Тени исчезают на рассвете - Квин Лев Израилевич

— Черт побери! Этого только не хватало! — Иван Иванович рывком выдернул ящик стола и сунул в карман лежавший там пистолет. — Сейчас же вызывайте машину. Попробуем поискать еще в одном месте…

Так оказался Иван Иванович в доме номер 197 по бульвару Девятого января…

Когда Семенова увели из погреба в машину, полковник спросил Алексея, который все еще не мог прийти в себя от изумления:

— Как он вас сюда заманил?

— Вашим именем, Иван Иванович… Якобы вы просили меня опознать человека, который прошел в эту трубу.

Иван Иванович подскочил как ужаленный.

— Прошел в трубу?

— Да, я сам видел, как он заходил в дом. Мы его здесь ждали у выхода.

— Сеничев! Ковтун! — позвал Иван Иванович. Несмотря на свою полноту, он ловко пролез в пролом. — За мной! И вы, Алеша. У вас есть оружие?

Алексей подал ему пистолет, полученный от Семенова.

Полковник мельком глянул на него.

— Он заряжен холостыми. Вот, возьмите другой.

Низко согнувшись и придерживаясь руками за стены, они пошли по канализационной трубе. Идти было очень трудно — труба имела в диаметре всего около метра. Алексей то и дело ударялся головой о кирпичи. Не в лучшем положении были Сеничев и Ковтун — высокие здоровые ребята. Один лишь Иван Иванович, используя преимущества своего небольшого роста, быстро продвигался вперед.

— Скорей! Скорей! — услышал Алексей его бодрый голос. — Я вижу свет.

В этот момент раздался глухой взрыв. Труба заколебалась под ногами Алексея, и он упал, инстинктивно выбросив вперед руки…

ВЗРЫВ

Захаров проснулся в десятом часу. Он зевнул, потянулся и, вскочив с матраца, сделал несколько быстрых движений, разгоняя сон. Приоткрыл дверь ванны и выглянул осторожно в комнату.

Все было на своих местах. Даже положение ключа во входной двери за ночь не изменилось.

Развязав пакеты и разложив вчерашние покупки на столе и стульях, Захаров спустился в вестибюль.

— Меня никто не спрашивал? — поинтересовался он у дежурного администратора.

— Вы из двадцать третьего? Нет… Приходил тут, правда, один — еще вчера вечером. Искал какого-то своего друга из Риги. Я подумала, что вы. Посмотрела фамилию, оказалось — нет… А так никто больше не спрашивал.

— Ну ладно, если спросят, скажите, что я в артели… Паспорт дайте — перевод получить.

Дежурная подала паспорт Захарову.

— Не забудьте до четырех часов за комнату рассчитаться, товарищ Захаров.

— Пожалуйста, могу сейчас. За двое суток вперед можно?

— Хоть за неделю…

— Выписывайте.

Захаров уплатил деньги, внимательно осмотрел квитанцию, заставил дежурную поправить число, которое, по его мнению, вышло недостаточно ясно.

— У нас бухгалтер знаете какой придирчивый.

— Вроде вас, наверное, — усмехнулась дежурная…

Из гостиницы Захаров пошел в столовую и основательно закусил — надо было зарядиться на весь сегодняшний день. Отсюда он направился на городской пляж.

Утром здесь было сравнительно немного купающихся, в основном мальчишки. Они с визгом носились по светло-желтому песку, гоняясь за мячом, вбегали в воду, барахтались, норовя "утопить" друг друга, снова бросались на песок и валялись в нем до тех пор, пока тела их не покрывались песчаной чешуей. Тогда они опять вскакивали и в лихорадочной спешке повторяли все сначала, как будто боялись, что их позовут домой раньше, чем они успеют окунуться по крайней мере тысячу раз.

Ребята постарше вели себя солиднее. Они не вбегали, а входили в воду, не барахтались у берега, а плыли, иной раз довольно далеко. Выходили из воды равнодушноспокойные, словно и не они совершили только что на глазах у восхищенных мальчишек этот блестящий заплыв чуть ли не до середины реки. Пообсохнув немного, собирались небольшими группами и поочередно пытались ходить на руках или поднимали тяжелые камни, по-прежнему не теряя солидности и обмениваясь короткими критическими замечаниями. Пройдя на руках на полметра больше своих соперников, тайком бросали хвастливо-вопрошающие взгляды в сторону девочек, расположившихся поблизости щебечущей стайкой.

Захаров купаться не стал, хотя и очень манила к себе сверкавшая на солнце река. Он медленным шагом пошел вдоль берега, то и дело наклоняясь за камешками и швыряя их в воду.

Так он дошел до места, куда, по его расчетам, должен был выходить бульвар Девятого января, и поднялся на обрывистый берег. Прямо перед собой он увидел затерянный в песках одинокий домик. За ним, метрах в ста, проходила кирпичная заводская стена, круто заворачивавшая вправо.

Изучающим взглядом Захаров окинул близлежащую местность. Ночью к домику, пожалуй, лучше всего добираться вдоль заводской стены. В ее тени сам не будешь заметен, а увидеть сумеешь все.

Осмотреть домик сейчас? Нет, не надо. Можно привлечь к себе внимание. Местность хоть и кажется пустынной, но рисковать лишний раз не следует. Ефремов ведь описал все достаточно подробно. Главное, чтобы внутри трубы не было завала. А это сейчас все равно не узнаешь.

Он постоял еще немного, фотографируя глазами все бугорки, канавы, кусточки, где можно было бы укрыться в случае надобности, а потом спустился к реке и повернул обратно…

Около трех часов дня Захаров прошел мимо дома Ефремова, по другой стороне улицы. Первое окно, второе, третье… Занавески на нем раздвинуты. Все в порядке!

Теперь можно и выкупаться — такая жарища! И, кроме того, в послеобеденные часы пляж — самое, пожалуй, безопасное место в городе. Голый человек, затерявшийся среди множества других таких же обнаженных тел, — что может быть менее приметным? Искать на многолюдном пляже человека — это почти то же самое, что пытаться разыскать иголку в стоге сена…

Недаром ведь предусмотрительный Генрих Шниттке, разбирая возможные способы переброски Алстера в Советский Союз, посоветовал остановиться на варианте "Венера", связанном с пляжем. Право выбора оставалось за Алстером, а он всегда предпочитал парашют. Но на сей раз, хорошенько поразмыслив, он согласился со Шниттке. Вариант "Венера" в самом деле обещал стопроцентный успех.

С самого начала все пошло как нельзя лучше. Алстера устроили на торговом судне "Бремен" так, что ни один член команды ничего не знал о нем. В нужную минуту, когда судно подходило к Риге, Алстер с помощью капитана незаметно оставил его и поплыл по направлению к Рижскому взморью. На нем был легкий водолазный костюм, состоящий из маски с большим запасом кислорода и ластов. Пятнадцать километров из восемнадцати, отделявших его от пляжа курорта Дзинтари, куда предстояло прибыть, Алстер проплыл глубоко под водой, у самого дна Рижского залива. Затем он снял ласты, маску, затопил их, а сам продолжал путь на поверхности, в одних купальных трусах.

Алстер был неплохим пловцом. К тому же, готовясь к операции, он много тренировался. Проплыть три километра не составило особого труда.

Весь пляж был усеян купальщиками. Никто не обратил на Алстера внимания. Попрыгав на одной ноге и вытряхнув воду из ушей, он, насвистывая мотив песенки из новейшего советского кинофильма, только что появившегося на рижских экранах, не спеша направился к асфальтированной дорожке, которая вела к приморскому ресторану. Тут тоже, уткнув лица в песок и отдав спины на расправу жаркому солнцу и соленому морскому ветру, лежали дачники. Алстер разыскал среди них полную даму с волосами, выкрашенными перекисью водорода и перехваченными двумя лентами — синей и желтой.

— А вот и я, Аустра Эдмундовна, — весело произнес Алстер, опускаясь на песок рядом с дамой.

— Ой! Как вы меня напугали, — вздрогнула дама и накинулась на него: — Разве можно так далеко заплывать, Ефим Сидорович! Ведь вы могли утонуть. Столько несчастных случаев!

— Ничего со мной не случится, Аустра Эдмундовна.

Не спеша Алстер стал одеваться — аккуратно сложенная мужская одежда лежала на песке возле дамы. Надел майку, пижамную куртку, брюки, с удовлетворением нащупав в них толстый бумажник с деньгами и документами. Лишь с ботинками получилось недоразумение — они были малы, и Алстер с трудом втиснул в них свои здоровенные ноги.