Сказ о пеньковском оборотне (СИ) - Никонова Елизавета

— Он для тебя Бог, так? Ты видишь только его, его слово для тебя закон… Что — не так? — Заметив выражение моего лица, гневно рыкнула она.

— Вовсе нет! — Возмутилась я. — Лео абсолютно не волен влиять на мои решения. Я живу сама. Чего ты вообще приклеилась к своим странным нормам? Не вся нечисть… нечисть! Ты ничего о нас не знаешь!

— Наверное, он и кровь не пьет — вегетарианствует, да? — Ехидно протянула Куница. На это мне ответить было нечего, и я угрюмо поникла.

— Вот видишь! — Возликовала Куница. — Он не так уж и хорош! Дурочка! Рано или поздно он вцепиться в твое горло и тогда… — Она замолкла и как-то нехорошо покосилась на меня, задумчиво покусывая губки. Что-то задумала. И мне не хотелось знать, что. К сожалению, случай представился тут же: — Зачем же ждать, а, Мия? Чувство неизбежности, знаешь ли, так омрачает и без того безрадостное существование… Думаю, стоит испытать чувства, столь искренне доверяемые вампиру, который совершенно не достоин их. Знаю, что хочешь сказать — я не права, глупа, сумасбродна и так далее. Но так уж я ошибусь, если скажу, что не прокусить тебя, истекающую кровью, было бы верхом возможностей даже для такого самоконтролера, как Лео. Он сломается. И я ему помогу! — С этими словами она наклонилась и выдернула из плена коряги.

Я заорала от боли — лодыжку здорово вывернуло, даже удивительно, как не оторвало совсем. Я не могла сопротивляться — даже стоять-то толком не могла, но видимо, Куница нападать не спешила. Зачем же тогда она меня освободила? Может, все же одумалась? А если так, то стоит ли ее благодарить?

— Ээ… Куница? Спасибо, что вызволила…

Она криво усмехнулась, оглядев качающуюся меня, и протянула ладонь в знак мира. Я вздохнула облегченно — как же все-таки приятно иметь дело с разумными людьми! Моя тонкая рука недоверчиво протянулась к ее — сильной, мускулистой, изящной в то же время…

И не успела я как следует сжать ее толстенькую ладошку, как девушка дернула меня на себя и запястье взорвалось болью, такой сильной, что я даже вскрикнула от неожиданной обиды и унижения. Девушка отпихнула меня прочь и если бы не осинка, подвернувшаяся мне во время моего почти неизбежного падения, то словцо «почти» пришлось бы выкинуть. Я обхватила деревце здоровой рукой, в некой прострации осматривая раненую — запястье было рассечено профессиональным ударом, и от легкого, казалось бы, пореза ленточками разбегались тоненькие струйки крови; капли срывались с пальцев, падая в листву. Странно, но я даже не подумала испугаться. Ну кровь, как будто я крови никогда не видела! Но Куница подкроила мое безразличие под себя:

— Страшно, не правда ли? А знаешь ли ты, что от разорванной вены ты истечешь кровью за каких-нибудь двадцать минут? О… Вот теперь мы испугались по-настоящему. Что же, давно пора. Я бы на твоем месте хотя бы постаралась убежать — так просто, для сохранности хоть каких-то крох жизни, что по твою долю еще остались.

— Я не побегу от Лео. — Прошипела я, стараясь унять кровотечение. Безрезультатно.

Куница расхохоталась:

— Вот дурочка! Впрочем… От Лео ты, возможно, и не побежишь, но вот от моего знакомого… Эй, Кир! Беги на падаль!

И в ответ на ее крик, где-то совсем недалеко, раздался леденящий душу вой. Я начала медленно возвращаться к жизни. Огромные зубы… Слюна, капающая с подбородка… Слипшаяся от крови шерсть… На смену полной апатии пришел панический, мрачный ужас, от которого коленки едва не подогнулись. Бежать! Пусть смеется, думает, что хочет, главное — убежать от этого кошмара, от лязгающих за спиной зубов, от непрекращающегося рычания, бежать! Мои глаза округлились, губы совсем исчезли — так я их закусила. Наверное, мое лицо сейчас выглядело совсем уж по-детски — лет на восемь, не больше. Это привело мою мучительницу в восторг:

— Я тебя наконец-то достала, да, упыриха? Достала! Можешь кричать, если хочешь, но не думаю, что тебе это поможет, когда Кир все же отгрызет тебе…

Мое и так не ангельское терпение лопнуло. Горло родило страшный вопль, ноги, казалось отучившиеся стоять, сами собой припустили такой прытью, на какую я не была способна даже в средней школе. Мне вслед донесся радостный смех Куницы, а злобные слова об отмщении пролетели по ветру горестным шепотом. За мной змеилась ленточка моей же крови…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})* * *

Я в изнеможении упала на траву, зарываясь лицом в грязь и задыхаясь в рыданиях. Я больше не могу. Нет, не «не могу», а не могу! В боку кололо, голова раскалывалась, перед глазами плыло, отхаркивалось кровью — неужели сломаны ребра? Запястье ныло, не прекращая кровоточить. Если это пытка, то пусть она закончиться поскорее! Пожалуйста, кто-нибудь! Этот Волк должен немедленно меня прикончить, пока я еще дышу, нет, не из наглости, а потому что могу еще дышать. Но, чувствуя, как каждый вздох отзывается мучительной болью в груди, я не могла с уверенностью сказать, как долго это продлится.

Лодыжка все же подвернулась, но мой прекрасный полет остался без аплодисментов — я особо и не настаивала. Где-то в уголке сознание отчаянно шептало о продолжении борьбы, о том, что нужно подняться, бежать снова, а я понимала, что это выше моих скромных сил. Особенно сейчас.

К счастью — к сожалению? — вставать мне уже не пришлось. Над ухом раздалось сдавленное дыхание, больше напоминающее рык. Я похолодела. Медленно-медленно обернулась и прикусила губу, чтобы не разораться — он стоял так близко, что просматривалась каждая жилка в налитых кровью глазах, каждая застрявшая между огромных зубов пакость, каждая окровавленная ворсинка.

От зловонного дыхания у меня голова закружилась. Мелькнула мысль о какой-нибудь защите — хоть руки, что ли, поднять, лицо закрыть…но даже этого мне не дали сделать! Волчара пригвоздил меня к земле, разместив нижнюю часть туловища на коленях, так, что ноги полностью парализовало, а передними лапами придавил логтевые сгибы, «отрезав» от сопротивления руки. Я сама себе напоминала распятую мошку на иголочке. Какая ирония!

Волк молчал. Мне стало жутко. Панический страх, заснувший на какое-то время, пробудился снова, я не могла даже кричать — рот сковала судорога первобытного ужаса. Слюна из полу открытой пасти скользким клеем падала на мое лицо, но отвращения не было. Ничего, кроме ужаса. Светло-серебристая шерсть пахла хвоей и… Светло-серебряная?! Но я отлично помню…

— Ррррррр-яяяааа — уу! — Волк отлетел в сторону, а надо мной на секунду задержалось горящее синим планемем чистой ярости прекрасное лицо Лео. Мысль, такая невероятная и пугающая своим открытием, пронеслась в голове — это не наш Волк! Кто, откуда — не важно. Он не Кир! А если так…

Мои мысли прервал ужасающий хруст. Я рванулась, распахнула глаза и… отчаянно завопила — Лео сломал новоявленному Волку шею. Огромная туша покачивалась в тонких руках вампира, из пасти свешивался розовый язык, остекленевшие глаза — фиолетовые, а не желтые, как у Кира, смотрели в никуда с искренним страхом. Это не наш…

Как же я была права! Тело Волка изменялось… По нему прошла судорога, спина выгнулась, шерсть исчезла, как будто ее и не было, передние лапы уменьшились, преобразовавшись в изящные ручки с тоненькими пальчиками, задние — в длинные стройные ножки, оформилась тончайшая талия, морда сплюснулась, вырисовав курносый носик, огромные, распахнутые и ничего не выражающие фиолетовые глаза, окруженные темными длинным ресницами и полные губки, чуть искревленные, как в усмешке. Распустились длинные темно-кофейные волосы, скрыв обнаженные маленькие груди, и… Волк оказался Волчицей! Ей было не больше тридцати лет, очень красивая, маленькая, и по глупости попавшая под руку взбешенного вампира.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сам вампир в смятении взирал на свою жертву, точнее, жертву своего гнева. Такой хрупкий… Девушка упала к его ногам. Я попыталась подняться, но силы меня оставили, и я смогла только с жалостью посмотреть на них. Теперь на него.

Как странно… Я вовсе не жалела незадачливую Волчицу, мне откровенно было на нее наплевать. Я переставала чувствовать свою боль, мир поплыл куда-то, заколыхались неведомые волны, покачивая меня и унося вдаль. Как в тумане я следила за Лео, который вдруг оказался около меня на коленях. Он смотрел на меня, и в его глазах не было узнавания! Наверное, я представлялась ему сейчас обычным сгустком крови, трепещущей жилой, беспомощной и недвижной. Он склонил голову к плечу, и в этом угловатом движении не было ничего человеческого — змеиная пластика, кошачья грация… Сияющие глаза светились лихорадочным блеском, хрупкие ноздри возбужденно трепетали — кровь, свежая кровь! Его длинные шелковистые пряди скользнули по моему лицу, когда он осторожно взял мое окровавленное запястье и поднес к губам, вбирая запах крови и свежей плоти.