Черты будущего - Артур Кларк

Музыка, живопись, скульптура, даже архитектура связаны с образами, легко поддающимися передаче, поэтому здесь особых затруднений не встретится. С литературой дело обстоит гораздо сложнее; ее можно передать, но удастся ли нам сделать эту передачу понятной, даже если мы предпошлем ей нечто эквивалентное Розетскому камню?[19] Тот факт, что здесь, на Земле, многие писатели и большинство поэтов перестали быть понятными для своих соплеменников, указывает на характер некоторых возможных затруднений.

Впрочем, при любом контакте различных цивилизаций что-то неизбежно утрачивается; гораздо важнее, что мы выигрываем при этом. В грядущие века мы, вероятно, войдем в тесный контакт со многими странными и чуждыми существами и будем скептически, восторженно или ужасаясь познавать цивилизации, быть может, более древние, чем сама наша Земля. Некоторые из них уже перестанут существовать: ведь пройдут столетия, пока их сигналы преодолеют пространство, разделяющее нас. Радиоастрономы станут подлинными космическими археологами, читающими надписи и изучающими произведения искусства, творцы которых ушли из жизни еще до постройки египетских пирамид. Впрочем, я назвал слишком скромный срок: радиоволны, приходящие сейчас к нам от звезды в центре Млечного Пути (звездного вихря, на пустынной, отдаленной оконечности которого вращается наше Солнце), начали свой путь примерно за 25 тысяч лет до нашей эры. Когда Тойнби сформулировал свое определение Ренессанса как «контакта между цивилизациями во времени», он вряд ли предполагал, что оно когда-нибудь сможет найти применение в астрономии.

Открытия радиоархеологии могут иметь последствия по меньшей мере столь же важные, как и классические исследования прошлого. Расы, послания которых мы расшифруем и чьи образы сумеем воспроизвести, очевидно, будут отличаться весьма высоким уровнем цивилизации, и влияние их искусства и техники на нашу культуру будет колоссальным. Открытие заново греческой и римской литературы в XV столетии, лавина новых знаний, обрушившаяся на нас после раскрытия тайн проекта «Манхеттен», величие гробницы Тутанхамона, раскопки Трои, опубликование «Математических принципов натуральной философии» Ньютона и «Происхождения видов» Дарвина — все эти очень непохожие друг на друга примеры могут помочь составить отдаленное представление о силе тех побудительных стимулов, того подъема, которые принесет нам раскрытие смысла посланий, нисходивших в течение многих веков на нашу безучастную Землю.

Не все эти послания — и даже скажем прямо, немногие из них — доставят нам радость. Наша гордость будет жестоко уязвлена, когда мы узнаем, — а теперь это лишь вопрос времени, — что наш молодой род стоит где-то внизу на космической шкале разума. Вопреки оптимистическим прогнозам некоторых кругов большинство современных религий не может рассчитывать на то, что они переживут эти открытия. Утверждение, что «бог создал человека по своему образу и подобию», бывшее одним из основных постулатов христианского вероучения, тикает, как бомба замедленного действия, заложенная под его фундамент. По мере того как перед нами будет медленно раскрываться иерархия Вселенной, нам придется все яснее осознавать леденящий душу факт: если и существуют боги, главным предметом попечения которых является человек, то они не могут быть очень значительными и важными богами.

Всего сказанного вполне достаточно, чтобы утверждать: исследование космоса не может ограничиваться «выстреливанием» людей на околоземные орбиты или фотографированием Луны. Это все лишь приготовления к этой эре открытий, заря которой еще только занимается. Грядущая эра принесет с собой все необходимое для нового Ренессанса; однако мы не можем быть уверены в неминуемости его прихода. Современный период не имеет точных аналогий в истории человечества; прошлое может лишь создавать предпосылки, но оно не в силах твердо указать путь. Чтобы отыскать событие, сколько-нибудь сопоставимое по значению с грядущим устремлением людей в космическое пространство, мы должны углубиться в прошлое намного дальше эпохи Колумба, дальше Одиссея — и даже дальше первого питекантропа. Нам пришлось бы представить себе тот момент, ныне невозвратимо потерявшийся во мгле времен, когда наш общий предок впервые выбрался из моря на сушу.

Ведь именно там, в море, зародилась жизнь, там продолжает по сей день обитать большинство живых существ нашей планеты, свершая несчетное число раз бесконечный и бессмысленный круг рождений и смертей. Только те существа, которые осмелились ступить на чуждую, враждебную им сушу, оказались способными развить разум. Сейчас этот разум стоит перед неизбежностью нового, еще более грозного вызова. Может оказаться, что прекрасная наша Земля всего лишь место краткой передышки на пути между мировым океаном, где мы родились, и звездным океаном, куда мы ныне устремили свои дерзания.

Конечно, немало людей отвергают подобную точку зрения — кто с негодованием, а кто и со страхом. Задумайтесь над следующей выдержкой из труда Луиса Мамфорда «Превращение человека»:

«Убожество существования человека будущего достигнет своего кульминационного пункта в межпланетных путешествиях… В этих условиях жизнь вновь ограничится чисто физиологическими функциями — дыханием, питанием и извержением отбросов… В противовес этому древнеегипетский культ мертвых был полон жизненной силы; мумия, лежащая в своем саркофаге, представляет больше признаков полноты человеческого существования, чем космонавт».

Я опасаюсь, что мнение профессора Мамфорда о космических путешествиях страдает некоторой близорукостью и обусловлено современным примитивным уровнем разработки этой проблемы. Но, когда он пишет: «Никто не смеет утверждать, что существование на космическом спутнике или бесплодной поверхности Луны будет сколько-нибудь походить на человеческую жизнь…», он, вполне возможно, сам того не подозревая, высказывает истину. Рыба-консерватор миллиард лет назад тоже могла сказать своим ставшим земноводными сородичам: «Существование на суше нисколько не похоже на рыбью жизнь. Мы останемся там, где живем».

Так они и сделали. И до сих пор остались рыбами.

Вряд ли можно отрицать, что точку зрения профессора Мамфорда разделяют, сознательно или бессознательно, очень многие влиятельные люди в Америке и в Англии, в особенности те представители старшего поколения, которые определяют деятельность этих государств. Этот факт подсказывает некоторые мрачные выводы, подкрепляемые успехами русских в освоения космоса. По-видимому, Запад уже переживает тот самый «крах дерзновения», который служит одним из первых признаков отрыва цивилизации от будущего.

Любой человек, обладающий некоторой долей скепсиса и достаточно хорошо информированный, сможет найти обильные подтверждения этому в отчетах по выполнению американской программы освоения космоса. Соперничество между различными службами уже получило печальную известность, а совершенно фантастическая повесть об отношениях между Пентагоном и Управлением баллистических снарядов американской сухопутной армии (которому крайне неохотно разрешили запустить первый американский спутник) представляет собой почти хрестоматийную иллюстрацию к пословице «Поистине, если боги хотят наказать человека, они прежде всего лишают его разума». В данном конкретном случае пока нет признаков, что боги потрудились напрасно.

Вполне возможно, что структура западного общества вообще непригодна для осуществления усилий, которые необходимы, чтобы завоевать космос. Ни одна страна не может позволить себе отвлекать одареннейших своих граждан на такие нетворческие в своей основе, а иногда и паразитические занятия, как право, реклама и банковское дело. Не может она позволить себе и безудержного расточительства энергии технических кадров, которыми располагает. Не так давно журнал «Лайф» опубликовал фотоснимок, который является вопиющим социальным документом. На нем изображены семь тысяч инженеров, столпившихся вокруг автомобиля, созданного их совместными усилиями и с затратой нескольких сот миллионов долларов. Может наступить момент, когда США, если они не хотят проиграть соревнование в космосе, будут вынуждены приостановить на несколько лет конструирование новых моделей автомобилей, или, что еще лучше, вернуться к старым моделям, наиболее оправдавшим себя (по мнению некоторых авторитетов, это модели 1954 года).

Невзирая на опасности и трудные проблемы нашей эпохи, мы должны быть счастливы, что живем сейчас. Всякая цивилизация в некотором смысле подобна австралийскому сёрферу — спортсмену-пловцу, несущемуся на гребне прибойной океанской волны. Волна, несущая нас, еще только начала свой бег. Те, кому кажется, что она уже спадает, опережают историю на многие столетия. Позади остались рифы, которые мы уже преодолели; под нами — могучая волна, она едва начинает пениться, выгибая гребень все выше и выше над морем…