Королевы смеха. Жизнь, которой не было? - Сергей Капков

И вот однажды Рина Васильевна увидела его у Пайкиса. Мэтр сидел в кресле, положив ногу на ногу и подперев голову кулаком правой руки. Сидел прямо, ни с кем не разговаривая. Гул зениток и взрывы продолжались бесконечно долго, и вдруг грохот раздался совсем рядом. Дом содрогнулся, и все повскакивали со своих мест, готовые ринуться куда-то. И в это время раздался негромкий голос Немировича-Данченко: «Спокойно! Для того и убежище, чтобы из него не убегали».

Все почему-то послушались и сели на свои места.

Бомба упала через дорогу, попав в типографию Академии архитектуры и уничтожив рукопись книги мужа Рины Зеленой, архитектора Котэ Топуридзе. Он как раз дежурил в ту ночь где-то наверху дома, и взрывная волна отнесла его на этаж ниже, бросив в объятия Асафа Мессерера. Дружинниками в доме были все оставшиеся мужчины, прославленные режиссеры, актеры и писатели. Они тушили зажигалки и убирали осколки снарядов, которые сыпались дождем от зенитки, установленной на крыше. Шлемы дружинникам не полагались, и Рина Васильевна просила мужа: «Ты надень хоть кастрюлю, а то тебе голову пробьет». На это супруг отвечал: «Я дворянин. Я не могу умирать с кастрюлей на голове!»

Рина Зеленая нередко говорила, что у нее есть вторая профессия – жена архитектора. Будучи человеком далеко не сентиментальным, она испытывала неописуемое счастье, находясь рядом с мужем. «Человек этот был моим другом, подругой, учителем, наставником, – писала она. – Все, что я знаю, я узнавала от него. Не было вопроса, на который он не мог бы ответить». Константина Тихоновича называли энциклопедистом, ему без конца звонили за необходимыми справками и разъяснениями.

Сегодня из всех работ Константина Топуридзе самой известной и знаменитой остается фонтан «Дружба народов» на ВВЦ (бывшая ВДНХ). Константин Тихонович занимал пост главного архитектора Ленинского района Москвы, и в его ведении были все здания на территории от Кремля до Внукова. Многие годы он был заместителем председателя Комитета по охране памятников истории и культуры, и каждый день, начиная с семи часов утра, в его доме разрывался телефон – надо было срочно спасать какой-нибудь старинный дом. Был случай, когда Топуридзе дошел до самого Брежнева. У кого-то возникла идея засыпать Новодевичьи пруды и построить на их месте высотные дома для членов ЦК. Константин Тихонович поднял в кабинете генсека страшный шум. Он кричал, что это варварство – разрушать памятники старины, что это аморально, и потомки нам такого не простят. И ушел, хлопнув дверью. Леонид Ильич помолчал и глубокомысленно изрек: «Да, этот парень знает свое дело. К нему надо бы прислушаться».

Константин Топуридзе был наполовину грузином, наполовину французом. Европейская внешность и манеры чудесным образом сочетались с кавказским темпераментом. Характер у него был ужасным: доброта соседствовала со страшной вспыльчивостью, гнев и ярость – с беззащитностью. Кто-то из супругов должен был в корне сломать себя, и это пришлось сделать Рине Васильевне: «Если ему случалось обижать меня, я могла бы биться головой о стенку, он, даже слыша мой стук, не посмотрел бы в мою сторону. А через несколько часов мог подойти и сказать: «Ну, хорошо, я тебя прощаю».

Они расставались только на время командировок. Константин Тихонович писем не писал почти никогда – предпочитал посылать открытки, но от жены требовал, чтобы каждый день было письмо. «Читать я его, может быть, не буду, но чтобы оно лежало у меня на столе», – говорил он. И Рина Васильевна при всем отвращении к писанию писем бралась за ручку ежедневно, зная, что это ему нужно.

«Во всем свете нельзя было найти человека, который был бы более нужен и важен. Среди дня я могла подойти и принести ему стакан воды. Он пил, даже не удивляясь, почему я догадалась, что он хочет пить. Я знала, что я самый счастливый человек на свете», – вспоминала актриса.

На девятую годовщину их совместной жизни друг семьи Алексей Толстой написал:

Ах, девять, ах счастьем овеянных лет Рина с Котэ бы считалиСердца биеньем согласным, увы, странно различные оба:Она – неумолчно речивая, остро словесная дочь встречиКентавра юмора с нимфой Смеяной, рожденная ими в театреС большим удовольствием. Он же прославленный зодчий, двух лоз и двух винПену и ярость в жилах несущий своих, кротостью тихой овеян.Боги, ах, девять, ах, счастьем овеянных лет отмечая союз сей,Сердце горящее в дар, неугасимое, им ниспослали.

Больше всего супруги любили гулять по Москве. Константин Тихонович знал каждый дом, имена его создателей и его историю. Рина Васильевна впитывала эту информацию как губка и, спустя годы, с удовольствием пересказывала молодым друзьям и коллегам.

Они ходили, всегда держась за руки. Тогда это было не принято, тем более в пожилом возрасте. Но они об этом не думали. Они были счастливы вместе.

Семья Рины Зеленой – это не только муж. Это и два его сына от первой жены. Это и сестра Константина Тихоновича, Тамара Тихоновна, с дочерью Татой – их выслали из Ленинграда сразу после блокады, когда кто-то из крупных городских чиновников позарился на их квартиру, заметно опустевшую после чреды голодных смертей. Рина и Котэ нашли Тамару с Татой с помощью Алексея Толстого, нашли и оставили у себя.

Жили все в одной комнате в коммунальной квартире на улице Немировича-Данченко. В доме постоянно гостили какие-либо знакомые, друзья или дальние родственники, поэтому спали на чемоданах. Бывало так, что утром Рина Васильевна шла будить младшенького, нежно брала его за торчащую из-под одеяла пятку– а пятка оказывалась не его. Ночью, оказывается, вновь кто-то прибыл погостить.

Потом были двухкомнатная квартира на улице Горького и трехкомнатная – в Большом Харитоньевском переулке. Сыновья Константина Тихоновича уже жили отдельно, когда в семью вошел Юрий Хмелецкий – муж Таты, талантливый художник. Рина и Котэ приняли Юрия в свою семью вместе с его мамой. Жили легко, без скандалов, постоянно шутили и принимали гостей. Но времени на семейные посиделки не было никогда. Даже ужинали поодиночке. Рина Васильевна приезжала с концерта, переодевалась, пила чай и вновь куда-то уходила. Топуридзе – и подавно в бегах. Помимо творческих и административных дел он занимался еще и общественными, был депутатом районного совета. Вечерами же супруги старались попасть на премьеру, сходить в гости, посетить вечер в Доме архитектора или в Доме актера. И так – до самой старости. В их квартире телевизор появился только в середине шестидесятых, да и то – смотрели его мама Таты и мама Юрия.

Однажды Юрий встречал Рину Васильевну после концерта в Парке культуры. Был поздний вечер, поймать такси оказалось невозможно, после долгих поисков нашли припаркованную полуторку со спящим шофером. Сторговались. Вдруг рядом появился актер Георгий Мартынюк – «знаток» Знаменский – и попросил взять его с собой в машину. «Давайте, давайте, – с легкостью согласилась Рина Васильевна. – За свою жизнь я привыкла уплотняться».