Наследство - Кэтрин Вебб

— Привет, извините, если помешали, — заговариваю я. Стараюсь говорить весело, хотя, по-моему, выходит неестественно.

— Привет, я Патрик. А вы, должно быть, наши соседи из большого дома? — отвечает мне жилистый мужчина. Он улыбается дружелюбно и приветливо и с силой пожимает руку, чуть не отрывает ее от плеча От его радушия чувствую, как тугой узел в животе начинает потихоньку ослабевать.

— Да, мы ваши соседи. Я Эрика, а это мой племянник, Эдди.

— Эд! — возмущенно шипит сбоку Эдди сквозь неровные зубы.

— Эд, будем знакомы. — Патрик пытается своим рукопожатием вырвать из плеча и руку Эдди тоже.

Я замечаю Гарри — он сидит на ступеньках автоприцепа. Хочу с ним поздороваться, окликнуть, но потом решаю не делать этого. Он снова крутит что-то в руках, полностью сосредоточившись на этом предмете. Лицо почти скрыто свисающими волосами и густыми усами.

— Видите ли… вы только не удивляйтесь… мы заметили, что ты забыл купить чипсы для Хани, вчера В магазине. Ну вот, мы вам их принесли. Хотя, конечно, может сегодня ей хочется не чипсов, а маринованных огурчиков? — И я машу большой упаковкой чипсов. Патрик смотрит на Динни — не сердито, скорее, слегка озадаченно.

— Я знаю, как меня злит, если мама забывает мне купить то, что я прошу, — спешит на помощь Эдди.

Услышав его голос, Гарри поднимаем голову. Динни пожимает плечом. Поворачивается.

— Хани! — кричит он, глядя в сторону фургона скорой помощи.

— Ох, да стоит ли ее беспокоить? — Я чувствую, что краснею. В окошке появляется лицо Хани, будто портрет в рамке. Симпатичное и насупленное.

— Чего? — кричит она в ответ, куда громче, чем нужно.

— Эрика принесла тебе кое-что.

Я ежусь от неловкости. Эдди подходит поближе к Гарри, стараясь рассмотреть, чем тот так занят. Появляется Хани, осторожно спускается по ступенькам, глядя себе под ноги. Сегодня она вся в черном, светлые волосы кажутся ослепительными на этом фоне. Она останавливается поодаль от меня и подозрительно смотрит.

— Вот. Глупо, конечно. Мы принесли вам вот это. Динни говорил, вам хочется чипсов, вот мы и… — Я сбиваюсь, умолкаю и вытягиваю руку с упаковкой.

Сделав шаг вперед, Хани забирает у меня чипсы.

— Сколько я вам должна? — спрашивает она, глядя исподлобья.

— Ой, нет, не беспокойтесь. Не помню. Тут не о чем говорить. — Я машу рукой.

Хани невыразительно смотрит на Динни, и он лезет в карман.

— Пары фунтов хватит? — спрашивает он.

— Правда, не нужно.

— Возьми. Пожалуйста.

И я беру у него деньги.

— Спасибо, — бурчит Хани и ретируется в свое убежище.

— Не обижайтесь на Хани, — ухмыляется Патрик. — Она и родилась-то сразу не в духе, в переходном возрасте характерец лучше не стал, а нынче, когда она в положении, вообще хоть святых выноси!

— Пошел ты, Патрик! — орет Хани, которую мы не видим.

Патрик только шире расплывается в улыбке.

Эдди подвигается все ближе к Гарри. Он не отводит глаз от его рук, но загораживает ему свет.

— Тебе не кажется, что ты мешаешь, Эд? — Я пытаюсь отозвать его.

— Что это? — Эдди обращается к Гарри, тот не отвечает, но поднимает голову и приветливо улыбается.

— Это Гарри, — говорит Динни Эду. — Он не особо любит разговаривать.

— А… Понятно. Похоже, это фонарик. Он сломан, что ли? Можно мне посмотреть? — атакует Эдди.

Гарри растопыривает руки, показывает мелкие металлические детальки.

— Придете сегодня на нашу вечеринку в честь зимнего солнцестояния, Эрика? — спрашивает Патрик.

— Ох, даже не знаю, — тяну я. Смотрю на Динни, а он оглядывается, как будто решает какую-то сложную задачу.

— Приходите, чего там! Чем больше народу, тем веселее, правильно я говорю, Натан? Будем пускать фейерверки, жарить мясо. Прихватите бутылку и милости просим, соседка, — уговаривает Патрик.

— Ну что ж, может быть. — Я улыбаюсь ему.

— Дреды у тебя просто чума! — восторгается Эд, обращаясь к Гарри. — Ты с ними немного похож на этого… «Хищника». Видел такое кино?

Пальцы его тем временем мелькают над деталями фонарика, что-то отбрасывая, соединяя. Гарри ошеломленно наблюдает за ним.

— Ну, я побежал. Увидимся позже. — Патрик кивает Динни и мне. Вприпрыжку он покидает лагерь, засунув руки в карманы потрепанной непромокаемой куртки.

Я разглядываю носки своих заляпанных грязью сапог, потом смотрю на Эдди, который под изумленным взглядом Гарри заканчивает сборку фонарика.

— Похоже, Эд симпатичный парень, — заговаривает Динни, и я киваю.

— Он самый лучший. И всегда готов помочь.

Снова воцаряется молчание.

— Когда я разговаривал с Бет… мне показалось… не знаю даже, — произносит Динни неуверенно.

— Что показалось?

— Она не такая, как раньше. Как будто у нее не все дома?

— Она страдает от депрессии, — торопливо поясняю я. — Но это все та же Бет. Просто… сейчас она не такая сильная.

Я должна объяснить, это необходимо, хотя и чувствую себя немного предательницей. Он кивает, хмурится.

— Мне кажется, это началось здесь. С того времени, по-моему, как пропал Генри, — выпаливаю я.

Бет уверяла меня, что это не так, но я думаю, что дело обстоит именно так. Сама Бет рассказывала, что все началось в грозовой день, когда она в сумерках возвращалась на машине домой. Небосклон было сплошь затянут тучами, но на горизонте, в той стороне, куда направлялась Бет, облака расслоились, а между ними открылось яркое светлое небо. Бывает такое небо, в барашках. Бет рассказывала, что вдруг запуталась, не могла понять, где небо, а где горизонт, отличить его от этих щелей в облаках. Не то тучи, не то горы. Не то воздух, не то земля. Она так запаниковала, что чуть было не свернула на встречную полосу. Весь вечер ее мутило, и земля уходила из-под ног, как при морской качке. И тогда, говорила Бет, она поняла, что ни в чем больше не уверена, не понимает, что реально, на что можно опереться. Вот когда, по ее уверениям, все началось. Но я ясно помню вечер того дня, когда бесследно исчез Генри. Помню ее молчание и несъеденную фасоль в ее тарелке.

— Ужасно, если она так переживает из-за того, что тогда случилось, и до сих пор болеет, — тихо говорит Динни. Он знает, что случилось тогда. Он знает.

— М-м? — подаю я голос. Только бы он продолжал, сказал что-то еще, сказал больше. Скажи мне. Но он не говорит.

— Это… скверно. Мне жаль, что она несчастлива.

— Я надеялась, что наш приезд сюда поправит дело, но… боюсь, ей становится только хуже. Знаешь, все эти воспоминания, все снова нахлынуло. Все могло бы быть и по-другому, мне кажется. Но хорошо, что Эдди здесь. Он ее отвлекает от мыслей. Не будь его, мне кажется, она бы даже о Рождестве не вспомнила.

— Как думаешь, Бет придет вечером на праздник?

— Честно говоря, не надеюсь. Но я ее позову, хочешь?

Динни кивает с удрученным видом:

— Позови. И приведи Эдди. Я смотрю, они отлично поладили с Гарри. Он вообще с детьми хорошо общается, ему с ними проще.

— Если бы ты сам ее пригласил, она бы пришла, я уверена. Заглянул бы к нам, а? — делаю я попытку.

Динни бросает на меня быстрый взгляд, сухо улыбается:

— У нас с этим домом никогда не складывалось. Ты уж позови ее сама, а я, может, как-нибудь и загляну, позже.

Я киваю, глубоко засовываю руки в задние карманы джинсов.

— Эд, ты готов? Я иду домой. — Эд и Гарри отрываются от работы и смотрят на нас. Две пары ясных голубых глаз.

— Можно я еще останусь и закончу это, а, Рик?

Смотрю на Динни. Он снова пожимает плечами, кивает.

— Я за ними пригляжу, — говорит он.

Мы один-единственный раз затащили Динни в дом, когда Мередит уехала в Дивайзес на прием к дантисту. Генри гостил в поселке у мальчика, с которым дружил. Мальчика, у которого дома был приличный бассейн.

— Идем! — шепотом понукала я Динни. — Не будь размазней!

Мне не терпелось показать ему просторные комнаты, широкую лестницу, высокие потолки. Не затем, чтобы похвастаться. Просто, чтобы увидеть, как он будет потрясен. Мне тоже хотелось чем-нибудь удивить его. Бет шла сзади, напряженно улыбаясь. В доме никого не было, кроме домоправительницы — которая никогда не обращала на нас особого внимания, — и все же мы двигались крадучись, перебежками. Притаившись за последним кустом, я сидела так близко к Динни, что его колено вдавилось мне в бок, я чувствовала смолистый запах его кожи.

Динни долго сопротивлялся. Ему много раз запрещали это и родители, и дедушка Флаг, он даже несколько раз мельком видел Мередит. Для него не было секретом, что в этом доме он нежеланный гость и что идти туда ему не следует. Но взглянуть ему хотелось, я это ясно видела. Запретный плод всегда сладок, особенно для ребенка. Никогда прежде я не видела его таким растерянным, неуверенным. Он долго колебался, а потом все же решился. Мы переходили из комнаты в комнату, и я кратко комментировала: Вот салон для рисования, только сейчас в нем никто не рисует, я ни разу не видела. Это лестница на чердак. Пойдем, посмотрим! Он величиной с целый дом! А это комната Бет. У нее комната больше моей, потому что она старше, зато из моей видны деревья, а один раз я даже видела сову. Я говорила не закрывая рта. За нами бежали лабрадоры, улыбаясь и восторженно виляя хвостами.