Моя летняя интрижка (СИ) - Дана Айсали

хочу, чтобы он был внутри меня. Я хочу знать, каково ощущать его первым.

— Я хочу, чтобы ты был внутри меня, Ноа, — говорю я в перерывах между выдохами.

— Я нужен тебе, милая? — спрашивает он. — Твое тело хочет, чтобы мой член был внутри? Заставлял тебя кончать, растягивая твою задницу? Маленькая шлюшка, — Ноа стонет. — Ты не можешь насытиться, да?

Черт, я могла бы кончить только от его слов.

Он вытаскивает свои пальцы из моей задницы, и я слышу, как добавляет еще смазки. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть, как он смазывает себя. Мне нравится смотреть, как Ноа трогает себя. Есть что-то такое эротичное в том, чтобы наблюдать друг за другом, когда мы доставляем себе удовольствие.

Я продолжаю наблюдать, пока он не наклоняется вперед и не поднимает меня на колени, так что я оказываюсь лицом вниз и задницей вверх. Головка его члена упирается в мою попку. На ощущение она намного больше, чем его пальцы, и я знаю, как бы медленно он ни двигался, все равно будет больно.

— Хорошо, милая. Ты готова принять меня?

Я киваю в одеяло и сжимаю его в кулаке, готовясь.

— Нет, нет, — говорит он, проводя ладонями вверх и вниз по моей спине. — Мне нужно это услышать, Милли. Мне нужно услышать, как ты скажешь «да».

— Да, я готова, — хнычу я, слегка покачивая задницей.

— Ты идеально подходишь мне, Милли, — говорит он, начиная проталкивать кончик своего члена внутрь меня.

Это обжигает. Так сильно жжет. Но слова, которые он только что произнес, проносятся у меня в голове и вызывают вихрь эмоций.

Я идеально подхожу ему.

— Так идеально, — повторяет он, разрывая плотное кольцо, и головка его члена проскальзывает внутрь меня.

— Ооох, — стону я. — Черт, это так приятно, Ноа.

— Ты чертовски тугая, Милли. Я долго не продержусь.

Я чувствую, как мое тело пульсирует вокруг него, заставляя его снова застонать. Я улыбаюсь в простыни, зная, что он едва может удержаться из-за меня. И то, что я с ним делаю, так заводит. Сделав несколько глубоких вдохов, мое тело расслабляется, и он погружается в меня еще на несколько дюймов. Внутри еще горит, но когда я опускаю руку под свое тело, чтобы поиграть с клитором, это жжение превращается в удовольствие.

— Ты играешь сама с собой, милая? — спрашивает Ноа, толкаясь и погружаясь до конца. Я растягиваюсь вокруг него и вскрикиваю, когда оргазм обрушивается на меня без предупреждения. Мои мышцы сжимаются и трепещут вокруг него.

Но это его не останавливает. Он так близок к своему собственному освобождению, что начинает трахать меня. Его толчки медленные и равномерные, но постоянное движение притягивает меня в еще один оргазм, из-за чего становится трудно дышать.

— Я сейчас кончу, — выдавливает он, его толчки становятся неровными и более быстрыми. Теперь, когда он ускорил темп, мне немного больно, но я заставляю свое тело расслабиться, потому что хочу этого. Я хочу быть лучшей для него.

Я хочу быть идеальной.

— Милли, — стонет он, его тело изгибается, когда я чувствую, как его член набухает внутри меня.

Как только Ноа успокаивается, то очень медленно выходит и сразу же притягивает меня к себе. Он баюкает меня так, словно я драгоценна и любима. Это проникает прямо в мое сердце, и я должна остановить себя, не позволить этой части меня открыться ему. Я воздвигаю стены и запираю эти эмоции.

— Ладно, на самом деле это было чертовски приятно, — говорю я, желая отвлечься от того, что я чувствую.

Он целует меня везде, куда может дотянуться, а его руки крепко прижимают меня к своему потному телу.

— Идеальная, потрясающая женщина, — бормочет он, продолжая целовать меня всю.

Я щекочу его предплечья ногтями, наслаждаясь маленькими мурашками, которые пробегают по ним. С каждой минутой его дыхание становится тяжелее, и я чувствую, что мои глаза тоже изо всех сил стараются не закрыться

— Я устал, — его голос полон сна, и я улыбаюсь. В последнее время все, что связано с Ноа, вызывает у меня улыбку.

Опасная концепция.

— Иди спать, — шепчу я.

Ноа протягивает руку между нами, теребя что-то. Я не понимаю, что это, пока он не бросает презерватив, и мокрый звук эхом отскакивает от деревянного пола.

— Прелестно. Моя твердая древесина благодарит тебя за это, — говорю я саркастически.

— Моя твердая древесина благодарит тебя за это, — шутит он, шлепая меня по заднице.

Я ничего не могу с собой поделать, разражаюсь смехом и шлепаю его в ответ.

Вечно со своими глупыми шутками. Всегда заставляет меня смеяться. Всегда заставляет меня улыбаться. Всегда заставляет меня чувствовать себя особенной.

Всегда, всегда, всегда.

Бл*дь. Я по уши в дерьме. Может быть, я еще недостаточно повзрослела для подобного.

ГЛАВА 20

Милли

Я лежала здесь, прислушиваясь к тяжелому дыханию Ноа, пока он спал, пытаясь позволить ему усыпить мою тревогу. Но на самом деле это мало что дает. Я не могла перестать думать о разговоре, который подслушала между ним и Романом в прошлые выходные.

Я не могу больше сдерживаться. Мы похоронили то, что произошло между нами, одним-единственным извинением. И хотя я не хочу отказываться от извинений, которые он мне принес, мне нужно нечто большее. Мне нужно выговориться и получить ответы на то, почему это произошло.

— Ты очень напряженно думаешь, — говорит он хриплым ото сна голосом. Ноа крепко прижимает меня к себе, и мне приходится бороться с желанием заплакать. Я не знаю, почему так переживаю из-за этого. Я думала, что достаточно исцелилась и дистанцировалась, но, судя по моей реакции, это не так. Я не хочу, чтобы это на меня влияло, но ничего не могу с собой поделать.

— Ноа, — начинаю я. — Мне нужно тебя кое о чем спросить.

Я чувствую, как напрягаются его мышцы.

— Спрашивай, Миллс. — Он целует меня в затылок, и я делаю глубокий вдох.

— Почему ты оставил меня в ту ночь?

Я переворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в лицо. В его чертах так много эмоций, что их трудно распознать. Но я наблюдаю за ним, пока он пытается подобрать слова, и даю ему время, в котором Ноа нуждается, потому что в этом разговоре мы нуждались с тех пор, как он вернулся в мою жизнь.

— Я не знаю, — наконец говорит он со вздохом.

Не знаю, чего я ожидала, но точно не это. Он не знает? Он, бл*дь, не знает? Что это за ответ такой? У него были годы, чтобы подумать об этом