Часть 8 : Другая половина моей души. - Гэрет Уильямс

— Джон... — зашептала она. — Джон... я...

Он почувствовал, как близко она стоит к нему, но не решается коснуться. Он слышал звук ее дыхания, — она дышала тяжело и с содроганием на каждом вдохе. Как будто едва сдерживала рыдания.

— Джон...

В его разуме шла схватка, но потом одна из сторон победила, а другая ушла. Он протянул руки и обнял ее. Она уронила голову на его плечо и заплакала. Джон не помнил, чтобы она плакала хоть раз. Несколько раз она была близка к этому, м еще он слышал, что мистеру Уэллсу все-таки удалось сломать ее своим жестоким моральным избиением, но до сих пор он не верил в это по-настоящему.

Она рыдала так, как рыдает человек, только что потерявший все.

Джону было достаточно того, что он просто обнимает ее. Обвинения в предательстве и гнев подождут.

У него есть время. Достаточно времени, чтобы стоять и держать ее в своих объятиях.

Время от времени во Вселенной рождаются существа, чьи деяния приносят им разносящуюся по всем ее уголкам славу. Некоторым из них даются имена и прозвища, отвечающие сути их поступков. Таким, например, был капитан Шеридан по прозвищу Старкиллер. Его боялись не только минбарцы. Его участие в прошлой нарно-центаврианской войне оказало существенное влияние на ее ход и стало причиной того, что заносчивые нарны не пали под натиском возрождавшейся мощи Центавра. И среди членов Лиги Неприсоединившихся Миров было много таких, кто узнал, в чем сила Шеридана, и тоже называл его Старкиллером.

Кроме Шеридана были и другие, кто удостоился столь же широкой известности. Все шире и шире становилось известно имя Синевала, впервые прославившегося в начале войны землян и минбарцев. На все лады обсуждался его стремительный взлет от Шай Алита через Сатаи и Энтил-За к титулу Великого. Имя Г'Кара было не менее популярно. Величайший герой нарно-центаврианской войны, превратился в пророка и непримиримого борца против Тьмы. Его учение повлияло на многих нарнов и, медленно, но верно, прокладывало новый путь в будущее для его народа.

Но было и еще одно существо, которое заслужило печальную славу не своей храбростью или мудростью, не благодаря своему мастерству, но жестокими убийствами и невиданным злом. Это была дилгарская воительница Джа-Дур, чьи кровавые походы в Неприсоединившихся Мирах оставили за собой след из миллиардов трупов, бесчисленных увечных, раненых, умирающих людей и принесли ей прозвище Несущая Смерть. Существовало всеобщее убеждение, что она давно мертва — погибла или от руки некогда сильного Земного Содружества, освободившего Неприсоединившиеся Миры от этого бедствия, или когда солнце Дилгара вспыхнуло, обратившись в сверхновую, или просто умерла от старости в каком-нибудь забытом всеми уголке космоса.

Убеждения бывают опасны.

Прошло уже много времени с тех пор, как она договорилась с отдельными членами минбарского клана Клинков Ветра о предоставлении ей убежища, обещав взамен передавать результаты своей гениальной научной работы в области биогенетики и биологического оружия. Некоторые из созданных ей образцов были с ужасающим эффектом использованы на начальном периоде войны против Земли.

Но время шло, и многие из тех, кто договаривался с Несущей Смерть, ушли в небытие, — кто погиб в войне, кто умер от старости, кто был убит самим Старкиллером. Все, кто знал о ней, умирали, а она продолжала жить, не переставая совершенствовать свой эликсир бессмертия, до тех пор, пока не остался лишь один человек, посвященный в тайну.

Синевал унаследовал ее вместе с главенством в клане Клинков Ветра, после того, как его предшественник погиб на "Черной Звезде". Синевал не был рад этому. Он рассматривал Несущую Смерть как что-то мерзкое, вроде злокачественной опухоли в самом сердце Минбара, но он был связан узами долга и был обязан закрывать глаза на то, что она продолжает свои исследования, продолжает творить черные преступления. Синевалу не были известны все подробности, но он бы не удивился, если бы получил доказательства того, что таинственная и неожиданная вспышка эпидемии Драфы, подчистую уничтожившая цивилизацию маркабов — дело ее рук.

Синевал считал, что теперь он навсегда избавился от Несущей Смерть. После того, как он принял титул Великого, у него появилось достаточно власти, чтобы положить этому конец. Он изгнал ее с Минбара. Его чувство долга не позволило Синевалу убить ее, как бы ему этого ни хотелось. Но он был уверен, что его положение будет надежной защитой от любых попыток возмездия с ее стороны.

Он ошибся.

Несущая Смерть была более чем жива, и у нее появились союзники, — люди, которых до глубины души возмущало то, что Синевал намеревался сделать с Минбаром, люди, которые были готовы отказаться от собственной чести ради того, чтобы получить власть в свои руки.

Несущая Смерть долго ждала, что это случится, и нельзя сказать, чтобы она была не готова к такому исходу.

Напротив.

До самого конца дней своих Лита Александер не забудет вид распростертого тела Маркуса.

Не в силах сделать это будет и Сьюзен Иванова.

Обе они таинственно, подспудно связали свои жизни с этим высоким, темноволосым человеком, которому удалось уцелеть, когда погибла его родина. Лита стала для него спутником, другом, несостоявшейся любовницей. Сьюзен стала для него врагом, любовницей и, неожиданно, той, что оборвала его жизнь.

Сьюзен оцепенело молчала, глядя на тело, лежавшее у ее ног. Казалось, что смерть ее хранителей-Теней как-то странно повлияла на нее. Она не двигалась. Ее рука безвольно разжалась, и металлический посох, замаранный в крови Маркуса, со звоном упал на пол. Ее словно что-то парализовало.

Лита же действовала.

Она открыла свой разум, прислушиваясь к голосу ворлонца, живущего внутри нее. Этот голос только что давал ей силы, чтобы перебороть действие противотелепатических препаратов и поразить Иванову. И она сделала это снова, не задумываясь, ни о чем не заботясь. Она просто сделала это.

Сьюзен закричала, когда Лита ворвалась в ее мозг, круша все мысли, воспоминания и чувства, которые встречались ей по пути, — все, что делало Сьюзен Ивановой той женщиной, которой она была. Спустя некоторое время, Сьюзен перестала кричать. Лита не останавливалась, продолжала стирать личность Ивановой до тех пор, пока у нее еще оставались силы, пока она сама не рухнула на колени, балансируя на грани потери сознания. Иванова не кричала, — она просто глядела бессмысленными глазами в потолок, жалко постанывала, по ее телу пробегали волны судорог.

Лита с усилием втянула в себя воздух, у нее потемнело в глазах, но она поползла вперед. В ноздри ей бил запах крови Маркуса, запах слизи мертвых Теней. Запах смерти.

А вдруг он еще жив? — родилась в ее голове сумасшедшая мысль, первая подлинно отчетливая мысль за последние дни. — Может быть, я еще могу прикоснуться к нему... войти в его разум хоть один, последний разок... Может быть...

Но нет, надеяться было уже не на что. Маркус умер. Его грудная клетка была разворочена, его сердце и легкие превратились в жуткую кровавую кашу, — настолько сильным был удар Ивановой. Лита нежно притронулась к его лбу. Глаза Маркуса остались широко открытыми. Даже за гранью смерти, их переполняла тоска и боль. Даже в самом конце он не нашел счастья, к которому так стремился.

Она закрыла ему глаза, будучи не в силах больше выносить их остановившийся взгляд. Она тихо произнесла его имя один раз, потом еще. Этого не может быть... это... это нечестно. Это нечестно! Почему он должен был умереть? Почему?..

На этот раз ворлонец не стал предупреждать ее.

Иванова схватила Литу за ногу и рванула на себя. Лита увернулась и попыталась откатиться в сторону, но Иванова рухнула на нее сверху, стиснув обеими руками горло Литы.

— Что... что ты со мной... сделала? — хрипло прокричала Иванова — Что... ты сделала?

Лита не могла в это поверить. Она ведь... она же уничтожила разум Ивановой, стерла ее личность! Это... это было просто невозможно. Что с ней такое сделали Тени, что она стала способна выдержать это?

А может быть, она все-таки перестала быть прежней. Глаза Ивановой были прямо перед глазами Литы, и она видела в них лишь звериную ярость, черное, неистовое, дикое безумие. Иванова еще крепче сжала ладони, и дыхание Литы прервалось.

Помоги! — мысленно взмолилась она. Ей самой не хватало сил, чтобы превозмочь наркотики. Без его помощи — никак. Помоги мне!

Но вместо помощи она получила в ответ лишь одно слово:

Плохо.

Иванова притянула голову Литы к себе за шею, а потом с силой ударила ей об пол. Лита дернулась всем телом.

Помоги, умоляю!

Плохо. Гордость. Гнев. Твоя сила не для этого. Плохо.

Помоги... мне...