Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе - Артур Дойл

Нас глубоко взволновал рассказ этого человека, а говорил он настолько искренне и выразительно, что мы слушали застыв и не проронив ни слова. Даже Грегсон и Лестрейд, blase (blase – пресыщенные) всеми видами преступлений, с нескрываемым интересов следили за рассказом задержанного. Когда он замолчал, мы неподвижно сидели в тишине, нарушаемой лишь скрипом карандаша Лестрейда, заканчивающего свою стенографическую запись.

– Осталась лишь одна деталь, которую мне хотелось бы узнать, – наконец произнес Шерлок Холмс. – Что за человек приходил ко мне за кольцом по объявлению?

Джеферсон Хоуп шутливо подмигнул моему приятелю.

– Свою тайну я уже вам раскрыл, – произнес он. – Но я не хочу причинять неприятности другим людям. Я увидел ваше объявление и подумал – может быть, это ловушка, а может, действительно, кто-нибудь нашел мое кольцо. Мой друг вызвался пойти и проверить. Думаю, вы не станете отрицать, что он вас ловко провел.

– Это уж точно, – искренне ответил Холмс.

– Ну, а теперь, джентльмены, – важно заговорил инспектор. – Мы должны в точности соблюдать все формальности закона. В четверг заключенный предстанет перед судом, на который вас тоже пригласят. До тех пор ответственность за него лежит на мне, – с этими словами он позвонил, появились два тюремных надзирателя, которые увели Джеферсона Хоупа. А мы с Шерлоком Холмсом отправились на станцию, подозвали кэб и направились на Бейкер-стрит.

Глава 7

Заключение

Всех нас предупредили, что в четверг мы будем вызваны в суд. Но когда этот день наступил, наши показания уже не понадобились. Джеферсона Хоупа призвал высший судья, чтобы вынести ему свой самый строгий и справедливый приговор. Ночью после ареста его аневризма лопнула и на утро его нашли на полу тюремной камеры, лежащего со счастливой улыбкой на лице, словно умирая, он оглянулся на уходящую жизнь и понял, что прожил ее не зря.

– Грегсон и Лестрейд, наверное, места себе не находят от злости, – заметил Холмс, когда вечером мы обсуждали происшедшее накануне событие. – Он умер, а с ним исчезли и все надежды на громкую рекламу.

– Не вижу, чтобы они много сделали для поимки преступника, – ответил я.

– Не важно, сколько вы сделали в этом мире, – горько заметил мой товарищ. – Главное, вы сумели убедить людей, что сделали много. Но все равно, – продолжил он после паузы уже веселее. – Я ни за что не отказался бы от этого расследования. В моей практике я не встречал более интересного, захватывающего дела. Простое по сути, оно, тем не менее, содержит немало поучительного.

– Простое! Вот уж не думал! – воскликнул я.

– На самом деле его с трудом можно назвать сложным, – произнес Шерлок Холмс, глядя на мое удивленное лицо. – И вот вам элементарное доказательство – я посредством обыкновенных умозаключений без посторонней помощи за три дня сумел поймать преступника.

– Верно, – ответил я.

– Я уже как-то вам объяснял, что нечто необычное призвано помогать нам, а не мешать. При решении задач подобного рода очень важно выяснить причинно-следственную связь событий с самого начала, сделать своего рода анализ прошлого. Это чрезвычайно важное качество, способность к которому можно развить довольно легко. Но люди почему-то практически перестали им пользоваться. Решая повседневные проблемы, конечно, полезнее просчитывать все наперед, прогнозировать будущее, забывая о прошлом. Из пятидесяти одного человека пятьдесят могут мыслить синтетически, и всего лишь один – аналитически.

– Признаюсь, вы правы, – ответил я. – Но я не совсем понимаю, куда вы клоните.

– Да, да, конечно. Позвольте объяснить вам все попонятнее. Большинство людей, если вы предоставите им цепочку происшедших событий, предскажут вам результат. Они в уме сложат все звенья этой цепи и просчитают, что в итоге может произойти. Однако, существует немного людей, у которых внутреннее чутье развито настолько, что они способны, имея готовый результат, сказать вам, какие события ему предшествовали. Вот эта способность и есть то, о чем я вам говорю, то есть анализ прошлого.

– Теперь мне все ясно, – произнес я.

– Перед нами возник тот самый случай, когда, был известен результат, а все остальное нам предстояло выяснить самим. Теперь позвольте мне продемонстрировать вам, шаг за шагом, ход моих мыслей. Как вы уже знаете, я подошел к дому пешком, не обремененный мыслями о предстоящем расследовании. Естественно, в начале я осмотрел дорогу, на которой, как мне уже удалось вам рассказать, я увидел четкие отпечатки колес. Они, как я установил из расспросов в ходе расследования, были оставлены ночью. По ширине этих отпечатков я убедился, что ночью сюда приезжал именно кэб, а не частный экипаж, – обыкновенный лондонский кэб намного уже карет господ.

Вот вам и первое звено цепи. Затем я медленно пошел по садовой дорожке, которая, собственно, представляла собой смесь глины с землей – как раз именно на такой почве все оставленные отпечатки прекрасно видны. Без сомнений, эта дорожка казалась вам сплошным грязным месивом, но для моего опытного глаза каждый след, оставленный на ее поверхности, имел определенное значение. В работе детектива нет ничего важнее, чем искусство читать следы – к сожалению, сейчас этому практически не уделяют внимания. К счастью, я много занимался этим, и умение читать следы стало, практически, моей второй натурой. Я заметил не только тяжелые следы, оставленные констеблем, но и следы двоих мужчин, которые прошли по этой дорожке до того, как сюда явилась полиция. То, что эти двое проходили раньше, определить было очень легко – их следы в некоторых местах были полностью затоптаны входившими в дом другими людьми. Именно здесь у меня сформировалось и второе связующее звено – оно подсказывало мне, что ночных посетителей было двое – один достаточно высокий (я высчитал это из длины его шагов), а второй – щегольски одетый, судя по небольшим изящным следам, оставленным им на дорожке.

Войдя в дом, я воочию убедился в верности моего второго вывода. Он, голубчик, лежал прямо передо мной, обутый в щегольские, дорогие ботинки. Следовательно, высокий, должно быть, и совершил убийство – если оно, убийство, вообще имело здесь место. На теле человека не обнаружено никаких повреждений, но жуткое выражение его лица говорило о том, что он словно предвидел свою скорую смерть. Никогда у человека, умершего от разрыва сердца, или по каким-либо другим естественным причинам, черты лица не искажаются столь страшным образом. Понюхав губы жертвы, я уловил легкий кисловатый запах, и пришел к заключению, что его заставили принять яд. Это еще раз подтверждалось выражением ненависти и ужаса, застывшем на его лице. Я убедился в этом методом исключения – факты не соответствовали ни одной известной мне гипотезе. Не думайте, что здесь произошло нечто неслыханное. Случаи, когда жертву заставляли принять яд, вовсе не новость в уголовной статистике – дело Дольского в Одессе и Летюрье в Монпелье пришли бы на ум любому токсикологу.

А сейчас возникает главный вопрос – каковы мотивы преступления? Кража исключается – все вещи убитого на месте. Возможно, это политическое убийство или же тут замешана женщина. Вот тот вопрос, который встал передо мной. Я больше склонялся к второму предположению, нежели к первому. Политические убийцы, закончив свою работу, стремятся побыстрее исчезнуть. Тогда как в нашем случае, наоборот, преступник действовал не спеша, оставив следы по всей комнате – это говорит о том, что он пробыл там довольно долго. Причины для такой обдуманной, жестокой мести должны быть личные, а не политические. А когда обнаружилась надпись на стене, я еще больше удостоверился в своей правоте. Надпись была сделана для отвода глаз – только слепец способен был этого не заметить. Так вот, когда было найдено кольцо, тут-то все встало на свои места. Ясно, что убийца использовал кольцо, чтобы напомнить своей жертве о какой-то умершей женщине. Это было как раз в тот момент, когда я спросил у Грегсона, не поинтересовался ли он, посылая телеграмму в Кливленда, о каких-либо особых случаях, связанных с жизнью Дреббера. Как вы помните, его ответ был отрицательным.

Затем я продолжил тщательный осмотр комнаты, который только подтвердил мое предположение насчет роста убийцы. Благодаря этому я дополнительно узнал о таких деталях, как трихинопольские сигары и длина ногтей убийцы. Не обнаружив следов борьбы, я сразу пришел к выводу, что от волнения у убийцы пошла из носа кровь – вот откуда она взялась на полу комнаты. Я смог это понять потому, что следы крови совпадали со следами его ног. Крайне редко у человека, если только он очень полнокровен, от волнения пойдет носом кровь, и потому я рискнул предположить, что убийца, возможно, здоровенный детина с красным лицом. Я расценил все верно, и происшедшие события это подтверждают.

Выйдя из дома, я поспешил исправить оплошность Грегсона. Я телеграфировал в главное управление полиции Кливленда с просьбой сообщить факты, касающиеся женитьбы Дреббера. Ответ был исчерпывающим – Дреббер обращался в полицию с просьбой защитить его от давнишнего соперника, Джеферсона Хоупа, и что в данный момент этот Хоуп находится в Европе. Теперь я знал, что в руках у меня ключ к разгадке этой тайны, оставалось только поймать убийцу.