Милый муравей - Дункан Кайл

Все это заняло довольно много времени, а у нас его не было, и мы чувствовали себя виноватыми, что занялись игрой при таких трагических обстоятельствах.

Мы оба думали, что, решив загадку «Грин Мен» — «рэнджмен» и выяснив, что Мэри Эллен использовала анаграмму, мы быстро справимся с головоломкой.

Но теперь нам уже казалось, что никакой головоломки не существовало, порядок букв произволен и они ничего не означают. Поэтому, решив придерживаться полицейской пословицы, мы двинулись дальше.

Паспорт.

Основные факты о нем я уже знал. Одна длительная поездка в Старую Страну, или домой, как наверняка говорила миссис Грин, потом по Европе. Боб внимательно вникал во все детали.

— Голландия, — сказал он.

— И Бельгия и Франция тоже.

— Нам известно, куда и зачем?

— У Мэри Эллен был брат, погибший в первую мировую в битве на реке Сомме.

— Во время войны погибло больше полумиллиона человек. Чей-то брат, сын, дядя. Но вряд ли кто-то ездил на Сомму через Голландию.

— А как бы поехал ты?

— Через Кале или, возможно, Булонь. А здесь, — он показал на небольшую пачку бумаг, — Антверпен.

— Где? Я не видел.

— Счет из ресторана. Кафе «Антуан» в Антверпене. Поищи-ка карту, Джон. Там на полке стоит атлас.

Мне приходилось бывать несколько раз в Европе, практически каждый год, с тех пор как мог себе это позволить, но эти земли я не посещал ни разу. Толстым пальцем Боб водил по маршруту: Амстердам, Антверпен, Сомма, Париж, Казн.

— Очень странная поездка для тех дней. В чем ты видишь загадку?

— Могу понять, почему она отправилась во Фландрию, — посетить могилу брата. И в Париж — расходы невелики, а Париж — это Париж! В обеих войнах пострадал Казн, Антверпен сильно бомбили и Амстердам тоже... — Голос Боба следовал за его пальцем, что в общем-то для него нехарактерно.

— Давай дальше.

— Листки и обрывки бумаги, — сказал Боб, складывая все в стопку. — Отметки о прививке оспы, желтой лихорадки. Счет из ресторана. Знаешь, чего не хватает?

— Нет.

— Эта страница незаполненная.

Заголовок «Обмен валюты для нужд путешествия»... чья-то надпись красными чернилами «Основная норма». И все.

— В те годы позволяли вывезти из Британии только пятьдесят фунтов стерлингов. Контроль был очень строгий.

— Для австралийцев тоже?

— Она была англичанкой.

— Но Грин не был англичанином. Что ты пытаешься понять?

— Это действительно идея, — задумчиво сказал Боб. — Я воевал в тех местах в 1945-м, поэтому, может быть, я скорее пойму. Что, по-твоему, общего у этих мест?

Я задумался.

— Каэн и Сомма, — сказал я. — И там и там шли бои, только во время разных войн.

— Еще?

— Амстердам, Антверпен и Париж — это столицы.

— Неправильно. Париж — да. Столица Голландии — Гаага, столица Бельгии — Брюссель.

— Итак?

— Старею, — сказал Боб Коллинз, — и становлюсь тупым.

— Расскажи, о чем ты?!

— Не имею никакого желания выглядеть дураком. — Он покачал головой.

— Никогда не понимал твоего тщеславия.

Боб уставился на меня. Я почти видел, как у него в голове ворочались мысли.

— Боб?

Он игнорировал мое присутствие, поэтому, не допущенный к его мыслительному процессу, я отправился к книжным полкам. Открыв том энциклопедии, я нашел Амстердам и Антверпен. Оба — порты, оба — крупные торговые города с длинной историей, красивыми домами, отличными галереями искусств и музеями. Несколько слов в описаниях этих городов были одинаковыми: «крупный коммерческий центр» и «огромные океанские лайнеры», но не они вдруг привлекли мое внимание. Было еще одно слово. Я неуверенно прошептал:

— Алмазы?

Боб, стоявший в противоположном конце комнаты, поднял голову и посмотрел на меня. Он по-прежнему щурился, его разум, как, впрочем, и мой, пытался осмыслить новые возможности.

Боб медленно произнес:

— Стринджер находится от Аргайла вовсе не в миллионе миль.

Я кивнул. Аргайл-Филд — новый вклад Западной Австралии в мировые запасы алмазов. И довольно большой вклад. Нет, не большой — огромный. Долгое время считалось, что в Австралии нет алмазных месторождений. Но они, оказывается, есть. Даже больше, чем в Южной Африке. Месторождение было обнаружено сравнительно недавно на севере штата.

Прошло, может быть, около минуты. Боб шумно выдохнул и резко вышел из своего транса.

— Не может быть! Это просто чертово совпадение! — сказал он с присущей ему обычной практичностью.

— Объясняет, откуда деньги, — заметил я.

— Тоже верно!

— И то, почему кто-то так отчаянно...

— И почему старуха была так хитра со своим посланием, — словно прочитав мои мысли, добавил Боб. Потом помолчал и сказал: — Но...

— Что «но»?

— Есть два вида месторождений: россыпь — когда алмазы находятся на дне реки или пересохших водоемов; и алмазная «трубка» — цилиндрическая масса вулканического агломерата, в котором встречаются алмазы. Нигде поблизости от Стринджер Стейшн россыпных месторождений нет, поэтому оно может быть только алмазной «трубкой». Старуха и ее муж не бродили вдоль берегов рек и водоемов, собирая пустячную гальку. Это мог быть только рудник. Такой, как Аргайл.

— Ты неплохо информирован.

— Я полицейский, хоть и бывший. Алмазы — большая ценность, сам понимаешь.

— Но ты сомневаешься, потому что в этом случае слишком многое стало бы ясно.

— Идем дальше, — сказал он.

— Подожди. Что, если?..

— Что, если это пустая трата времени? Пошли дальше. Я хотел бы узнать немного больше о Джоне Джозефе Грине. Что нам известно?

— Не так уж и много. Родился в Пиктоне, Новый Южный Уэльс. Приехал в Стринджер на верблюде, по-моему, в тысяча девятьсот тридцать каком-то. По другой версии, его, полуживого, нашел в пустыне и принес на ферму отец Билли. Мэри Эллен выходила его, и, женившись на ней, он остался на ферме до конца жизни.

— Жизнь, полная разнообразия, — с иронией сказал Боб. — Это все? Думаю, верблюд нам кое-что дает. Можно считать, он путешествовал по пустыне.

— Мы не знаем, где он путешествовал. Есть еще одно, — сказал я. — Билли Одна Шляпа, житель Стринджер Стейшн, абориген, работающий там управляющим, сказал, что Грин обычно ходил прогуливаться.

— Он что-нибудь объяснил?

Я покачал головой.

— Сказал только, что тот уходил раз в год после сезона дождей и отсутствовал примерно месяц. И так, пока не состарился.

— На чем?

— Что ты имеешь в виду?

— На чем уезжал? Всегда на верблюде?

— Билли сказал, и на муле тоже.

— Что-нибудь еще?

— Его жена в письмах называла Грина — Джака.

— Джака. — Боб произнес имя несколько раз, как бы пробуя на вкус, как дегустатор вина. — Уменьшительное от Джаккеро, может быть, так?

— Возможно. Но я никогда не слышал такое уменьшительное.

Боб состроил гримасу.

— Ты молод. Был в свое время один Джэкер, капитан английской крикетной команды. Еще Стенли Джексон. Сэр Стенли Джексон.

— И все-таки, — сказал я и направился к телефону.

На этот раз Том Кендрик оказался дома и мягко выговорил мне:

— Я пытался дозвониться тебе в офис, молодой Джон Клоуз, а тебя не только не было там, но сотрудники даже не могли сказать, когда тебя ожидают и где тебя можно найти.

— Знаю, — ответил я. — Все объяснить сейчас очень сложно, но...

— Я выполнил твою просьбу в отношении Джона Джозефа Грина. Провел пару расследований. — Он замолчал.

— Это крайне важно, сэр.

— Да? Ну ладно. Говорит ли тебе что-нибудь фамилия Ласситер?

Я знал двух Ласситеров, один из которых — киногерой. Конечно, это не он.

— Ласситер с рудной жилы? Этот? — спросил я.

— Верно.

— Он, Грин, был связан с Ласситером? — Я буквально запищал от удивления, потом сказал своим обычным голосом: — Несомненно, это было очень давно?

— Не явно связан, нет.

Я любил Тома Кендрика и обычно получал удовольствие от его легкой педантичности, но сейчас я был готов его задушить.

— Пожалуйста, — попросил я. — Мне крайне необходимо это знать.

— Ох уж это нетерпение! Или у тебя нечто большее, чем простая нетерпеливость?

— Немного больше. Я не могу вам сейчас всего объяснить, сэр, мы...

— Все, что у меня есть, это просто вырезки из газет, — сказал Кендрик. — Я сделал с них копии. Хочешь, вышлю их тебе по почте?

— Я сам тотчас же приеду за ними, сэр.

— Поторопись, пожалуйста. Я собираюсь на прогулку.

Боб сказал, что лучше поехать ему, потому что кто-нибудь может следить за мной, и если это так, то мы окажем Кендрику медвежью услугу. Кроме того, если кто-нибудь, достаточно глупый, решит следовать за Бобом по улицам Перта, он легко сможет вычислить «хвост» и оторваться. Уже почти в дверях Боб резко обернулся:

— Что мы еще не обговорили? У тебя есть, что мне сказать?

— Тысячу вещей, — мы были слишком заняты.

— Говори главное. Я внезапно почему-то почувствовал, что ты знаешь что-то очень важное.