Пикирующий глиссер - Иван Стрельцов

Лацюк запустил руку под куртку и, выдернув оттуда широкий пояс, в кармашки которого были уложены тугие пачки долларов, небрежно швырнул его к ногам чеченцев. Кошмар с ловкостью подхватил деньги и продемонстрировал полевому командиру, тот даже не взглянул на них. Лишь дернул головой, и его помощник тут же забросил пояс на плечо.

Валерий понял, что деньги не имели особого значения для боевиков. Их приезд в горы имел другую цель, какую? Неожиданно он вспомнил последний разговор с прокурором Афиногеновым. «Шайтан за свою помощь потребует не деньги или услуги, душу твою возьмет».

– Выкуп вы получили, я могу забрать брата? – бесстрашно глядя в упор на Кошмара, спросил Лацюк.

– Можешь, – важно кивнул чеченец, в его темных бездонных глазах лишь на мгновение промелькнул огонек волчьего коварства. – Вы уйдете, только оставите для начала свои автографы.

– Какие еще автографы? – насторожился майор.

– А ты что, мент, думал, вас сюда привезли и чистенькими отпустят обратно, чтоб вы из себя героев мнили? Не выйдет, грязный гяур, у нас, как в любом приличном заведении, вход – рубль, выход – два. И не иначе.

– И какая будет плата за выход?

– Обычная, – Кошмар с равнодушным видом сдвинул плечами, его даже немного расстроило, что «гости» не выпендриваются, не пытаются права качать. Чеченец указал на стоящих на коленях солдат. – Вон, видишь тех чушкарей? Вас четверо, их пятеро, есть шанс одному сделать ценный подарок – жизнь. Мне все равно, кто это будет. Вам решать.

– Ты что, и брата моего хочешь кровью повязать? – заскрежетал зубами Валерий.

– А ты надеешься, что он выйдет чистеньким? Нет, – Кошмар покачал головой, – все хлебнете крови, либо чужой, либо своей.

– Вот сука, – не удержался Семафор. Теперь всем стало ясно: они угодили в хорошо спланированную западню, из которой есть всего два выхода – либо выполнить условия боевиков, либо умереть. И, скорее всего, эта смерть не будет милосердной и безболезненной.

Стоящий позади офицеров Семен Дудиков мгновенно сообразил, что может произойти в ближайшие минуты. И Лацюк, и Серафимов были готовы умереть на месте, лишь бы не окропить руки кровью своих соотечественников.

– Здесь один патрон, – Кошмар демонстративно медленно достал из кармана камуфляжных штанов видавший виды пистолет Макарова. От времени воронение местами облупилось и ссыпалось с металла, рукоятка с пластмассовыми «щечками» была перемотана синей изолентой. – Каждый из вас может подарить одному из обреченных легкую смерть.

Ни Лоцман, ни Семафор не издали ни звука, просто стояли, будто оцепенев, ссутулившись и втянув головы в плечи, напоминая двух загнанных и ощетинившихся псов.

«Еще минута, и они нас пустят в расход. Тут же, не сходя с места», – тревожно подумал Семен, и в его висках застучала кровь. Это он понял своим простым, не замороченным крестьянским умом, не признающим идеалов и принципов, понимающим лишь одно: выгодно или нет. Теперь секундная задержка могла стоить жизни всем троим, а умирать он не собирался. По крайней мере сейчас. Убивать сын доярки и механизатора не боялся, уже в шесть лет он ловил кур и без страха рубил им головы. В десять «приговаривал» кроликов и сдирал с них шкуры. А в пятнадцать на первых порах помогал, а после сам колол и освежевывал свиней. Убийство для него было делом привычным. Оставался лишь моральный аспект, эту заразу рано или поздно подхватывают все, кто попадает в город. «Как же это можно убивать своих? – размышлял про себя Янки. – А тех бандюков, которых мы мочили при переделе Комсомольска, разве они были не свои? Но тогда на кон были поставлены деньги, а сейчас куда больше – жизнь…»

– Неужели у доблестных ментов поубавилось храбрости? – насмешливо спросил Кошмар, явно бравируя своим превосходством. – Или, может, ее никогда и не было?

Оба офицера промолчали, не решаясь на какие-то действия. И, прежде чем чеченец замолчал, к нему навстречу шагнул Дудиков.

– А давай, Кошмарик, начнем с меня. – Семен протянул вперед правую руку с широко растопыренными пальцами.

Боевик внимательно посмотрел на него, осматривая с головы до ног, будто оценивая, потом сказал:

– Хочешь быть первым, похвально. Но запомни, попробуешь финтить, из остальных сделаю фарш. – Угроза была нешуточной. – Здесь, – Кошмар кивнул назад, где столпились боевики, – больше сотни стволов, и каждый готов вас разделать, как жертвенного барана. Понимаешь, о чем я говорю?

– А ты меня не пугай. Был бы пуганым – не поперся бы сюда, – беря «ПМ», спокойно, даже скорее нагло, проговорил Семен. Привычным движением он вытащил обойму и бросил ее на землю. Затем отдернул ствольную коробку, на лету поймав выброшенный из затвора золотистый цилиндр. Чеченец не обманул, в пистолете находился всего один патрон. Загнав его в патронник, Дудиков направился к пленным солдатам. Он не выбирал себе жертву, не пытался заглянуть в глаза или запомнить в лицо. Сейчас все они для Семена были на одно лицо, безлики, как домашние куры или кролики. Он подошел к ближнему, его камуфляжная форма свисала лохмотьями, волосы, некогда цвета спелой пшеницы, слиплись от грязи и крови. Только круглая точка макушки оставалась необычно белой, или так показалось палачу. Приблизившись к обреченному солдату, Дудиков вскинул пистолет и надавил на спусковой крючок, громко щелкнул выстрел. Тупая «макаровская» пуля угодила точно в пятно макушки, прошила мозг и застряла где-то внутри. Солдат упал на бок, будто деревянная болванка, даже не дернувшись в предсмертной судороге.

– Браво! – Кошмар демонстративно захлопал в ладоши. – Чувствуется рука профессионала.

Дудиков на подобное проявление восторга никак не отреагировал, просто протянул боевику пистолет с отошедшим в крайнее заднее положение затвором. Про себя при этом недобро подумав: «Ничего, падла, придет время, и твою башку возьму на прицел».

Почин был сделан, теперь строить из себя идеалиста означало не только умереть, но и обречь на смерть людей, которые тебе доверились. Лацюк шагнул к Кошмару, который держал уже заряженный пистолет, и поинтересовался:

– Может, добавишь еще парочку «маслят»?

Чеченец отрицательно мотнул головой и наставительно произнес:

– Один человек – один патрон, каждый должен вкусить трупную сладость смерти.

– Ну, ну, философ хренов, – хриплым голосом выдавил Лацюк. Взяв пистолет, Валерий на ватных ногах двинулся в сторону стоящих на коленях солдат. Он также подошел к крайнему и почти не целясь, выстрелил тому в левую ключицу и тут же отвернулся, чтобы не видеть судорог умирающего.

Потомственный интеллигент Олег Серафимов после первых двух выстрелов даже в мыслях не возмущался, не сопротивлялся. Взяв из рук боевика пистолет, он шаркающей походкой зомби подошел к очередному обреченному, ткнул в бритый затылок пистолетный ствол и спустил курок.

Теперь наступила очередь младшего Лоцмана, несмотря на то, что на войне парень пробыл почти год, случившееся напрочь выбило его из реальности. Тело сотрясала крупная дрожь, глаза налились кровью, в уголках рта пузырилась пена.

– Не коси под дурака, – Кошмар влепил младшему Лоцману звонкую затрещину, тем самым возвращая пленного в жуткую действительность. – Хочешь вернуться домой, стреляй, – и сунул в вялую руку пистолет с одним патроном.

Солдат взял пистолет, его рука по-прежнему дрожала, и короткий ствол «макарова» гулял из стороны в сторону. Пленник зажмурил глаза и надавил на спусковой крючок. Отдача выстрела вырвала пистолет из его руки, пуля угодила пленному в плечо, разворотив сустав. Солдат упал на землю и страшно закричал, лихорадочно засучив ногами по земле.

Кошмар едва заметным кивком дал знак гиганту, который сопровождал «волонтеров» на эту поляну. Тот без малейших эмоций на лице приблизился к раненому, на ходу вынимая из ножен огромный кинжал. Пальцами левой руки он ухватил несчастного за глазные яблоки, задирая тому голову, потом взмахом правой рассек горло.

Выпрямившись, боевик несколько секунд завороженно смотрел на клинок, блестящая сталь была обагрена кровью. Неожиданно Голиаф сделал разворот на полкорпуса и резко взмахнул кинжалом, широкое лезвие которого, как топор гильотины, с неприятным хрустом отделило голову последнего пленного от тела. Голова, как кочан капусты, покатилась по траве.

Собравшиеся на поляне боевики радостно загалдели, тем самым высказывая восторг при виде пролитой крови.

– Зачем нужно было убивать последнего? – глядя на Кошмара исподлобья, спросил Лацюк.

– Вы не смогли чисто кончить четверых, значит, бонус не положен, – со смехом ответил Кошмар. – Впрочем, чтобы в будущем с вами не происходили подобные казусы, могу помочь. Так сказать, дать возможность поработать над ошибками. Подождите пару часов, и вам подарят отличную копию записи этого шоу.

«Волонтеры» посмотрели в том направлении, куда указал Кошмар, и увидели в толпе боевиков мужчину с мощной профессиональной камерой.