Дьюи. Кот из библиотеки, который потряс весь мир - Вики Майрон

Статья была сравнительно небольшой, но эффект от нее оказался просто ошеломляющий. Годами посетители рассказывали мне, как она воодушевила их. Журналисты, собиравшие информацию для других статей о Дьюи, часто ее цитировали. Более десяти лет спустя, открывая почту, я нашла прекрасно сохранившуюся копию этой статьи, аккуратно вырезанную из журнала. Эта женщина хотела дать мне понять, как много история Дьюи означала для нее.

И в Спенсере люди, которые не знали Дьюи или никогда не проявляли к нему интереса, обратили внимание на статью. Даже та компания, что собиралась в «Сестерс-Мейн-стрит кафе». Самая худшая полоса фермерского кризиса осталась позади, и наши лидеры уже искали пути приложения сил в новом бизнесе. Дьюи получил такую общенациональную известность, о которой они могли только мечтать, и, конечно, эта энергия могла многое дать городу, преобразить его. Естественно, никто не собирался строить завод из-за кота, но в то же время никто не стал бы строить предприятие в городе, о котором никогда не слышал. И Дьюи снова сыграл свою роль, на этот раз не только в Спенсере, но и в куда большем мире, далеко за пределами кукурузных полей Айовы.

Конечно, самые большие перемены претерпела гордость. Друзья Дьюи были горды им, гордились, что он живет в их городе. Один мужчина, возвращаясь после встречи выпускников колледжа, остановился в библиотеке полистать газеты времен его выпуска. Дьюи, конечно, тут же завоевал его внимание. Но когда он услышал о друзьях Дьюи и увидел статьи о нем, был неподдельно поражен. Позже он прислал нам письмо с благодарностью и поведал, что рассказал всем в Нью-Йорке о своем милом родном городе и о его обожаемом библиотечном коте.

Он был не единственным. В библиотеку за неделю приходили три или четыре человека, чтобы посмотреть на Дьюи.

— Мы хотели бы увидеть этого знаменитого кота, — сказал пожилой мужчина, подходя к столу.

— Он спит в задней части. Я принесу его.

— Спасибо. — И, поворачиваясь к молодой женщине, к бедру которой прижималась светловолосая малышка, сказал: — Я хочу, чтобы моя внучка Лидия увидела его. Она приехала к нам из Кентукки.

Увидев Дьюи, Лидия расплылась в улыбке и снизу вверх посмотрела на дедушку, словно прося разрешения.

— Вперед, радость моя, Дьюи не кусается.

Девочка осторожно протянула к Дьюи руку, а через две минуты уже растянулась на полу, гладя его.

— Видишь? — сказал дедушка матери девочки. — Я тебе говорил, что стоит съездить.

Я могла предположить, что он имел в виду Дьюи или библиотеку, но подозреваю, он имел в виду нечто большее.

Позже, пока мать с дочерью играли с Дьюи, дедушка подошел ко мне и сказал:

— Большое спасибо за то, что приютили Дьюи.

Похоже, он хотел выразить нечто большее, но, я думаю, мы оба поняли, что сказано достаточно. Полчаса спустя, когда они уходили, я услышала, как молодая женщина говорит отцу:

— Ты был прав, папа. Это великолепно. Нам надо было пораньше побывать здесь.

— Не беспокойся, мама, — сказала девочка. — Мы с ним и в будущем году повидаемся.

Гордость. Доверие. Убежденность в том, что этот кот, эта библиотека, может, даже этот город в самом деле представляют собой нечто особенное. После статьи в «Стране» Дьюи не стал ни красивее, ни раскованнее. Слава ничуть не изменила его. Все, что Дьюи было нужно, — это теплое местечко подремать, плошка со свежим кормом, любовь и внимание со стороны каждого, кто переступал порог библиотеки Спенсера. Но в то же время Дьюи все-таки изменился, потому что теперь люди смотрели на него по-другому.

Доказательства? До появления статьи в «Стране» никто не брал на себя ответственность за то, что сунул бедного Дьюи в наш ящик для возврата книг. Все знали эту историю, но никто не признавался. После того как к Дьюи пришла известность, одиннадцать человек пришли ко мне и конфиденциально признались (даже поклялись могилой матери), что это именно они сунули Дьюи в прорезь. Они не осуждали себя, наоборот, искали оправдания. «Я знал, что все хорошо кончится», — говорили они.

Одиннадцать человек! Можете ли вы в это поверить? Должно быть, существовала необузданная уличная компания, которая занималась спасением котов.

7.30. Приходит мама. Потребовать еду, но не торопиться. Смотреть все, что она делает. Ходить за ней по пятам. Сделать так, чтобы у нее было хорошее настроение.

8.00. Приходят сотрудники. Провести час, пообщавшись с каждым. Выяснить, у кого было нелегкое утро, и предоставить им честь ласкать меня сколько они хотят.

8.58. Время подготовки. Занять место у входных дверей, готовясь встретить первого посетителя. Предупредить рассеянных сотрудников, что пришло время. Терпеть не могу, когда двери открывают с запозданием.

9.00–10.30. Двери открываются. Встречаю посетителей. Следую за самым симпатичным, не обращая внимания на остальных, но всем даю шанс обрести счастливый день, уделяя мне внимание. Гладить меня — это вознаграждение за посещение библиотеки.

10.30. Нахожу колени, чтобы вздремнуть. На коленях надо дремать, а не играть. Это присуще только котятам.

11.30–11.45. Праздная расслабленность. В середине зала технической литературы. Голова поднята, лапы скрещены перед собой. Люди называют это позой Будды. Я называю это Львом, Акуной Мататой. Нет, я не знаю, что это значит, но так говорят дети.

11.45–12.15. Когда держать голову вскинутой становится утомительно, вытягиваюсь на спине, раскинув лапы во все стороны. Внимание и ласки гарантированы. Но я не засыпаю. Стоит уснуть — и вы беззащитны от покушения на чесание вашего живота. Терпеть этого не могу!

12.15–12.30. Ленч в комнате персонала. Все едят йогурт? Нет? Что ж, меня это устраивает.

12.30–13.00. Поездки на тележке. Когда дневной дежурный расставляет книги на полках, я вспрыгиваю на тележку с ними и совершаю объезд библиотеки. Ох, до чего приятно совершенно расслабиться и валяться, просунув ноги между прутьями тележки.

13.00–13.55. Свободное время. Оцениваю, как проходит день. Можно пройтись по гирлянде светильников или еще немного подремать. Встретить дневных посетителей. Провести десять минут с мамой. При желании можно заняться туалетом, но это не обязательно. Не забыть найти хорошую коробку, чтобы поспать.

15.55. Обед. Они должны понимать, что обеденное время наступает в четыре часа. Если сидеть перед ними достаточно долго, они наконец это усвоят.

16.55. Мама уходит. Попрыгать вокруг, чтобы она вспомнила, как ты хочешь поиграть. С разбегу вспрыгнуть на книжную полку, сделать кувырок и работать без остановки.

17.30. Игра. Для меня нет ничего лучше, чем гонять круглую штуку. Если не считать моего красного шнура. Вся моя любовь отдана ему. И пусть кто-нибудь попробует отнять его у меня!

20.55. Уходит последняя смена. Все повторяется, как в 16.55, но не стоит ждать того же результата, разве что Джой остается в вечернюю смену. Джой всегда находит время скатывать бумажные комочки и бросать их через комнату. Надо догонять их изо всех сил, но, поймав, не обращать на них внимания.

21.00–7.30 утра. Это мое время, и нечего совать в него нос.

Глава 17

Дьюи в современном мире

Я не считаю себя наивным человеком. И знаю, что не все в Спенсере обожают Дьюи. Например, эта женщина до сих пор пишет письма, угрожая привести своих коров в даунтаун, если город не покончит с ужасной несправедливостью — кот живет в публичной библиотеке. Она самая громогласная, но, конечно, не единственная, кто не может понять феномена существования Дьюи.

— Что особенного в этом коте? — спрашивают они за чашкой кофе в «Сестерс-Мейн-стрит кафе». — Он никогда не покидает библиотеку. Много спит. Он ничего не делает.

С их точки зрения, Дьюи не занимался никакой деятельностью. Он регулярно появлялся в журналах, газетах, о нем шли радиопередачи по всей стране, но он не возделывал наш муниципальный парк. Он не мостил дороги. Он не создавал новые рабочие места. Пик фермерского кризиса прошел; настроение у всех было на высоте; для Спенсера настало время расправить крылья и привлекать новую рабочую силу в наш обаятельный городок Среднего Запада, лежащий в стороне от протоптанных дорог.

Комиссия по экономическому развитию Спенсера отметила свой первый большой триумф в 1922 году, когда «Монфорт», большая компания по обработке мяса со штаб-квартирой в Колорадо, решила взять в аренду бойню на северном конце города. В 1952 году, когда местный бизнесмен перенял эту собственность, предприятие было гордостью Спенсера. Ею владела местная власть, оно управлялось на месте, и тут трудились местные рабочие, получая хорошую зарплату. В 1974 году она равнялась пятнадцати долларам в час, никто в городе не получал больше. Вереница грузовиков, ожидавших загрузки, растягивалась на милю. Кое-какие изделия компания начала выпускать под маркой «Спенсер фуд». Она была источником гордости, особенно когда вы приезжали в Сиукс-Фоллс или даже в Де-Мойн и видели имя Спенсера в больших продуктовых магазинах.