Раскаленная стужа - Дениз Домнинг

Лицо леди Мэв исказилось от ненависти. Но бурные протесты хранителя платья не давали ей возможности говорить.

– Я… с ней? – пальцы Хьюго вцепились в рукава платья. – Невозможно, нет, только не я! – Он страстно повторял одно и то же, беспрестанно покачивая головой. – Я бы никогда не смог отплатить черной неблагодарностью за то доверие, которое оказывали мне лорды Грэстана. Я работал здесь многие, многие годы, и никто не сомневался во мне. – Его голос набирал силу. – Почему вы ей верите? Ведь она же всего лишь женщина! Как смеет она обвинять меня в нечестности? Да это же только предлог, чтобы оправдать ее скверные подсчеты и желание избавиться другой высокородной дамы в этом замке!

Ровена повернулась к нему с презрительно-покойным выражением:

– Я была бы рада пригласить сюда и нанять любого клерка, которого ты порекомендуешь, чтобы проверить все твои счета. Я нисколько не сомневаюсь, что и он подтвердит то, в чем я убедилась сама.

Губы Хьюго зашевелились, словно он отвечал ей, снова и снова губы его шептали слова, но ничего не было слышно. Глаза казначея расширились, и он схватился за грудь.

– Гилльям, – закричала Ровена. – Он не дышит! Помоги мне! – Она попыталась поддержать хранителя платья, но успела поймать только краешек его рукава, и тот тяжело рухнул на пол.

Молодой рыцарь опустился возле Хьюго на колени и потрогал его за шею.

– Сердце все еще бьется, – проговорил он, поднимая казначея на руки, словно он весил не больше Джордана. – Я как-то раз видел, как один человек умер, когда точно так же схватился за грудь.

Гилльям опустил Хьюго на скамью. Тот застонал, веки его задрожали.

– Эй, ты! – позвала Ровена горничную. – Принеси воды и полотенце.

– Нет, постойте, – произнес казначей приглушенным шепотом. Лицо Хьюго напряглось, он поморщился от боли.

– Мне нужен только священник. Я не хочу умирать без покаяния.

– Позовите святого отца, – приказала Ровена, не глядя, к кому обращается. Затем подошла и опустилась на колени рядом со скамьей. – Это означает, что ты должен покаяться в грехах перед смертью. Что толку говорить что-нибудь глухому священнику?

Гилльям замахал рукой, прося ее отойти. Ровена не обращала на него внимания:

– Правду! Ты же брал деньги из сокровищницы и передавал их леди Мэв?

– Да, – неровно вздохнул Хьюго, – они у нее. – Еще один приступ боли заставил его скорчиться. – О, Господь Всемогущий, как же я согрешил! Похоть и вожделение заставили меня домогаться этой женщины, но лишь для того чтобы превратиться в ее раба. И теперь жизнь моя кончается из-за моих грехов!

– Где она? – пронзительно выкрикнул Гилльям.

Ровена огляделась: леди Мэв рядом не было.

– Убежала, – прошептала она, чувствуя, как тяжело становится на душе. Неужели они упустили ее?

– Сначала все было так прекрасно, – продолжал Хьюго. – Благодаря ей я чувствовал себя, точно на небесах. Она была такой милой и доброй, и я даже думал, что мы поженимся. Я дарил ей много всего, прекрасные вещи – дары любви.

– Прикажите стражникам задержать леди Мэв. Пусть перевернут весь город, если это окажется нужным, – загремел голос молодого рыцаря. – Оставайся с ним. Я пойду и приведу ее, – Гилльям вскочил на ноги и бросился из комнаты. Ровена заняла его место, поддерживая лежавшего на скамье казначея.

– Но ей все казалось мало. Она говорила, что все это только тряпки и безделушки, а разве она не стоит большего? – Слеза покатилась, заблестев, из-под его полузакрытых век. – А когда я сказал ей, что на большее я просто не способен, то она принялась угрожать мне… Она грозилась, что все расскажет лорду Рэннольфу. А ведь я прослужил здесь без малого тридцать лет.

– Я знаю, – ответила она и положила прохладную ладонь на его влажный лоб. – Ты отличный казначей. Я еще с никогда не видела такой твердой руки и такого прекрасного почерка. За тебя многое говорит тот факт, что ты даже не пытался сокрыть свои преступления. Как будто хотел, чтобы тебя кто-то разоблачил.

– Наверное, так оно и было. – Хьюго закрыл глаза, и послышались всхлипывания, больше похожие на кашель, и слезы одна за другой покатились по его лицу.

Ровена держала его за руку, пока рядом с ними не преклонил колени священник. Затем, желая дать умирающему и святому отцу возможность остаться наедине, она жестом отозвала слуг.

– Мы нашли ее, миледи! – К ней приближались два стражника, ведя леди Мэв. Высокородная дама выкрикивала проклятия и яростно сопротивлялась, пытаясь ударить их ногами. – Она хотела убежать через задние ворота.

– Хорошо. Держите ее крепче. А ты, – Ровена приказала одному из слуг, – пойди и сообщи обо всем сэру Гилльяму.

– Ах, конечно, дорогая, зови его, – прошипела женщина, внезапно успокоившись, – и что же ты тогда сделаешь? Силой тебе со мной не справиться! Ты думаешь, твои слуги послушают тебя, если я прикажу им этого не делать? Я ведь только позволяла тебе играть роль леди Грэстан, хозяйки. – Она сплюнула, выкрикивая ругательства. – Но ты ошибаешься, если думаешь, что здесь у тебя есть хоть какое-нибудь положение. Слуги боятся меня, они знают, что такое перечить настоящей леди. – Эй, ты! – окликнула она служанку, которая стояла среди других, наблюдая за ходом этой драмы. – Ты помнишь, что с тобой было, когда ты ослушалась моего приказания?

Горничная ахнула и прижала руки к груди. Она начала испуганно пятиться, стараясь спрятаться за спины других и отчаянно озираясь вокруг.

Смех леди Мэв прозвучал холодно и отчетливо.

– Да, твои слуги отлично запомнили меня.

– Попробуй угрожать хоть одному из них, – это будет означать, что ты угрожаешь мне, – отрывисто бросила Ровена.

– Ой, тра-ля-ля, вы только послушайте, как эта пава пытается меня лягнуть! И что же дальше? Кроме того, ты ведь захочешь вернуть свое состояние, – беззаботно добавила она таким тоном, словно по бокам ее не стояли два дюжих охранника.

– Шлюха! – По залу к ним широким шагом приближался Гилльям, с откровенной ненавистью глядя на свою сладострастную свояченицу. – А ну, говори леди Ровене, что ты сделала с деньгами!

Ярость отпечаталась на ее бледных гладких щеках двумя пунцовыми пятнами.

– Мальчишка, который еще не бреет бороды, и какая-то монашка не отнимут у меня то, что я нажила таким трудом. Неужели вы хоть на минуту могли подумать, что Рэннольф поверит вашим обвинениям? Так подумайте еще разок. Когда этот простолюдин окажется в могиле, кто сможет свидетельствовать против меня? Я выиграю эту войну! Рэннольф любит меня, и вы не посмеете ничего сделать!

Гилльям отшатнулся, словно от удара.

– Ты лжешь!

– Ах, любимый, да ты ревнуешь! – нежно проворковала она.