Расколотый рыцарь - Девни Перри

Его ореховый взгляд затвердел до гранита. А может, и нет.

Мои ладони были липкими. Сердце подпрыгивало в горле. А Дэш даже не моргнул.

Как Брайс могла жить с этим парнем? Почему она выходит за него замуж? Он был ужасающим. Мне казалось, что я нахожусь на другом конце огнемета.

Дэш поднял бровь, напоминая мне, что он задал вопрос, на который, как он ожидал, я отвечу независимо от того, что скажет его жена.

— Нет, — выдавила я из себя, не сводя с Дэша пристального взгляда. Танкетки кричали мое имя, но я не опустила взгляд на пол. — Мы еще не знаем друг друга по-настоящему.

— Мы все еще учимся. — Исайя обнял меня за плечи, и это прикосновение послужило мне оправданием, чтобы отвести взгляд. — Спорим, вы, ребята, тоже. Вы с Брайс познакомились за несколько недель до нас с Женевьев, верно?

Брайс фыркнула. — Очень верно.

Я проглотила смех. Исайя мог бы с таким же успехом сказать Дэшу, чтобы он засунул его себе в рот.

Исайя никак не прокомментировал отношение Дэша ко мне. Я знала, что он придерживается жесткой линии в качестве сотрудника Дэша, и не винила его за то, что он не вмешивается в драму. Но я должна была знать, что он прикроет меня.

Я прислонилась к его боку, посмотрела вверх, чтобы сказать: — Спасибо.

— Мне нравится, что мы не все знаем друг о друге, — сказала Брайс. — Это весело — каждый день узнавать что-то новое.

Брайс улыбалась, но в ее улыбке был резкий оттенок — молчаливый выговор, и Дэш слегка опустился.

Чувствовал ли он себя в меньшинстве, три к одному? Сработает ли это в мою пользу? Или он будет бороться изо всех сил, чтобы выйти победителем? Дэш не показался мне человеком, способным проиграть. У меня свело живот, я боялась, что ситуация станет еще хуже.

— Есть новости от Воинов? — спросил Исайя у Дэша, меняя тему.

Он покачал головой. — Ничего. И никаких признаков.

— Я слежу за новостями Эштона, — сказала Брайс. — Я связалась с этой газетой, чтобы представиться, и они присылали мне свои еженедельные выпуски. Единственной новостью, связанной с нами, были похороны воина.

Брайс использовала свое положение совладелицы газеты, чтобы держать нас всех в курсе событий. Она тратила время, которого у остальных из нас не было, на чтение новостей из соседних округов, и она знала о событиях в городе больше, чем кто-либо другой.

Я объединяла всю собранную ею информацию со своими собственными исследованиями.

Пока ничего не бросалось в глаза, но я не собиралась сдаваться. Я собрала досье на каждого живого члена Tin Gypsies и начала собирать имена Воинов.

Это был медленный процесс, но у меня было время до суда над Дрейвеном. Если Джим и заметил, что каждый день я провожу обеденный перерыв, приклеившись к экрану и блокноту, он никак это не прокомментировал.

Оказалось, что он вовсе не был хитрым.

На самом деле он был самым понимающим и благосклонным работодателем из всех, что у меня были. Он постоянно хвалил меня, благодарил за то, что я выполняю работу, за которую он мне платит. Мне потребовалось несколько недель, чтобы понять, что этот человек был абсолютно искренен и ничего в его благодарности не было из-за Дрейвена.

Работа стала настолько приятной частью моего дня, что я перестала проверять на сайте службы занятости наличие вакансий в других фирмах города.

Кроме того, в данный момент у меня были все нужные связи, чтобы продолжать копать.

Первым воином, которого я исследовала, был тот, из хижины.

Через несколько недель после нашего похищения власти опубликовали заявление о пожаре, в том числе о личности человека, погибшего в хижине. Его звали Эд Монтгомери, и ему было тридцать три года. Даже при мысли о его имени у меня по коже побежали мурашки.

Эд жил в Эштоне, городке в трех часах езды, который воины Арроухед называли своим домом. Поскольку огонь в хижине горел так долго и так жарко, полиция была вынуждена подтвердить личность Эда по стоматологическим записям.

В тот день он не носил жилет Воинов. Наш похититель носил, но не Эд. Я до сих пор могу представить себе одежду Эда с предельной ясностью. Выцветшие джинсы. Черная толстовка. Тяжелые ботинки. Я никогда не забуду звук этих ботинок. Этот стук был саундтреком к моим кошмарам. Когда я оставалась одна, когда страх брал верх над здравым смыслом и я позволяла ужасу плыть по моим венам, эти ботинки отдавались эхом в каждом ударе моего сердца.

Но Эд был мертв — обугленный труп. За это я была ему бесконечно благодарна.

— Прошел месяц. — Исайя наморщил лоб. — Каковы шансы, что Воины исключили нас?

— Это вопрос времени, — сказал Дэш. — Воины потеряли человека. Они могут вести себя тихо, но они не остановятся, пока не добьются справедливости. Мы можем только надеяться, что они поймут, что это были не мы.

Я опустила глаза на деревянный пол, потому что избегать взгляда Дэша было самым простым способом скрыть нашу ложь.

— Есть новости от Джима по этому делу? — спросил Брайс.

— Нет. — Я покачала головой. — Он держит меня подальше от этого.

— И тебе следует держаться подальше от этого. — Дэш указал на меня своей бутылкой пива. — Джим — хороший адвокат. Он знает, что делает, и мы не можем допустить, чтобы кто-то все испортил.

Мой рот открылся. — Ты намекаешь на то, что я намеренно вмешиваюсь в процесс над Дрейвеном?

— Не знаю. — Он отпил пива. — Из-за него убили твою мать. Может быть, это твоя месть?

— Нет. — Я стиснула зубы. — Я хочу, чтобы настоящий убийца заплатил.

Вот почему я была здесь. Единственное, что удерживало меня в Клифтон Фордж, — это обещание, данное Исайе, и желание найти убийцу мамы. Дэш может быть моим родственником, но он может идти в жопу. И когда я однажды уеду, он никогда больше не услышит о своей сестре.

— Дэш, — шипела Брайс. — Немедленно. Угомнись.

— Надо задать вопрос, детка. Мы ничего о ней не знаем, а она занимает влиятельное положение.

— Ты ведешь себя как придурок, — ответила Брайс.

— Все в порядке. — Я встала прямо, выше, вырываясь из рук Исайи. Дэш должен был видеть, что я могу стоять на ногах. — Моя мать была убита. У нас это общее. Тебя бы устроило, если бы человек, убивший ее, остался безнаказанным?

— Нет.

— Тогда у нас это тоже общее.

Он выглядел почти злее, зная, что у нас есть общие черты. Мое сердце бешено колотилось, пока я