Воруют! Чиновничий беспредел, или Власть низшей расы - Максим Калашников

«…C 1856 и по 1882 год во главе флота и Морского ведомства стоял генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич. (Тот самый друг и покровитель варшавского банкира-спекулянта Френкеля, который при Александре Втором помогал банкиру вывозить деньги на Запад с государственной фельдъегерской почтой. – Прим. ред .) Про Константина говорили, что, вступая в управление, он заявил, что бюджет Морского ведомства устанавливается неизменным на 25 лет по 25 млн в год. Свое слово он сдержал, но флота не создал, тем не менее про него говорили, что он знающ, образован и умен.

В 1882 году вместо Константина на пост генерал-адмирала и главного начальника флота и Морского ведомства был назначен великий князь Алексей Александрович, про которого на вопрос «что такое Алексей» острослов Михаил Ильич Кази (долгое время бывший начальником Балтийского завода) ответил: «семь пудов августейшего мяса».

За 23 года его управления флотом бюджет возрос в среднем чуть ли не в пять раз; было построено множество броненосцев и броненосных крейсеров, но это «множество» являлось только собранием отдельных судов, но не флотом. Так, броненосные крейсеры «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской» были заложены одновременно однотипными. По окончании постройки оказалось: один – как бы корвет, другой – фрегат, один – двухвинтовой, другой – одновинтовой и т. п. «Адмирал Нахимов» был сильным, но единственным в своем роде кораблем. «Память Азова» – слабый крейсер как по вооружению, так и по бронированию. «Рюрик», «Громобой» и «Россия» между собою были разнотипны – двух– и трехвинтовые, с артиллерией трех различных калибров: по четыре 8-дюймовых орудия, кажется, по десяти 6-дюймовых и чуть ли не по двадцати 75-миллиметровых (оказавшихся в бою бесполезными). Еще большее разнообразие царило между броненосцами «Александр II» и «Николай I»; хотя они должны были быть совершенно одинаковыми, однако вышли разными; «Гангут», «Сисой Великий» и «Наварин» также оказались совершенно разнотипными.

«Петропавловск», «Севастополь» и «Полтава» явились первыми однотипными между собой броненосцами; зато следующая серия – «Пересвет», «Ослябя» и «Победа» – хотя и были между собой однотипны, но в отношении предыдущих являлись как бы ублюдками (не то крейсеры, не то линейные корабли, с главной артиллерией из четырех 10-дюймовых орудий, тогда как на всех броненосцах было по четыре 12-дюймовых).

Построенные на специальное ассигнование (90 миллионов) на флот броненосцы типа «Цесаревич» оказались: «Цесаревич» сам по себе, а остальные пять – «Александр III», «Суворов», «Бородино», «Орел» и «Слава» – опять-таки сами по себе. «Андрей Первозванный» и «Павел I», заложенные после судов типа «Цесаревич», являлись опять новым типом, но как бы развитием предыдущего.

Суда типа «Цесаревич» представляли собой обыкновенно подражание английским броненосцам с опозданием на 6 –7 лет. «Цесаревич» строился на французском заводе в Тулоне по проекту этого завода, остальные пять должны были представлять «улучшенный» по проекту Адмиралтейского завода «Цесаревич».

Уже этот краткий перечень показывает, что в смысле создания флота деятельность генерал-адмирала Алексея была характерным образцом бесплановой растраты государственных средств, подчеркивая полную непригодность самой организации и системы управления флотом и Морским ведомством…»

Так в 1941 году вспоминал сталинский академик-корабел, выдающийся русский ученый Александр Николаевич Крылов (1863–1945 гг.), а в 1908 году – главный инспектор кораблестроения Российской империи. Таким образом, читатель, к Русско-японской войне у нас был не флот, а некая разнокалиберно-разношерстная компания. С разной артиллерией, с разным бронированием и скоростью хода. Немудрено, что японцы, выставив против этого пестрого табора флот действительно однотипных броненосцев и броненосных крейсеров, разгромили этот табор в пух и прах.

По словам Крылова, к началу войны нормального управления ВМФ империи просто не существовало. Не было органа, отвечавшего за морскую политику. Всеми делами ворочал генерал-адмирал, имевший личный доклад у царя. Его помощником был глава Морского ведомства (еще не министерства!). Но существовали еще административные учреждения. Скажем, Адмиралтейств-совет – по замыслу орган весьма важный, призванный руководить флотом, но при Алексее Александровиче совершенно лишенный власти (его работу свели к решению мелочных хозяйственных дел). Или вот Главморштаб – он ведал личным составом и строевой частью. Главноуправление кораблестроения и снабжения занималось финансовой и хозяйственной частью, ведало казенными заводами. Морской технический комитет отвечал за техническую часть флота. А в общем получился бюрократический бардак: у одного дитяти – семь нянек. Одного органа, ведающего всей морской политикой державы, не имелось.

«…Теоретически предполагалось, что этим ведает генерал-адмирал под непосредственным указанием царя, а исполнительным органом является «Ученый отдел Главного морского штаба», состоящий из одного штаб-офицера, начальника отдела и двух обер-офицеров – его помощников, заваленных текущей перепиской с морскими агентами за границей, разбором и классификацией газетных вырезок – «самоновейших» и «важнейших» технических сведений об иностранных флотах и о «морской политике иностранных государств».

Когда я с 1900 по 1908 год заведовал Опытовым бассейном, мне часто с надписью «Секретно» и «Совершенно секретно» присылались вырезки не только из таких газет, как «Таймс», но и из бульварных, типа «Матэн». Эти вырезки достойны были быть помещенными в отделе «Смесь» журнала «Нива». Но отзыв на них обязательно требовался. Для любой вырезки соответствующий номер газеты можно было купить в книжных магазинах за 10–15 коп. Все же более серьезные сведения гораздо раньше, чем они, получались в штабе и бывали напечатаны в хронике «Морского сборника».

Тактическая подготовка флота была вверена командующим эскадрами, которые сменялись каждые два года, «выплавав ценз».

Результаты этой системы с полной наглядностью проявились в японской войне…» – вспоминал академик Крылов.

Итак, господа присяжные заседатели, в коррумпированном государстве всегда наблюдается управленческая несостоятельность. В данном случае – в военно-морском деле. Создавая разнокалиберный и разномастный флот, верховные жулики хорошо грели на этом руки. И довели Российскую империю до жуткого поражения, до сильнейшего психологического шока.

Поражение от японцев тогда стало супершоком. Архипозором. Ведь то была совершенно не нынешняя Япония – страна небоскребов, сверхскоростных поездов, суперэлектроники и роботов. Нет, японцы 1904 года считались макаками, только-только с дерева слезшими. Их дешевые товары выступали символом низкого качества. Города Японии в основном состояли из бамбуково-бумажных жилищ. Весь флот Японии был импортным, зарубежной постройки. Ну, подумаешь, надрали японцы задницу китайцам в войне 1894–1895 годов! Так ведь то азиатские мартышки с восточными макаками дрались. А вот если им придется с белыми столкнуться…

Они и столкнулись. С русскими. С белым народом арийского корня. И жестоко надрали нам задницу. Почти с полной гибелью ВСЕГО русского броненосного флота. И это был шок из шоков.

Японцы вступили в войну всего с восемью эскадренными броненосцами. Из них два («Фусо» и «Чин-Иен»), захваченные у китайцев, не представляли из себя никакой боевой ценности по причине тихоходности, старости и слабого артвооружения. Ядро линейных японских сил составляли всего шесть больших броненосцев 1896–1900 годов постройки: «Фудзи», «Ясима», «Сикисима», «Хатсусе», «Асахи» и «Микаса». Плюс к тому у Японии имелось 11 больших броненосных крейсеров.

Против них в Порт-Артуре были сосредоточены семь русских броненосцев 1894–1901 годов постройки: «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь», «Пересвет», «Победа», «Ретвизан» и «Цесаревич» – и 6 крейсеров 1-го ранга (еще три базировались во Владивостоке). То есть только имеющимися силами русские могли вести морскую войну на равных с японцами. Все это называлось Первой Тихоокеанской эскадрой. И факт остается фактом: японцы смогли заблокировать ее в Порт-Артуре, уничтожили с помощью хитрой минной постановки «Петропавловск», а в единственном морском бою в Желтом море Первая эскадра повернула назад, в Порт-Артур (на прорыв пошел только «Цесаревич» – и его интернировали в порту Киао-Чау). «Полтава», «Севастополь», «Пересвет», «Победа» и «Ретвизан» затем погибнут в гавани осажденного японцами Порт-Артура.

При этом японцы потеряют на минах в этом районе броненосцы «Ясима» и «Хатсусе». У них останется всего четыре современных эскадренных броненосца и восемь броненосных крейсеров.