В Изгнании (СИ) - Кощеев Владимир

— Статус пациента?

Помощник выдал на экран новую порцию данных, но я прочел лишь несколько строк. Регенерация продолжала работу, заживляя поврежденные ткани. Отмершие клетки не иначе как волшебным образом исчезали, не оставляя следов. Автодок тщательно сканировал джаргарское тело, наблюдая весь процесс, фиксируя постепенное замедление и снижение уровня энергии в генерируемом поле.

Сразу несколько гипотез появились в голове, но увлекаться ими не спешил. Время для философии еще будет, а пока мне нужно заняться делом.

Взяв пару рационов, приказал отпереть медблок и, дождавшись, когда помощник выполнит задачу, вошел в освещенное помещение.

— Убрать свет.

Комната погрузилась в полумрак. Горели индикаторы автодока, светились данные на дисплее, отображая результаты наблюдения за пациентом.

— Разбудить пациента, — приказал, предварительно зафиксировав ноги джаргарки.

Поле энергии вокруг нее уже израсходовано, так что стоит проследить, как она будет его накапливать. Сверху тем временем спустилась механическая рука с иглой. Укол был проделан в одно мгновение, и машина убрала манипулятор обратно в темноту под потолком.

Показатели на экране изменились, будущая пленница очнулась, хотя и не подавала вида. Не будь у меня аппаратуры, даже не заметил бы, но оборудование не обманешь.

— Доброе утро, — поздоровался я, бросая на живот пациентки тюбик рациона. — Ешь.

От прикосновения холодного металлического предмета женщина дернулась и охнула. Я довольно хмыкнул и повторил.

— Утро.

Изображать спящую и дальше пленница больше не пыталась, открыла глаза, и первым делом взглянула на локоть. Автодок залатал повреждения, нарастив искусственную плоть. В качестве материалов пошла хранящаяся в морге плоть. Конечно, сама она уже непригодна, но, расщепив ее, можно заделать пару дыр.

Я внимательно следил за выражением лица пленной, но та к потере конечности отнеслась не так тяжело, как я. По крайней мере, выражение оставалось таким же сосредоточенным. Не удивлюсь, если сможет со временем отрастить новую руку.

— Ешь.

Я вышел на свет и, продемонстрировав, как открывается тюбик, выдавил немного. Ничего ведь в этом сложного нет: обезьяна видит, обезьяна повторяет. Говорил я, используя то язык гра, то услышанные от джаргаров диалекты. Помощник больше не дублировал меня, так что приходилось полагаться на собственную память.

Женщина выдоила тюбик до конца и, отняв его ото рта, с ожиданием уставилась на меня. Протянув руку, забрал пустой рацион и бросил его в ящик с отходами.

А дальше началась уже изрядно надоевшая игра в представление. Вот только в отличие от предыдущих моих собеседников, эта не горела желанием говорить. Впрочем, я не особо настаивал.

Примерно через час безуспешных попыток наладить диалог, я приковал ее руку к лежаку и ушел к репликатору, закрыв за собой двери.

Сбросив содержимое ящика в репликатор, уселся в кресло и стал наблюдать за аборигенкой через камеру. Солдат или нет, должна же она хоть какой-то интерес проявить?

Ждать пришлось недолго. Поняв, что я не спешу возвращаться, пленная предприняла попытку вырваться. Манжеты, вмонтированные в лежак, позволили ей сместиться на пару сантиметров, но на этом все ее успехи окончились. Максимум, что ей удастся — слегка повернуться на бок.

Еще несколько попыток освободиться окончились провалом, и джаргарка принялась осматривать помещение. Заметив это, я задал помощнику вполне разумный вопрос.

— Она видит в полной темноте?

— Видеть в полной темноте невозможно. Темнота есть отсутствие света. Глаза джаргаров схожи с глазами земных кошачьих, улавливая больше света, чем человеческие.

Тогда зачем черным была нужна… Ну да, это я тепло мог отследить, а эти на зрение полагаются.

— Нюх?

— Обоняние не отличается от человеческого. Слух не отличается от человеческого.

Ну и то хлеб.

Закинув руки за голову, сложил ноги на стол и прикрыл глаза. Пора хоть немного поспать.

Против ожиданий, ничего не случилось. Температура снаружи ожидаемо оставалась слишком высокой. Уровень кислорода поддерживался в норме, система жизнеобеспечения работала. И даже пленница за прошедшие часы особо ничего не делала, иначе помощник бы меня разбудил.

Умывшись, прихватил два новых рациона, и снова прошел к пациентке автодока. Судя по тому, что свисающая с потолка машина спокойно замерла на месте, джаргарке ничего не угрожало.

Бросив ей тюбик, открыл свой и, периодически выдавливая в рот питательную пасту, снова приступил к попыткам наладить разговор.

Но, доев, джаргарка стойко игнорировала мой голос. Пожав плечами, бросил оба тюбика в ящик и, подойдя к стене, открыл ячейку и вытащил наружу голову командира алых. Без всякого пиетета держа трофей за волосы, подошел к своей пленнице. Она видела, что у меня в руке, я видел это по изменившемуся, застывшему лицу. А когда водрузил голову ей на живот, заметил, как дернулась щека джаргарки.

— Говори, — повторил я, и, не дождавшись реакции, пошел к выходу.

Ничего, голову не жалко. Посидит пусть, подумает. А то кормлю ее тут, автодок использую, ресурсы трачу. У меня не так много воздуха, между прочим.

Двери открылись передо мной, уже почти перешагнул порог, сзади раздался тихий голос.

— Айнэ, — произнесла пленная, и я медленно повернулся.

— Виктор, — с улыбкой представился в очередной раз.

Метнув на меня недовольный взгляд, она отодвинула голову соплеменника, насколько смогла. Автодок подхватил будущий рацион и упрятал обратно в морозилку.

Что ж, видимо, пришло время основательно поболтать.

Сатэр либо сам ошибался, либо отчаянно мне врал. К этому выводу я пришел, сопоставляя полученную от Айнэ информацию.

Итак, Виктор, добро пожаловать в Мьеригард, мир населенный джаргарами, потомками космической цивилизации, однажды принесшей с собой разум. Здесь не было эволюции в нашем понимании. Ладжары не были предками джаргаров, они их вывели искусственно. Много после в ходе экспериментов один из просвещенных джаргаров точно так же выведет народ гра.

Ладжары дали своим детям способности к магии, поставив условия так, что воспользоваться ею мог любой джаргар. Но от опытности зависела сила этого воздействия. И если самые сильные, кто тренируется всю жизнь, могут заряжать кристаллы, то обычные жители могут лишь активировать устройства.

С граддарами, магами, никто не мог тягаться, и потому началась работа с технологиями. Танки, экзоскелеты, пушки — это не изобретение ладжар, это разработка джаргаров. К моменту, когда ладжар исчезли — то ли улетели, то ли вымерли — в Мьеригарде царил еще Бронзовый Век.

Со временем местное общество поделилось на техников и магов — джаргар и граддар. И тем и другим требовались камни, но если одни кристаллы создавали, другие с их помощью развивали науку, двигали прогресс и, естественно, воевали. Постепенно мощь конклавов возрастала, общество все больше дифференцировалось. А когда настал час, случилась мировая магическая война. Города воевали с городами, гражданская война охватила Мьеригард. От былого величия остались жалкие ошметки. Уцелевшие в этом огне сообщества заперлись в городах, развязав войну меньшего масштаба, но не меньшей жестокости. Каннибализм, пытки, болезни, голод — все сопутствующие любой войне радости обрушились на головы жителей. Часть населения спешила убраться подальше от боев, но пламя ненависти настигло их и здесь. Родной материк оказался сожжен дотла, а на втором оставшемся клочке суши всем места бы не хватило. Кровь полилась на райском берегу, маги и технари рубились отчаянно. И в итоге едва не уничтожили и второй материк.

Зона, где я оказался, действительно стала местом сражения. Вот только это были последние предсмертные хрипы. Ни одна из сторон не смогла победить, и владыки полисов заключили перемирие.

Граддары не умерли, но отступили в тень. Джаргары взяли власть в свои руки, но периодически совершали набеги на соседние поселения. Без магической поддержки они не могли создавать кристаллы, а местная живность, мутировавшая в ходе войны, еще больше сокращала население вымирающих джаргаров.