Амундсен - Тур Буманн-Ларсен

Глава 8

ВЕЛИКИЙ ЧЕЛОВЕК

«Запомни, с этих пор ты должен считать себя прежде всего дельцом. Не говори лишнего и наложи обет молчания на команду» — с такой настоятельной просьбой обращается к Руалу Леон после победоносного завершения экспедиции.

Утечка телеграфной информации испугала тех, кто поддерживает Руала в Христиании. Теперь важно не дать положению выйти из-под контроля. К счастью, находится человек по имени Гарри Рэндалл, готовый взять на себя обязанности амундсеновского импресарио в Соединенных Штатах. «Он утверждает, — пишет Леон, — что, совершив лекционную поездку по Америке, ты разбогатеешь, а это наверняка отвечает и твоему желанию». В таком случае следует проявлять крайнюю осмотрительность, не болтать направо и налево, поскольку каждое слово первооткрывателя ценится на вес золота. «Ты имеешь больше прав, чем другие исследователи, сделать акцент на бизнесе, не вызывая нареканий, поскольку перед отплытием обстоятельства твои были довольно печальными», — убеждает Леон, прекрасно зная, что деньги — вещь малоуважаемая.

В Номе Руал Амундсен наносит два воодушевляющих визита на золотые прииски, затем посвящает несколько дней празднествам — и прощается с «Йоа». 5 сентября 1906 года полярник поднимается на борт идущего в Сиэтл парохода «Виктория». В багаже у Амундсена инструменты для магнитных наблюдений.

«Йоа» же под командованием старшего лейтенанта Хансена направляется в Сан-Франциско, чтобы наконец-то разгрузиться. 18 апреля город подвергся землетрясению и теперь лежит в руинах, отчего даже в октябре прибытие туда «Йоа» остается незамеченным. Добирается до Сан-Франциско и Начальник. Там же оказывается Густав Амундсен, который обещает позаботиться о команде во время ее пребывания в Соединенных Штатах. Руал телеграфирует премьер-министру Микельсену, что «без каких-либо условий» передает в дар норвежскому государству научные результаты экспедиции, после чего снова покидает судно, свободный от хлопот с ним в разоренном городе.

1 ноября он пишет Леону из Миннеаполиса: «Хожу с одного торжественного обеда на другой и ничего не успеваю. Я переутомлен всеми этими празднествами, так что жду не дождусь 8 дек., когда мы на "Святом Олаве" отбудем из страны». Близится день возвращения на родину, и в предвкушении сего грандиозного события Руала Амундсена волнуют прежде всего две вещи. Он просит Леона позаботиться о том, чтобы у Бетти был «наряд, в котором она может показаться на людях». И еще: «Пожалуйста, не останавливаясь ни перед какими расходами, проследи, чтобы на родительскую могилу в день нашего возвращения был возложен роскошный венок из роз. Сам понимаешь, он должен быть самым красивым из всех, какие только бывают».

Несостоявшийся врач возвращается домой. Ослушник материнской воли замаливает грех, и делает это с размахом. Через год Амундсен обращается к смотрителю кладбища за «Разрешением установить на могиле моих родителей надгробный камень высотой в 10 футов».

20 ноября 1906 года, при ненастной серой погоде, в Христиания-фьорд входит броненосец «Норге» («Норвегия»). На его борту находится в полном составе экипаж «Йоа», двумя днями ранее прибывший в Кристиансанн пассажирским судном «Святой Олав». На норвежскую столицу сыплется дождь пополам со снегом — точь-в-точь как год назад, во время исторического вступления в город новой королевской фамилии. Минуло уже десять лет с тех пор, как на тот же причал в бухте Пипервикен сошел, доставленный туда шлюпкой с «Фрама», современный король викингов Фритьоф Нансен. Тогда день был, как и положено, солнечный.

У школьников отменили занятия. Несмотря на плохую погоду, столица переполнена воодушевленными соотечественниками. Отсутствуют лишь двое. Оба в Лондоне.

Король Хокон прислал телеграмму еще к прибытию путешественников в Кристиансанн, попросив представлять себя в столичном граде премьер-министра Микельсена, который и вручает новоявленному национальному герою Большой крест ордена Святого Олава[46]. Второй из отсутствующих — посланник Нансен. Впрочем, он все равно присутствует в каждой кружащейся над толпой снежинке. Через газеты Фритьоф Нансен внушил норвежскому народу, что нужно ценить «великое свершение» Руала Амундсена. У Нансена тоже есть на празднестве свой заместитель. Среди 392 именитых соотечественников, которые соберутся в тот вечер в зале масонской ложи, есть и Александр Нансен. Разумеется, он не только представляет там старшего брата (Фритьоф старше его на год), а присутствует и в собственном качестве: правовед Нансен вел официальные дела амундсеновской экспедиции. Эту почетную, хотя и не оплачиваемую обязанность он исполнял по просьбе брата-профессора, причем исполнял ко всеобщему удовлетворению. В свое время он был управляющим и другой, еще более славной, полярной экспедиции — первого похода «Фрама».

Отношения Александра Нансена с братом Фритьофом весьма похожи на отношения Леона Амундсена с братом Руалом. Оба держатся в тени, но служат опорой и поддержкой, уравновешивая выдающихся братьев своей рассудительностью. У обоих есть и спортивный азарт, однако им неведомы ни грезы, ни тяга к беспримерным подвигам.

Будучи человеком консервативным, Александр смело отстаивал реакционные взгляды. В университете он возглавлял студентов, выступавших в защиту шведского короля, затем стал председателем Союза лыжников. Он был до мозга костей охотник и любитель походов, женат на англичанке, по профессии — адвокат. И профессию, и увлечения Александр унаследовал от отца… как это сделает и его собственный сын.

Леон был по натуре более замкнут и сдержан, однако его роль в жизни брата можно назвать еще более значительной. Александр оказывал Фритьофу прежде всего практическую помощь, чем будет все больше заниматься и Леон. Руалу требуется также партнер, наставник, советчик. Пока что такие функции совместными усилиями выполняли для него братья Нансен. По мере того как будет снижаться зависимость Руала Амундсена от их авторитета, эти функции постепенно перейдут к Леону. Он станет не просто вдохновителем и доверенным лицом Руала, но его вторым «я». И все же Александр Нансен до последнего года будет верным сторонником Руала Амундсена и его адвокатом.

«Прежде я интересовался Амундсеном в основном ради тебя, — писал брату в Лондон Александр Нансен в период чествований экипажа «Йоа». — Теперь, должен признаться, у меня возник огромный личный интерес к нему. Деньгами способствовать его предприятиям я не могу, однако буду делать все, что в моих силах, по другим статьям».