Стремнина - Бубеннов Михаил Семенович

На этом и закончилось обсуждение важного вопроса, волновавшего большой приангарский край. Ни горячих споров, ни накачки, ни угроз…

Когда все уходили из кабинета, Астахов зачем-то задержал одного Морошку. За несколько минут Родыгина извело тревожное, ревнивое любопытство. Дождавшись Морошку на крыльце, оглядев его долгим, изучающим взглядом, он хмуро свел брови, приглушенно спросил:

— Зачем он?

— Спрашивал про глухарей, — ответил Морошка, не задерживаясь на крыльце. — Хочет с ружьем побродить.

— Мальчишество! — осудил Родыгин. — Что ж вы ответили?

— Сказал, что глухари совсем вывелись. Некогда мне сейчас шататься по тайге…

Это могло быть и правдой, но Родыгину подумалось, что Морошка, скорее всего, скрытничает: секретарь райкома, должно быть, сказал ему на прощание что-то важное…

Ничего страшного на заседании не произошло. Были неприятные минуты, но они скоро забудутся, конечно. И все же Родыгин с того часа в райкоме начал испытывать особенное беспокойство. Больше всего его взволновало странное поведение Астахова. Вольность Морошки, казалось, совсем не озадачила секретаря райкома. Может быть, даже чем-то позабавила. Такое легкомыслие можно было объяснить одной лишь молодостью секретаря райкома. И то, что по годам он был ближе к Морошке, чем к нему, как раз и беспокоило Родыгина.

III

Над всей брандвахтой разносило запах тайменьей ухи. У рабочих еще не улеглось волнение, вызванное ночным событием на Буйной, и они, хитря, с наигранным интересом болтали лишь о рыбной ловле:

— А пасть у тайменя — во! Видали?

— На что же он берет? На блесны?

— Лучше всего — на мышь.

— На живую?

— На живую так и хапает!

— Тьфу, да замолчите вы!

…Оглядев застолье, Арсений спросил, как всегда, сдержанно, но басовито:

— Остальные-то где?

Володя Полетаев с неохотой оторвался от тарелки, выскочил за дверь, и тут рабочие наконец-то дали волю своему негодованию:

— Всю ночь бродили…

— Жужжали, как шершни!

— Отчего же такой шум? — спросил Морошка.

— Надоело им здесь, — ответил Сергей Кисляев. — Опасная работа. Да и мошка. А вчера этот взрыв… Нашли повод — вот и подняли гвалт.

— Затевают что-то, — добавил Гриша Чернолихов.

Возвратился Володя и, пожав плечами, доложил:

— Не идут.

— Будут ждать Родыгина, — заключил Кисляев. — Хотят разыграть трагедию.

Все за столом невесело задумались и склонились над тарелками с ухой. Воспользовавшись удобным случаем, Славка Роговцев, белобрысый и по-детски пухлогубый паренек, незамедлительно приступил к Демиду Назарычу с расспросами:

— Батя, когда же ты его поймал?

— На рассвете, — ответил Демид Назарыч. — Да, начал хватать. Стало быть, заосеняет скоро.

— И долго вываживал?

— С час…

— Ох ты-ы! — Славка позабыл и об ухе. — Батя, а таймень, он какой породы?

— Лососевой.

— Он хищник, да?

— Да, таймень, она очень хищная…

— Разве таймень женского рода?

— Не знаю, а мы так зовем…

— Поймать бы…

— Пойдешь ловить, — заговорил Вася Подлужный с наигранной серьезностью, — не забудь поцеловать спиннинг в темечко.

— Спиннинг? — встрепенулся Славка, по простоте своей еще не понимая подвоха. — А зачем?

— Попрощайся.

— Думаешь, не вытащу?

— Мне думать некогда… — Вася Подлужный первый уволок с противня большой кусище тайменьего мяса и только тогда продолжал: — Если хотите знать, самые хищники, они все женского рода. Я попадался одной в зубы. Вся голова у нее в кудряшках и а-алая пасть.

За столом раздался хохот.

— Больше, чем у тайменя? — спросил Кисляев.

— Куда больше! — ответил Подлужный.

— Неужели и тебя заглотила?

— Не заглотила, а помяла в своей пасти здорово. Все кости трещали. Едва вырвался и унес ноги. В Красноярске это случилось, нынешней зимой.

— Расскажи.

— А-а, и вспоминать-то неохота! Обычная история. Был под мухой — вот и попался ей в зубы.

— Сейчас, и верно, не поймешь, где больше хищников, — сказал Гриша Чернолихов. — Тех, кто в природе, тех всюду истребляют.

— И зря! — перебил Николай Уваров, как всегда, несколько раздраженно. — И зря называют хищниками! На самом деле все они полезные звери и птицы. Уже доказано. Настанет время, еще разводить начнем. Настоящие-то хищники — давно известно — водятся только среди людей. Их много. Самых разных пород. Куда до них вот этому тайменю. Против них и тигры — щенки.

— Все равно им скоро конец, — сказал Кисляев уверенно. — Всех изничтожим.

— Мечтатель!

— Не сразу, конечно…

— Утопист!

— Как хочешь, а им скоро конец, — ответил Кисляев. — И знаешь, почему? Сегодня нам хочется быть лучше, чем мы были вчера. А завтра — я уверен — захочется быть еще лучше. А раз так — им долго не хищничать в нашем обществе.

За столом раздались голоса:

— Лапы им рубить надо.

— Чересчур много будет калек. Не прокормить.

— Да и не все загребают лапами.

— Вот это верно, — неожиданно согласился все время молчавший в раздумье Арсений Морошка. — Есть хищники, которые стараются поживиться не народным добром, а народной славой. Ну, а с этой славой они наживут вдоволь и добра.

— Есть на примете? — спросил Уваров ехидно.

— Одного держу…

Арсений очень торопился: надо было как можно скорее открыть путь судам да еще раз — для верности — испытать новый заряд до появления Родыгина. Быстрее всех управясь со своей порцией рыбы, он поднялся из-за стола и, чего никогда не делал, поторопил рабочих:

— Поживее, братцы.

А Володю удержал за плечо:

— Останешься здесь.

— Встречать Родыгина? — догадался Володя. — Но ведь он не может подняться до взрыва?

— На всякий случай.

— А с крикунами как?

— Не зови. Надоело.

— А этого? — спросил Володя, не называя имя Белявского, но поморщась, как от оскомины. — Он даже и не встает.

— Может, простудился? — спросил Морошка.

Под хохот рабочих Володя ответил:

— Думает.

— Тогда не трогай. Обойдемся.

Заканчивали завтрак как никогда торопливо, шумно. Иные даже не успели побаловаться чайком…

IV

У брандвахты Родыгина встретили Игорь Мерцалов и его дружки. Они помогли матросу спустить трап с самоходки и попридержали его, пока главный инженер сходил на землю. Внимание рабочих растрогало Родыгина. Увидев заплатку на левой скуле Мерцалова, он заговорил участливо, хотя и в шутливом тоне:

— Что с тобой? В текущем ремонте?

Не успел Володя Полетаев, увлекшийся починкой резиновых сапог, сбежать с брандвахты, Родыгин уже знал о том, что произошло вчера при испытании заряда.

— Зря болтают или все правда? — осведомился он у подошедшего Володи, но, вероятно, лишь для порядка.

— Какое там нарушение? Какое нарушение? — загорячился Володя. — Ну, отошли немного поменьше, чем положено. Ну и что? Чего тут страшного?

— Значит, правда, — невесело заключил Родыгин.

— Им только бы придраться!

— Огорчительно, огорчительно, — произнес Родыгин, с очевидной живостью прикидывая что-то в уме. — И некстати, совсем некстати: вот-вот инспектор по взрывам нагрянет.

На его лице само собой, совсем не к случаю, отразилось какое-то едва уловимое удовольствие, когда он заговорил о приезде горного инспектора. Игорь Мерцалов обрадовался этой непроизвольной, мгновенной гримасе главного инженера и подсказал:

— Василий Матвеевич, надо акт…

— Подумаем, — слегка хмурясь, ответил Родыгин.

— Какой акт? Да вы что? — возмутился Володя Полетаев. — Никто же не погиб!

— А мы требуем! — прогремел Мерцалов.

— Требовать вы мастера.

— А это наше право!

— Но разве надо ждать, когда люди погибнут? — заговорил Родыгин, обращаясь к Володе, у которого от возбуждения огнем пылали уши. — Извините, молодой человек, я не имею морального права покрывать грубые нарушения техники безопасности. Я здесь за все в ответе.