Курсант: Назад в СССР 12 - Рафаэль Дамиров

что норковые шапки были дефицитом, тем более в сентябре, но хорошие и добротные спросом пользовались даже в комиссионке.

Продавец написал на полях газеты «Литейский рабочий», что лежала на прилавке, цену карандашиком и тут же, удостоверившись, что мой взгляд приземлился куда надо, стер ее ластиком.

— Годится, — кивнул я. — В нашем поселке еще дороже загоним.

«Весельчак», признав в нас своих, одобрительно закивал и нырнул под прилавок. Через секунду ловко выудил оттуда три шапки-близнеца. Я примерил одну для вида, покрутился и стал похож уже не на простого инженера, а прошедшего последующую квалификацию — с окладом, как минимум, в 170 ₽

Снял и повертел шапку в руках, подул на мех, будто проверял подшерсток, а на самом деле искал ярлычки или любые опознавательные текстильные вкрапления на подкладке. Но ничего не обнаружил.

— А шапочки, я смотрю, самошитые, — пренебрежительно хмыкнул я, будто держал в руках подделку.

— Обижаете, товарищ, не фабричные, конечно, но в ателье государственном пошиты. Качество еще и лучше даже…

— В каком ателье? — прищурился я.

— Извините, а вам какая разница? — настороженно хрюкнул «Весельчак». — Вы брать будете?

Я чинно вытянул удостоверение из кармана и, не раскрывая корочек, ткнул им в бегающие глазки продавца.

— Ну-ка, друг сердешный — произнёс я повелительно, — покажи мне записи о приемке этого товара на комиссию.

Приняв нас за БХСС-ников, продавец замер и сглотнул. Но тут же засуетился и раболепно заулыбался.

— Конечно, сию минуту, товарищи. Что же вы сразу не сказали, что вы из милиции. Да у нас все, как аптеке. Сейчас, сейчас…

Он выложил перед нами пухлую амбарную книгу.

— Как в аптеке, говоришь? — впился я в него взглядом. — Высокие цены у тебя на «лекарства», товарищ провизор.

— Так стандартные же ж… — втянул голову в плечи продавец так, что и без того его короткая шея совсем исчезла.

А я размышлял. Ну да, ну да… Цену ему не предъявишь. Он ее стер, и официально она не зафиксирована на шильдике, что крепились к товарам. Да и шильдиков на шапках никаких не было.

Я посмотрел на записи актов приема. Вот оно — везде напротив злополучных шапок значилась фамилия балерины.

— Я смотрю, гражданка Завьялова вам поставляет головные уборы исправно… — водил я пальцем по нужным строкам и подписям. — Скажите, откуда у обычной пенсионерки столько шапок зверьковых?

— Не знаю, товарищи. Мое дело маленькое, принять, поставить на реализацию, а после — выплатить причитающееся…

Я переписал данные продавца, номера актов приема товаров и сказал командным голосом:

— Шапки с продажи убрать… До особого распоряжения.

— Слушаюсь! — вытянулся в пухлую струнку продавец.

А я тем временем кивнул Феде, показывая на выход. Тот подчинился и двинулся со мной к двери. Уже на выходе «Весельчак» бросил нам вслед:

— До свидания, товарищи, Степану Федотовичу привет!

— Кому? — Федя притормозил и оглянулся, а я подтолкнул его вперед и поспешил исправить оплошность напарника.

— Обязательно передадим, — бросил я через плечо, и мы вышли.

— Кто это? Степан Федотович?

— Хрен его знает, — пожал я плечами.

— А зачем тогда сказал, что «передадим»? — недоуменно вскинул брови Погодин.

— Затем, Федя, что он принял нас за тех, за кого принял. И не надо его разубеждать. А ты все испортил…

— Ну уж, скажешь тоже, — оправдываясь, пробормотал напарник и поскреб за ухом. — Че такого? Ниче ведь такого, да?

— Посмотрим.

Мы сели в машину.

— Куда двигаем? В расположение? — лениво спросил Сашок, судя по его морганиям, в наше отсутствие он успел вздремнуть.

— Ага, — кивнул я, а про себя отметил, что милиционеры этих времён обычно называют УВД не «расположением», а «конторой», «управой», «отделом». Все-таки странный этот Сашок… Армейские привычки не вытеснили метовские?

— Слышь, Сань… — спросил его Федя. — А ты случайно Степана Федотовича не знаешь?

— Ты про Сажина, что ли? Кто же его не знает… Это оперативник ОБХСС наш.

Точно… я вспомнил Сажина. Оперуполномоченного отдела БХСС УВД Литейского горисполкома. Того самого молодого капитана, что помогал мне хитростью узнать, умеет ли Рубилин печатать на пишущей машинке. Отчества я его в тот момент не знал. Да и имя, честно говоря, подзабыл. Получается, что «Весельчак» знаком с Сажиным? И судя по улыбке, с которой передавал этот самый привет, знаком очень хорошо…

Машина остановилась возле здания милиции. Саня привычно откинулся на спинку сиденья, выискивая глазами интересных прохожих, преимущественно женского пола.

— Саня… Сходи сигарет нам купи, — я протянул водителю трешку.

— Каких? — удивился он.

Не ожидал, конечно, мы-то всё-таки не генеральских чинов.

— Нормальных…

— Так вы же не курите, — продолжал удивляться он.

— Закуришь тут, — я многозначительно хмыкнул и подмигнул Феде.

Тот все понял и поддержал легенду.

— Бывает, балуемся, — закивал друг. — Особенно под пивко…

— Ла-ан… — Саня нехотя выбрался из машины. — А вы что, здесь будете сидеть?

— Ну да, — кивнул я. — Знаешь, в кабинете плохо думается.

Водитель пошлепал по тротуару и вскоре скрылся за поворотом.

Я пересел за руль и завел машину.

— Андрюх! Мы куда это? — вытаращился Погодин.

— Прокатимся по Литейским ателье, где шапки шьют. Думаю, таких немного в городе. А скорее всего, вообще одно…

— А Саньку ты на фига сплавил?

— Проверить.

— В каком смысле?

— В прямом… Он слишком много проявляет интереса к нашей деятельности, ты не заметил?

— Ну есть такое… Вот обычно он вроде ленивый, как кот кастрированный, а сегодня в комиссионку с нами хотел пойти. Нормального водителя из-за баранки не выгонишь. Он или рулит, или отдыхает там же…

— А еще он ветеран боевых действий. Госнаграду имеет. А с виду — тюфяк комнатный.

— Ну да… Тоже странность.

— И заметь… — продолжал я накидывать свои подозрения. — Лосева мы не просили о предоставлении нам водителя. Лишь машину истребовали. А он своего отдал, как оторвал от сердца. Много ты такого помнишь в других городах?

— Думаешь, полковник приставил его за нами следить? — тихо охнул Федя.

— Хрен его знает… Лосев, вроде, мужик нормальный… Для начальника милиции, во всяком случае. Но, чую, тут в Литейске клубок такой закручивается, что — ого-го! Он с Монашкиным вась-вась. А того