Солнечные стрелы - Джудит Тарр

Это действительно так?

Действительно так. Говорили мужчины. Первый нерешительно, второй напористо, энергично.

Он пришел к нам из мрака. Грозный детеныш. Золотой щенок Льва. Кто пришел? Эсториан? Даже в состоянии полутранса Вэньи кольнула острая боль. Неужели она никогда не избавится от нее?

Трудно в это поверить, сказал первый голос. Мы скованы сейчас крепче, чем когда-либо. Тот, кто действительно пришел, черен как ночь. Говорят, у него наши глаза, но они горят на лице варвара. К нам прилетел черный орел и привел с собой армию черных и красных всадников. Как отыскать силу, способную восстать против него?

Легко, ответил второй. Она мерцает, как нож в ночи.

Сейчас не время, возразил первый. Когда-то они были безмятежны. Теперь они знают. Они знают, как мы ненавидим их.

Он опрокинет наших врагов.

Чем? Волшебством? Вспышка страха. Волна презрения. Второй усмехнулся. Он казался моложе первого. Что-то в его голосе раздражало Вэньи. Вино? Наркотик? Или другая темная сила?

Он не нуждается в волшебстве. Он правда, восстающая против лжи и повергающая ее в прах. Он есть это главное. Скоро вонючий варвар перестанет глумиться над троном Льва!

Ты грезишь!

Пускай! Разве пророчества нуждаются в сухой логике? Я видел его! Время идет. Горящий бог упадет, и Золотая империя вновь воссияет. Ты слышишь поступь будущего, старик?

Много лет я слышу одно и то же. Мы гнемся под ярмом и вздыхаем и все надеемся, что придет какой-нибудь сумасшедший и освободит нас. Но никто не приходит, и печаль по несостоявшемуся пылает в мозгу как раскаленный гвоздь.

Ты старый ворчун, сказал молодой голос. Скоро увидишь все сам!

Я вижу только взвинченные толпы безумцев, сказал пожилой мужчина устало. И все же в голосе его слышались робкие нотки надежды. Вэньи охватило беспокойство. Они все еще не видели ее. Юноша, потрепав по плечу старика, ушел, что-то про себя напевая. Старик древнее, желтое, полуживое существо в ветхом рубище оперся на метлу и недоверчиво покачал головой, но Вэньи слышала, что и в его душе занимается робкая песня. Песня эта безмолвная, прекрасная, полная ненависти j захватчикам Керувариона, мерцала в глубинах его существа, словно багровый камень в ясной воде. Вэньи осторожно выпрямилась и подтянула свою сеть к себе. Старик, кажется, почувствовал присутствие постороннего. Он завертел головой, напряженно вглядываясь во мрак полуслепыми глазами. Вэньи не шелохнулась. Никого здесь нет, дуралей, только сквозняк. Только сквозняк, мягко колеблющий плотный воздух. Объятая не отпускающей ее тревогой, Вэньи доплелась до Двери в его покои и окликнула караульных мужчин.

Я хочу поговорить с императором. Красавцы мальчишки узнали ее, она всегда приветливо заговаривала с ними и чувствовала ответную симпатию, исходящую от них.

Как поживаете, храбрецы?

Не очень, ответил хрупкий коричневый паренек из Девяти Городов. Он уже озверел от желтого цвета. Ступайте к нему, пусть его глаза отдохнут. Она рассмеялась.

Обилие желтого грозит приступом куриной слепоты.

Вы ничего не говорили, мы ничего не слышали, ухмыльнулся громоздкий как шкаф янонец. Проходите, он справлялся о вас. Вэньи хлопнула дверью покоев и жестким коротким взглядом обвела будуар. Облака вуалей, океан приторных запахов, дюжина золотистых тел. Пухлая особа без покровов и бороды завывала нараспев:

О радость! О наслаждение! О счастье лицезреть вас, мой сир!

Прочь! Голос холодный, раскатистый как рычание.

Но, ваше величество, пела жирная особа, мы проделали долгий путь и прибыли из Кундри'дж-Асан, чтобы доставить вам удовольствие.

Убирайтесь обратно. Пусть твои девки ложатся под тех, кто их пожелает. Здесь им нечего делать.

Лучший дом столицы, качал головой евнух, лучшие девушки! Какое несчастье! Какой позор! Император нас отвергает!

Скажи моему счетоводу, пусть заплатит вам, сколько вы стоите. Пусть даст вам двойную цену!

Тройную! пискнул толстяк. Тряска, ночлежки, разбойники...

Вон!!!

Хорошо кричишь, сухо сказала Вэньи в наступившей тишине. Эсториан уставился на нее, хрипло дыша. Он смотрел так, словно видел ее впервые.

Это ты?

Неужели я так изменилась?

Вэньи! Через секунду он уже сжимал ее плечи, хохоча как безумный.

Вэньи! Это ты? Боже, как я счастлив! Вэньи! Ее руки и губы знали, чего он хочет, и откликались на его ласки. Она ускользнула в сторону так быстро, что он покачнулся. Он смотрел на нее горящим взором и явно был не в себе. Она пригладила его волосы и чуть взъерошила бородку.

Успокойся, очнись.

Проклятые мальчишки! Скопище идиотов! Зачем они впустили всю эту банду сюда? Он всегда медленно приходил в себя.

Ничего страшного не случилось. Слуги хотели тебя поразвлечь. А бедным девочкам тоже хотелось немного тепла.

Не в моей постели! сказал он в отчаянии. Вэньи, все мои слова отскакивают от них, как от стенки горох...

Я понимаю.

Я вынужден ходить по этому кругу, как тягловый сенель...

Все так. Ты не можешь изменить того, что тебе предначертано. Не требуй этого и от меня. Я не могу стать императрицей, Эсториан! Я была готова к этому с самого начала. А я нет! Он, кажется, вновь стал собой и был готов к битве.

Нет, мой дорогой, на этот раз мы не будем ссориться! Она тоже умела гнуть свою линию.

Я пришла к тебе как твоя подданная, как твоя жрица и служанка. Можешь ты выслушать меня? Он явно этого не хотел, но подчинился. Она рассказала ему все. О храме, о голосах. Он отмахнулся.

Чепуха, сказал он. Люди всегда много болтают. Гораздо больше, чем делают. А мальчишка просто наглотался веселящих грибов. Вполне в асанианском духе.

Нет, возразила Вэньи. Она почувствовала, как сила растет в ней. Она открыла ее ему, чтобы он мог видеть и слышать то, что видит и слышит она. Он не услышал и не увидел. Он опять отмахнулся.

Даже если где-то что-то и затевается, какие меры я могу предпринять, кроме тех, что уже приняты? Меня охраняют денно и нощно. Даже в отхожем месте кто-нибудь постоянно торчит у меня за плечами...

Не доверяй никому, сказала она. Никому, слышишь?

И тебе?

И мне. Твои слуги пропустили меня к тебе беспрепятственно, Что, если я...

Только не ты. Ты все еще любишь меня.

Я буду любить тебя вечно. Эти слова сорвались с ее губ помимо ее воли. Она зажала рот руками, словно пытаясь затолкнуть их обратно, но было уже поздно. Он казался ошеломленным силой ее выкрика.

Эсториан, сказала она, когда дыхание ее восстановилось, сделай для меня одну вещь. Поверь, я многое вижу. Будь предельно осторожен. Даже когда остаешься один.