Горец и леди - Патриция Грассо

Когда первый гнев все же прошел, Йен попытался помириться с женой. К несчастью, у Бригитты были другие намерения. Она невозмутимо отвергла все его попытки сблизиться вновь. Непривыкший иметь дело с неуступчивыми женщинами, Йен был порядком обескуражен: ему очень не понравилось, что его отвергли – это было для него внове, и он чувствовал себя прескверно. Однако в неповиновении Бригитту было бы трудно обвинить.

Чего не было, того не было. В один из невеселых дней Йен вынужден был признать: «Моя жена подчиняется малейшим моим приказам и готова исполнять любые мои прихоти». В самом деле, она вела себя с ним с той ледяной вежливостью, которая уже начинала выводить его из себя, не говоря уж о том, что это задевало его гордость. Теперь находиться рядом с Бригиттой было все равно что оказаться посреди снежной бури в горах.

Однажды утром он окликнул жену, когда она проходила через двор:

– Бригитта, постой.

– Да, милорд? Слушаю вас.

– Не хочешь ли прокатиться сегодня со мной верхом, дорогая? – спросил он с мягкой улыбкой.

– Нет, благодарю, – отказалась она, но тут же добавила: – Но если это приказ, я, естественно, повинуюсь.

У Йена вытянулось лицо от разочарования.

– Нет, это всего лишь приглашение.

– В таком случае прошу меня извинить.

И с этими словами Бригитта удалилась, оставив его в полной растерянности посреди почти пустого двора.

Проходя как-то днем через сад, Йен вспомнил, что в это время там обычно играет Гленда. Но с тех самых пор, как из Данриджа исчез Хитрец, веселый смех и беготня взапуски в саду прекратились. Сад был тих, словно вымер, однако Йен все же заметил там две фигуры. Выглядевшие словно два ангела, заброшенные в этот мир несправедливости и скорби, Бригитта и Гленда сидели в самом дальнем уголке зимнего сада. Именно тогда Йен и решил, что отчаянные обстоятельства требуют и отчаянных мер. Только одна вещь на свете может вернуть улыбку его жене. А пока что…

Хотя Йен поклялся себе, что не будет принуждать ее к любви насильно, спать рядом с Бригиттой и не касаться ее оказалось самым мучительным из всех испытаний. Раздражение его все усиливалось, а терпение подходило к концу. Если уж его жена решила повиноваться ему во всем, соблаговолит ли она признать и его супружеские права? Пришло время вновь испытать на ней искусство обольщения – один из многих его талантов.

Улегшись в постель, Йен решил поначалу просто поговорить. Бригитта лежала, повернувшись к нему спиной. Он приподнялся над ней и коснулся ее плеча. Удивленная, она повернулась и с недоумением взглянула на него. Йен мгновенно прижал ее спиной к подушке и в отчаянном, жадном поцелуе приник к губам Бригитты. Никакого ответа. Целовать ее было все равно что целовать камень, хотя и очень приятный на ощупь. Отпрянув, Йен встретил ледяной взгляд ее зеленых глаз.

– Мне что, теперь раздвинуть ноги? – холодно спросила она. – Как прикажешь?

У Йена тут же пропало всякое желание. Выругавшись про себя, он откатился в сторону и повернулся к ней спиной.

А Бригитта, глядя на широкие плечи мужа, терзалась болью и отчаянием. Она любила его, но могла ли она простить грубое обращение с ней и жестокость по отношению к безобидному лисенку?

Заговорщики наконец добились успеха, и зверь был пойман. Теперь оставалось только сделать это свершение общим достоянием. Действовать решили, как только подадут ужин. Находясь в разных местах большого зала, заговорщики с тревогой наблюдали за теми, кто сидел за главным столом. Бригитта безмолвствовала между свекром и мужем.

– С наступлением весны, – говорил Йен отцу, – я бы хотел прокатиться с Бри в Эдинбург. Если ты не возражаешь, конечно.

Взгляд Бригитты тотчас же обратился к Йену. А Черный Джек вопросительно поднял бровь, спрашивая себя, что за игру затеял его сын.

– Не вижу, почему бы и нет.

– Я подумал, что тебе не помешали бы несколько новых платьев и безделушек, – сказал Йен Бригитте. – А в Эдинбурге прекрасные модные лавки. Возможно, ты бы захотела приобрести для нашей спальни несколько восточных ковров?

«Подкуп», – подумала она, бесстрастно глядя на мужа. Это была совсем не та реакция, которой он ожидал.

– Как прикажете, милорд.

– Черт побери! – воскликнул Йен, хлопнув кулаком по столу. – А тебе-то самой этого хочется?

Бригитта ответила так же невозмутимо:

– Я желаю только услужить вам, милорд. Как вы соблаговолили мне объяснить, муж командует, а жена повинуется. – Она невесело улыбнулась. – И я не собираюсь оспаривать этот закон.

Черный Джек поперхнулся вином, Перси прыснул, а лицо Йена потемнело от гнева.

– Не напоминай мне об этом, – прошипел он и отвернулся.

– Как пожелаете, милорд.

В этот момент к ним и приблизилась Мойра.

– Лорд Йен, наш Кевин просит разрешения поговорить с вами. Дело срочное.

Воспользовавшись, случаем, чтобы уйти, Йен двинулся к выходу, где его дожидался Кевин. Бригитта проследила за ним взглядом, стараясь понять, о чем он разговаривает с молодым человеком. А когда Кевин высоко поднял в правой руке лису, чтобы Йен мог получше рассмотреть ее, Бригитта в ужасе едва не задохнулась и резко поднялась со своего места. Не сводя взгляда с мертвого зверька в руке Кевина, она быстро пересекла зал и подошла к мужу.

– Вот лиса, которая убивала цыплят, – сказал Йен, взглянув на нее.

– Но на Хитреце был желтый ошейник.

– Хитрец не виноват, – сказал муж, кивком отпустив Кевина. – Ну, ты довольна?

– Довольна? – Бригитта грустно усмехнулась. – Но ведь Хитреца больше нет рядом со мной. Он один в лесу – если еще жив. Я никогда не прощу тебе этого.

– Не будь смешной, – бросил Йен, схватив ее за руку. – Хитрец зверь, и относиться к нему следует соответственно. Зверь, он и есть зверь. Если тебе хочется кого-то нянчить, я сделаю тебе ребенка, твоего собственного.

Бригитта выдернула руку.

– Ты можешь распоряжаться мной во всем, но ты не можешь распоряжаться моей любовью. Я не хочу ребенка от тебя.

И с этими словами она вылетела из зала.

Следующие недели были еще более мрачными. Невыносимая тоска затянула замок как паутиной. Заговорщики были обескуражены провалом своей затеи. Мойра хотела придумать что-нибудь еще, но ей воспротивился Джеми. Они сделали, что могли, и пора Йену и Бригитте самим научиться разрешать свои супружеские проблемы. Сприн поддержала его, и Мойра неохотно уступила.

Так был упущен Йеном и Бригиттой этот маленький шанс помириться. Теперь и он отвечал жене такой же холодностью. Каждое утро, прежде чем она просыпалась, Йен уезжал из Данриджа и возвращался только к ужину. А ночью не входил в комнату, пока не был вполне уверен, что Бригитта уже спит.