Манипуляция сознанием. Век XXI - Сергей Кара-Мурза

4) дети ликвидаторов – 31 580 человек… Смертность по группам первичного учета за 1990–1991 гг.

(на 1000 человек) увеличилась по 1-й группе с 4,6 случаев до 4,8; по 2-й группе – с 1,99 до 2,1; снизилась по 3-й группе с 22,79 до 14,7; по 4-й группе с 19,4 до 6,9».

Что может из этого понять человек? Судя по приведенным цифрам, смертность в контингенте пострадавших от аварии резко снизилась – на 7,3 случая в расчете на 100 тыс. человек. О чем говорит это снижение смертности? О том, что радиационное заражение благотворно сказывается на здоровье? Да нет, ни о чем не говорит, приведенные цифры и не рассчитаны на то, чтобы читатель вникнул в их смысл – они его просто должны заворожить. А вывод ему подсказывают составители материала.

Дальше в том же номере – данные о заболеваемости жителей Алтайского края, которые подверглись облучению при испытаниях ядерного оружия на Семипалатинском полигоне:

«С 1980 по 1990 г. заболеваемость злокачественными новообразованиями возросла в этом крае с 276 до 286 случаев на 100 тыс. населения». Общий смысл публикации заключается в том, что ядерными испытаниями политический режим СССР губил свой народ. Но здесь нас интересует не вывод, а лишь роль цифр в убеждении читателей в этом выводе.

Итак, в зоне ядерных испытаний прирост заболеваемости онкологическими болезнями составил за 10 лет ровно 10 случаев на 100 тыс. человек. А в целом по РСФСР? В целом за те же 10 лет с 1980 по 1990 г. прирост числа заболевших злокачественными новообразованиями составил 33 случая на 100 тыс. Если бы читатель бездумно верил цифрам, он должен был бы сделать вывод, что ядерные испытания очень полезны для здоровья. Ведя идеологическую пропаганду, авторы даже не потрудились подобрать сведения, подтверждающие их тезисы. Они были уверены в магической силе слова и числа, которая отключает у читателя способность к самостоятельному мышлению.

Очень часто в идеологических целях числом характеризуют расплывчатые, не поддающиеся измерению величины, причем нередко с высокой точностью, что сразу выдает манипуляцию. Академик Т.И.Заславская, агитируя за экономическую реформу, утверждала, что в СССР число тех, кто трудится в полную силу, в экономически слабых хозяйствах было 17 %, а в сильных – 32 %. И эти числа всерьез повторялись в академических журналах – пример утраты обществоведами научной рациональности. Понятие «трудиться в полную силу» в принципе неопределимо, это не более чем метафора – однако оно «измеряется» авторитетным социологом с точностью до 1 процента. 17 процентов! 32 процента! Этот прием взят из арсенала рекламы, которая все же выглядит скромнее в своих претензиях и дает свои оценки с точностью до 10 %: «С новыми «памперсами» попки стали на 40 % здоровее», «С новым шампунем «Шаума» волосы стали на 30 % сильнее».

Манипулирующая сила числа многократно возрастает, когда числа связаны в математические формулы и уравнения – здравый смысл против них бессилен. Здесь возник целый большой жанр манипуляции (особенно в сфере экономики, где одно время даже господствовала целая «наука» – эконометрия; ее репутация рухнула в момент кризиса 1973 г., когда все ее расчеты оказались ложными).

Изобретатель напряженного бетона и создатель современного метода расчета конструкций Э.Фрессне пишет в своих мемуарах, что его всегда удивляло, почему инженеры и подрядчики постоянно требовали от него и его сотрудников расчета прочности балок, колонн и т. д. вместо того, чтобы посмотреть на простые натурные испытания прочности – несравненно более надежные и простые.

«В конце концов я понял, – пишет он – что в большинстве случаев я имел дело не с простыми идиотами, а с лжецами и манипуляторами, которые знали, что признать результаты испытания, сделанного в их присутствии, накладывает на них гораздо большую ответственность, чем признать результаты расчета. Они укрывались за броней уравнений, которые служили им тем надежнее, чем сложнее они были».

Почему же прикрытие числом и уравнением так эффективно защищало от ответственности? Потому, что таково общественное мнение – оно скорее поверит формуле, чем факту. Инженеры и подрядчики на практике знали магическую силу чисел.

Хотя число выглядит «точным» знаком, в воображении оно создает образы и на деле часто служит метафорой (а иногда и гиперболой). Поэтому манипуляторы, в том числе невольные («вторичные») очень часто запускают в общественное сознание числа, деформирующие («поражающие») воображение. Они просто обезоруживают разум человека. И.Бунин писал в важной книге «Окаянные дни» (1918):

«Люди живут мерой, отмерена им и восприимчивость, воображение – перешагни же меру. Это как цены на хлеб, на говядину. «Что? Три целковых фунт?!» А назначь тысячу – и конец изумлению, крику, столбняк, бесчувственность. «Как? Семь повешенных?!» – «Нет, милый, не семь, а семьсот!» – И уже тут непременно столбняк – семерых-то висящих еще можно представить, а попробуй-ка семьсот, даже семьдесят!».

Особо сотрясают разум цифры, приводимые в качестве художественного образа. Дело в том, что цифры художника нельзя понимать буквально, соотносить их с цифрами физическими, они сродни цифрам религиозным. Религии же «уклоняются от контакта с историческим временем». Глупо было бы и верить, и не верить, что Ной прожил 950 лет, как сказано в Библии. Это «не те» годы. Но люди принимают числа писателей за «те» числа! Одни верят, и это нелепо, другие возмущаются, принимают эти цифры за злодейский обман.

Классический пример – А.И.Солженицын, который утверждал, будто в ходе сталинских репрессий было расстреляно 43 млн. человек. Сейчас движение населения ГУЛАГа по годам, со всеми приговорами и казнями, освобождением, переводами, болезнями и смертями изучено досконально, собраны целые тома таблиц. Ясно, что данные Солженицына надо понимать как художественные гиперболы – но ведь весь культурный слой воспринимает их как чуть ли не научные данные лагерной социологии. Налицо расщепление сознания: человек прочтет достоверные документальные данные – и верит им, но в то же время он верит и «сорока трем миллионам расстрелянных» Солженицына.

Именно ради воздействия на воображение, а не на разум, манипуляторы стремятся раздуть, увеличить и так огромные числа, причем увеличить их в десятки, а то и сотни раз. Само это стремление преувеличить реальную количественную меру может служить признаком манипуляции.

Вот типичное умозаключение из идеологически важной книги, вышедшей в издательстве «Наука»: «Четверть миллиарда – 250 миллионов потеряло население нашего Отечества в XX веке. Почти 60 миллионов из них в ГУЛАГе». Это – пример манипуляции с числами. Что значит «250 млн. потеряло Отечество в XX веке»? Эти люди умерли? А сколько умерло в XIX веке? А за десять лет демократического режима в одной только РФ умерло 20 млн. человек, без всякого ГУЛАГа. Сами по себе все эти числа ни о чем не говорят, они лишь создают зыбкий образ как инструмент внушения.

В приведенном выше рассуждении контекст подталкивает человека к мысли, будто 250 млн. человек стали жертвой политического строя, для этого протягивается нить к ГУЛАГу. Но ГУЛАГ существовал 30 лет, число заключенных в лагерях лишь в отдельные годы превышало 1 млн. человек, смертность в лагерях составляла в среднем 3 % в год – как Отечество могло там «потерять 60 миллионов»? Доподлинно известно, например, что с 1 января 1934 г. по 31 декабря 1947 г. в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа умерло 963 766 заключенных, и основное число смертей пришлось на годы войны. Война была трудным временем для всех.

Пожалуй, самым большим достижением при манипуляции с числами является разрушение у человека способности «взвешивать» явления, он утрачивает чувство меры. Речь идет не о том, что человек теряет инструмент измерения и снижает точность, «меряет на глазок», он теряет саму систему координат, в которую мы помещаем реальность, чтобы ориентироваться в ней и делать более или менее правильные выводы.

Разрушительное проявление этой утраты меры выражается афоризмом «Сжег дом, чтобы изжарить себе яичницу». Это можно было видеть весьма наглядно. В 1993 г. в западной прессе прошла статья советника Ельцина, директора Центра этнополитических исследований Эмиля Паина «Ждет ли Россию судьба СССР?» Он пишет: «Когда большинство в Москве и Ленинграде проголосовало против сохранения Советского Союза на референдуме 1991 года, оно выступало не против единства страны, а против политического режима, который был в тот момент. Считалось невозможным ликвидировать коммунизм, не разрушив империю».

Соизмеримы ли цель и средства? Что за «коммунизм» надо было ликвидировать, ради чего не жалко было пойти на такую жертву, как расчленение страны? Коммунизм Сталина? Мао Цзэдуна? Нет – коммунизм М.С.Горбачева, А.Н.Яковлева и Э.А.Шеварднадзе. Но ведь эти правители не тянули даже на звание социал-демократов. Они уже декларировали себя неолибералами во многих отношениях правее Тэтчер. От коммунизма у них осталось пустое название, которое они и так бы через пару лет сменили. Стоило ли их удаление с московской арены тех страданий, что означал для миллионов граждан распад страны?