?

- Начинающие лысеть. Подождите! Да. У Деккера тоже проявилась тонзура на темени, однако - ничего.

- Зато вы не лысеете, - заметил Барт.

- Что? Ах да, я не лысею. Это недостаток? Но раз с Деккером ничего не случилось, хоть он и начал лысеть... Впрочем, какая может быть связь между облысением и приступом безумия?

- А какая - между безумием и диабетом?

- Вы правы, доктор, это запрещенный вопрос.

- Неужели вы пропустили эту их особенность - облысение?

- Тут, знаете ли, дело обстоит так. Мы продифференцировали множество тех, кто погиб, и сравнили с множеством тех, кто возвратился из Неаполя невредимым. Эта деталь, конечно, всплыла. Сложность заключалась в том, что обнаружить лысину наверняка можно лишь у покойника: уцелевшие могли скрывать, что носят парик. Человеческое самолюбие в этом вопросе чертовски чувствительно, и невозможно дергать каждого за волосы или пристально разглядывать чью-то шевелюру. Для точного диагноза потребовалось бы отыскать косметическое заведение, где такой человек заказал парик или прибегнул к подсадке волос, а на это у нас не было ни времени, ни сил.

- Вам это казалось таким существенным?

- Мнения разделились. Некоторые сочли это пустяком - если среди пациентов Стеллы были люди, скрывавшие, что они лысеют, какая тут связь с трагической судьбой остальных ревматиков?

- Допустим. Но раз вы обращали внимание на состояние их волос, что именно вас поразило минуту назад?

- Корреляция отрицательного порядка. То, что ни один из умерших лысины не скрывал. Никто из них не носил парика, не подвергался пересадке волос, не наращивал на голом черепе растительность... Делают и такие операции.

- Знаю. И что же?

- Ничего, кроме того, что все жертвы лысели и не делали из этого тайны, в то время как среди уцелевших имелись и лысые, и люди с нормальными шевелюрами. Меня вдруг осенило, что у Деккера была плешь, только и всего. Мне показалось, будто я напал на горячий след. Такое ощущение охватывало меня не раз. Поймите, я так влез в это дело, что мне стало мерещиться. Я вижу духов...

- О, это уже похоже на наитие, одержимость, на тайное заклятие. Духи... А может, в этом что-то есть?

- Вы верите в духов? - вытаращил я глаза.

- Может, достаточно того, что верили они? Как по-вашему? Допустим, в Неаполе практикует какой-то прорицатель, который охотится на богатых иностранцев...

- Хорошо, допустим! - Я заерзал в кресле. - И что дальше?

- Можно предположить, что он с помощью разных трюков, приемов пытается завоевать их доверие, скажем, даром дает им некий чудодейственный тибетский эликсир, а на самом деле - наркотическое снадобье, чтобы подчинить их своей воле, заверяет, что это снадобье исцелит от всех недугов, - и вот из сотни таких людей десять или одиннадцать, приняв по легкомыслию в один прием слишком большую дозу...

- Ага! - воскликнул я. - Допустим. Но тогда итальянцы о чем-нибудь подобном слыхали бы. Их полиция. Впрочем, распорядок дня некоторых жертв мы изучили так тщательно, что нам известно, в котором часу они выходили из гостиницы, как были одеты, в каком киоске и какие газеты покупали, в какой кабине на пляже раздевались, где и что ели, какую оперу слушали, - так что подобного "гуру" мы могли упустить в одном-двух, но не во всех случаях. Нет, ничего такого не было. Да это и правдоподобно. Итальянского они почти не знали. Неужели швед с высшим образованием, антиквар, почтенный предприниматель ходили бы к итальянской гадалке? Наконец, у них на это не было времени...

- Как убежденному, но не побежденному мне полагается еще один выстрел! - поднялся Барт со своего кресла. - Если они клюнули на какой-то крючок, который их осторожно подсек, то это был крючок, не оставлявший следа... Согласны?

- Согласен.

- Итак, "это" брало их в порядке частном, интимном, индивидуальном и вместе с тем мимоходом. Секс?!

Я помедлил с ответом.

- Нет. Вероятно, некоторые из них заводили какие-то связи, но это совсем не то. Мы изучили их жизнь столь тщательно, что не пропустили бы таких значительных факторов, как женщины, эксцессы, связанные с ними, или посещения домов свиданий. Тут, очевидно, должен быть совершенный пустяк...

Я сам удивился последним своим словам, поскольку до сих пор так не думал. Но Барт подхватил:

- Пустяк с летальным исходом? Почему бы и нет? Нечто такое, чему предаются по тайному влечению, старательно скрываемому от окружающих... И при этом мы с вами подобного, может, и не стыдились бы. Возможно, только известную категорию людей разоблачение подобной страстишки компрометировало бы...

- Круг замкнулся, - заметил я, - вы вернулись в сферу, из которой изгоняли меня, - к психологии.

За окном посигналила. Доктор поднялся - он показался мне неожиданно молодым, - посмотрел вниз и погрозил пальцем. Гудки оборвались. Я с удивлением обнаружил, что смеркается, взглянул на часы, и мне стало не по себе - я сидел у него четвертый час! Встал, чтобы попрощаться, но Барт и слышать об этом не хотел.

- О нет, дорогой мой. Во-первых, вы останетесь ужинать, во-вторых, мы ни о чем не договорились, а в-третьих, или скорей во-первых, я хочу перед вами извиниться. Я поменялся с вами ролями! Взялся за вас как следователь! Не стану скрывать: у меня была определенная цель, может быть, недостойная хозяина дома... Мне хотелось узнать о вас и через вас то, чего нельзя почерпнуть из материалов. Атмосферу дела способен передать только живой человек, в этом я убежден. Я даже попытался малость расшевелить вас колкостями, и, должен признаться, вы сносили это великолепно, хотя и не столь бесстрастно, как вам, наверное, кажется, - до бесстрастности игрока в покер вам далеко. Если я и могу чем-то оправдаться перед вами, то лишь тем, что у меня благие намерения, - я готов впрячься в это дело... Однако присядем на минутку. Ужин еще не подан. У нас звонят...

Мы опять уселись. Я испытывал немалое облегчение.

- Я займусь этим, - продолжал Барт, - хотя шансы на успех невелики... Можно узнать, как, собственно, вы представляли себе мое участие?

- Дело позволяет, пожалуй, прибегнуть к многофакторному анализу... начал я осторожно, взвешивая каждое слово. - Не знаю вашей, программы, но знаком с программами подобного типа и думаю, что следственная программа должна с ними в чем-то совпадать. Это загадка не столько для детектива, сколько для ученого. Компьютер, разумеется, не укажет виновного. Но этого виновного как неизвестную величину можно спокойно исключить из уравнений: решить проблему означает разработать теорию гибели этих людей. Сформулировать закон, который их погубил...