Молодая и покорная - Шайла Блэк

Слишком легкие, ничего не значащие теперь ответы, хотя раньше, его мужественность взыграла бы от такой победы. Сейчас же, ему хотелось большего.

— Хорошо. А что насчет твоего сердца?

— Я… наверное, я значу что-то для Вас, если Вы даете мне так много.

Ответ уже лучше, но все же не тот, которого он добивался.

— Да. Но что ты чувствуешь в сердце, когда я делаю так?

Он наклонился к ней и провел языком вдоль ее киски неторопливым, полным невысказанной любви, движением. Она напряглась под ним, застонала и выгнулась.

— Это заставляет меня чувствовать, что… Вы хотите, чтобы я знала, что Вы заботитесь обо мне.

— Так и есть.

Не произнося вслух, она так и кружилась вокруг слов, которые он действительно хотел услышать.

В ее голубых глазах мерцала ярко выраженная неуверенность в себе. Хоть он и практически утонул в ее взгляде, ничего не изменилось: она по прежнему боялась в открытую высказать ему свои чувства. Однако у него в запасе оставалось еще несколько трюков, с помощью которых он заставит ее заговорить.

Поднявшись повыше и оперевшись на один локоть, он опустил свое лицо к ее груди. Слегка потянув за цепочку, он освободил один сосок и втянул его в рот, тем самым смягчая боль, не смотря на то, что от его действия к припухшей вершинке прилило еще больше крови.

— Рейн?

— Колется. Ноет. Я… больше не могу. Лиам…

— О чем тебе говорит мое прикосновение?

— О том, что Вы умеете играть с моим телом.

— Посмотри на меня.

Он подождал, когда она подчинится.

— Почему я уделяю тебе так много внимания, любимая?

— Я имею для Вас значение.

Она настолько тихо прошептала эти слова, что он почти их не расслышал. Казалось, она боялась произнести эти слова громче, потому как боялась, что навлечет на себя этим проклятье. Схватив ее за плечи, Лиам проник своим взглядом в ее душу.

— Так всегда было и будет.

В награду за ее признание, он снял второй зажим и обласкал сосок языком также, как и первый. Он наслаждался исходящими из ее горла негромкими стонами и всхлипами, пропуская пальцы сквозь ее волосы.

Но Лиаму все сложнее становилось сдерживаться. Ему нужно быть ближе к ней.

Накрыв ее тело своим, он проник в ее рот… и просто потерял себя. Еще ни одна женщина, из тех, что он трахал в клубе, уводил от мужей, цеплял на улице, даже разделял с другими мужчинами, не разжигала в его сердце такой огонь. Только Рейн.

Он перестал сосредотачиваться на том, чтобы она правильно прочитала его знаки и действия, он просто позволил своим чувствам вылиться наружу такими, какие они есть. Поэтому, Лиам прижался к ней, непрерывно проводя членом вдоль ее киски и покрывая себя текущей из нее влагой. Время от времени ударяя по ее клитору, он все же избегал проникновения, хоть и знал, что случись это — он окажется в нирване. Рейн застонала, толкаясь своими бедрами ему навстречу.

Заведя руку ей за спину, он зажал в кулак ее волосы и слегка дернул, задевая пальцами ее кожу.

— Ты будешь держаться за меня. И не кончишь, пока я не скажу. Слышишь?

— Да, Сэр, — ответила она хриплым голосом.

Рейн всегда становилась мягкой и податливой, когда он приказывал ей. Она становилась покорной. Ожидание опьяняло его, словно наркотик.

— Хорошо. Тебе запрещено отводить от меня взгляд. Не смей.

Он снова дернул ее за густые пряди, давая, тем самым, понять, серьезность своих намерений. Он хотел и мог заставить ее смотреть туда, куда ему надо.

— Не буду, — поклялась она, впившись в него пристальным взглядом.

— Как ты?

— Зеленый.

Хоть ее лицо и было отмечено печатью страха, голос звучал уверенно. Сильно.

— Приятно слышать.

Свешиваясь с постели, чтобы взять презерватив, он жалел о том, что она еще не принимала противозачаточные, из-за чего, ему приходилось натягивать на себя этот долбанный кусочек резины.

Приподняв Рейн, он прижался к ее мягким изгибам. Коснувшись ее шелковой кожи, он почувствовал, как в его теле затрепетал каждый нерв. Он хотел быть с ней нежным, но, раздвинув ее скользкие складочки, не смог удержаться и ворвался в нее одним долгим и глубоким, бесконечным толчком.

— Я полностью внутри тебя, — простонал он.

— Что ты сейчас чувствуешь?

Ее голова запрокинулась, волосы разметались по подушке. Она сотрясалась под ним. А ее нежные кошачьи стоны заставляли его внутреннюю сущность Доминанта принять боевую стойку в ожидании добычи.

— Посмотри на меня, — прорычал он.

Задыхаясь, Рейн повиновалась его приказу. От увиденного им, по его спине прошелся разряд электричества.

— Я чувствую себя взятой, — простонала она.

— Захваченной.

— Тебе нравится чувствовать, что ты чья-то собственность?

Собрав в кулак волосы, он наклонил ее голову в сторону, обнажая шею. Покрывая поцелуями молочно белую кожу, он чувствовал, как под его губами бьется ниточка ее пульса.

— Да. Каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, я таю. Каждый раз, когда мы в разлуке, я жду не дождусь встречи с тобой. Пожалуйста, Лиам…

Мягко постанывая, она извивалась под ним, пытаясь заставить его начать двигаться в ней.

— Терпение. Мне нравится твое тело. Нравится прикасаться к тебе. Приказывать. Позволять тебе кончать по моему разрешению. Ты опьяняешь меня. Люблю наблюдать за тем, как ты раскрываешься.

Она смущенно покраснела в ответ на его слова, но ему так нравилось, что он еще может заставить ее покрыться румянцем.

— Это будет не просто трах, Рейн.

Если он покажет ей, как сильно он ее любит, возможно, потребность в остальных словах отпадет сама собой.

Припав голодным поцелуем к ее горлу, он грубо всосал в себя горячую кожу. Ощущая себя внутри нее, он сгорал заживо. Ее ножки обхватывали его бедра настолько крепко, насколько позволяли удерживающие ее цепи.

— О-о, Рейн. Ты убиваешь меня.

— Лиам, — всхлипнула она.

— Еще.

— Зачем?

— Это удивительно.

Так оно и есть, ощущения буквально простреливали его вены.

— И?

— Я чувствую себя желанной.

Ее тело дернулось, глаза заслезились.

— Я нуждаюсь в этом. От тебя.

Крепко обняв ее, он начал толкаться мучительно медленно, один бесконечный удар за другим. Казалось, это длилось целую вечность. Каждый следующий выпад растворялся в предыдущем, в его ушах отдавались ее крики.

Она просила и умоляла. Ее плоть сжимала его все теснее с каждым глубоким проникновением. И каждый раз, когда он отступал, ее скользкие складочки, набухали еще больше, в попытке затянуть его обратно.

Стиснув зубы до скрежета, он продолжил долбить ее тугую бархатную киску. Ее тихие женственные стоны провоцировали его быть с ней грубее, сильнее, взять ее еще глубже.