Мужчины на моей кушетке - Брэнди Энглер

Словно мощная волна нахлынула и сбила нас обоих с ног, протащив по самому дну, и мы пару мгновений сидели, тяжело дыша и пытаясь взять себя в руки. Нам обоим хотелось снять эту напряженность переживаний, продолжить разговор. Я-то еще могла ускользнуть в интеллектуальный анализ, но Чарлз так долго пробыл в ловушке этой травмы, что, как бы нам ни хотелось избежать встречи с его болью, нарыв уже прорвался, и ему необходимо было выдержать и излить свою муку.

— Вы так любили ее…

— Я ее просто обожал. Я был совершенно открыт.

— А она просто взяла и унизила вас.

— Она предала меня! — воскликнул он гневно. — Все, во что я верил, было ложью . Она не любила меня. Я почувствовал себя дураком. — Чарлз всхлипнул.

— Она заставила вас сомневаться в том, что вообще любила по-настоящему . Сомневаться в реальности всего , что между вами было.

— В один день я потерял все: свою невинность, свои мечты, свое чувство реальности — и, главное, женщину, которую любил.

Это был один из поворотных моментов жизни, психологический катаклизм , когда травма предательства накладывает свой отпечаток на психику так, что меняет реакции человека на мир навсегда .

Я представляла себе, как мозг Чарлза лихорадочно перестраивается, пока он лежит в постели, истерзанный и окаменелый.

И конечный результат: новая ассоциация, мгновенно и непоправимо связавшаяся с любовью. Страх. Нет второй такой травмы, которая воздействовала бы на человека так же, как предательство. Последствием ее становится своего рода ПТСР[15]: страх, который отныне побеждает всякую логику, пропитывает каждую мысль и обобщенно переносится на всех женщин.

— Общение с женщинами дается мне нелегко: я становлюсь слишком нервным. Я им до сих пор по-настоящему не доверяю. Я решил для себя, что все они двуличны. Познакомившись с Келли, я даже не собирался с ней встречаться. Она была так популярна, что я сразу подумал: она ни в коем случае не будет мне верна. Она привыкла к обилию внимания со стороны мужчин, и поэтому я решил, что возьму на себя роль хорошего друга.

— Когда вы начали сексуализировать момент измены? — спросила я.

— Несколько месяцев после того дня я не выходил из своей квартиры, — объяснил Чарлз. — Друзья пытались мне помочь, но я не хотел ни с кем разговаривать. Я не знал, как убежать от того, что чувствовал. Однажды решил попробовать успокоить себя мастурбацией. Мне было тошно от слез и гнева, но я обнаружил, что могу представить, как она мне изменяет, и это стало меня возбуждать. Я думал о том, как она занимается сексом с ним, и потом спускал на это… Я понимаю, что мои слова звучат странно…

На самом-то деле это был хитрый психологический маневр. Я с большим уважением отношусь к подсознательной способности разума обретать власть над такими унизительными эмоциями.

Благодаря фантазии Чарлз был теперь способен контролировать то, что прежде не поддавалось контролю. Чарлз эротизировал свою боль : стыд мгновенно преобразовывался в генитальную реакцию, минуя любую сознательную переработку. Это своего рода ментальная победа, триумф вымысла, избавляющего человека от боли и ведущего к торжеству удовольствия. И каждый раз, когда он увенчивал себя оргазмом, эта ментальная связь укреплялась в его мозгу, создавая неразрывные узы между неверностью и эрекцией.

Он увлекался ролевой игрой не ради удовольствия. Он был пойман в ловушку боли.

Я задумалась о том, насколько часто встречается такое явление, а потом вспомнила, как читала рассказ бывшей «девушки по вызову», которая писала, что одним из наиболее частых требований клиентов было заново разыгрывать их прежние травмы. Бедняга Чарлз, его эротический шаблон оказался вытатуированным у него на душе! И как же мне его вывести?

Мы составили план проработки этой травмы. Я предложила попробовать переобусловить пусковую схему его желания. Переговорила с Келли и заручилась ее согласием на кратковременное прекращение сексуальных контактов с Чарлзом — это должно было стать частью его лечения.

Его домашнее задание заключалось в том, чтобы исследовать иные мысли, образы и фантазии, которые могли заставить его возбудиться — хотя бы чуть-чуть — и начать мастурбировать. Я хотела создать новые ассоциации в его мозгу.

Келли была рада поддержать нас, и Чарлз смог успешно выполнить несколько упражнений, но столкнулся с трудностями на следующем шаге, когда я попросила его ввести в эти фантазии Келли.

— Что произошло, когда вы попытались мастурбировать на фантазии о Келли?

— Ничего. Бесчувственность. Не смог даже сохранить эрекцию.

— Так, ладно, что-то вас блокирует. В настоящий момент между вами есть какие-нибудь проблемы?

— Мы с Келли не занимаемся сексом, как вы и велели. Мы проводим меньше времени вместе. Она последнее время много встречается с друзьями, и я… ревную.

Я попросила Чарлза описать, чем заканчиваются его страхи.

— Я задаю ей вопросы, где она и с кем.

— И как вы думаете, что с ней происходит?

— Не знаю. Я становлюсь параноиком.

— Появление иррациональных чувств и мыслей — это нормально. Давайте-ка их рассмотрим.

— Я боюсь, что она разговаривает с другими мужчинами, флиртует, даже изменяет.

— Это вас возбуждает?

— Вообще-то нет…

— Отлично! Это уже прогресс.

Чарлз теперь прочувствовал свои чувства, вместо того чтобы конвертировать их в эротическую фантазию. Но мой комплимент пропал втуне. Терапия начала вытягивать из него страхи, а из-за того что Келли стала отдаляться, психика Чарлза трещала по швам. Думая о Келли, уехавшей из города, больше всего он боялся того, что она встречается с другим мужчиной.

Я решила, что надо поработать с Чарлзом над умением выговариваться в трудные моменты, когда его одолевает страх. Я предложила ему внутренний диалог: «Все мы переживаем неуверенность, да, это дискомфортное чувство, но я не обязан на него реагировать. Подумаешь, большое дело, это пройдет, реальность состоит в том, что…»

Вместо того чтобы сосредоточиться и успокоиться, Чарлз смотрел на меня так, будто вот-вот влепит мне пощечину. Лицо его покраснело, лоб пошел морщинами, и он просто молча уставился на меня, будто говоря: «Я в панике — и это все, что у тебя для меня нашлось?! Пара шаблонных фраз? Кретинская открыточка для самого себя?»

Он был прав. Чарлз вскрыл эмоциональный гейзер, который подспудно кипел в нем в течение последних восьми лет, и пара банальностей его бы не спасла. Что делать дальше, как справляться с яростью этой обжигающей тревожности — вот была истинная задача.

Келли попросила меня об индивидуальном сеансе. Прошло некоторое время с тех пор, как мы виделись, я недоумевала, почему она стала отстраняться от Чарлза, и гадала, планирует ли она по-прежнему выйти за него замуж. Келли была расстроена переменой в поведении Чарлза. Он начал делать то, что никогда не делал прежде (мало того, она вообще не представляла, что он на это способен) — заглядываться на других женщин.

«О нет! — подумала я. — Что же он творит!»

Келли влекло к Чарлзу, потому что он казался ей безопасным вариантом — не красавец, зато верный мужчина, который «должен» чувствовать себя счастливчиком рядом с ней и поэтому будет неизменно почитать и обожать ее. Именно это она получала до сих пор, и это был ее способ контролировать собственные тревоги, связанные с любовью. Теперь же Келли чувствовала себя неуверенно — так же как когда встречалась с красавцами и донжуанами. Она была невероятно возмущена.

— Раньше Чарлз постоянно говорил мне, что я красавица. Я бы даже сказала, слишком часто. И вдруг он перестал это делать! Он и нежничать со мной стал меньше. А когда мы выходим на люди, я вижу, что он пялится на других женщин! — Келли сама себя накручивала, готовая вот-вот взорваться (привычная картина). — Мы идем в ресторан, и он буквально заглядывает через мое плечо, пока я говорю. Мне отвратительно то, что приходится бороться за его внимание! Теперь ни с того ни с сего я стала сама поглядывать на других женщин прежде , чем это сделает он, словно ища потенциальную угрозу. А если вижу, что он на кого-то обращает внимание, я выхожу из себя. Я имею в виду — какого черта?!

— Что это значит для вас — когда он находит других женщин привлекательными? — спросила я.

— Я никогда по-настоящему об этом не задумывалась. Я всегда исходила из того, что я — самая сексуальная девушка, с какой он когда-либо был.

— И поэтому он не должен никого больше замечать?

— Да!

— Да, действительно, как он смеет! — повторила я, подчеркивая иррациональность ее реакции. Но при этом я понимала, что́ она чувствует. Реакция Келли была похожа на мои реакции на поведение Рами, и, подначивая ее, я втихаря подначивала себя.