Медиум - Александр Варго

Подставил Комиссарова, подставил Ромку Переведенцева! Он выхватил телефон, начал судорожно давить кнопки. Разряжен. Вчистую. И его классически подставили под убийство Марии. Зачем-то избил ментов, ну и дела…

Он завертел головой. Поднялся с лавочки, зашагал к «окольцованному» гражданину, который сыто щурился на солнышко, потягивал пиво и развлекался тетрисом в мобильнике. «Хорошая жена у парня, – оценил на глазок Вадим, – накормила, погулять выпустила».

– Привет, товарищ, – он протянул парню купюру в пятьдесят рублей. – Позвонить дай. Батарейка села.

– А не сбежишь? – парень насторожился.

– Набегался уже, – вздохнул Вадим. – На держи, – он сунул ему свою разряженную трубку. – Моя лучше. Сам, смотри, не сбеги.

Из странных наблюдений: ошибочно набранный номер никогда не бывает занят. Голос в трубке был приятный, но, к сожалению, не тот. Он справился с ломотой в суставах, набрал еще раз.

– Добрый день, – согласился на дальнем конце эфира Ромка. – Ну, и хватит о добром. У тебя такой голос… Неприятности по трое ходят?

– У тебя не лучше голос, – огрызнулся Вадим, – Машу убили. А меня подставили – легко и непринужденно. Теперь я бегаю от милиции, государственной безопасности и того парня, что выдает себя за Дьявола.

– За какого Дьявола? – не понял Ромка.

Он вспомнил, что Ромка не в курсе. Сам ему ночью ничего не сказал, а Комиссаров трепать не будет.

– Не важно, – огрызнулся он, – К слову пришлось.

Абонент потрясенно молчал. Вопрос первостепенной важности: как поднять с земли грабли, не нагибаясь?

– Ну что ж, Вадим, – расклеил Ромка сведенные судорогой челюсти. – У меня тоже для тебя две новости…

– Давай с хорошей.

– Обе плохие. Сегодня ночью в своей квартире трагически погиб профессор Комиссаров.

Чего и следовало ожидать. Но волосы на голове зашевелились. Отчаяние беспросветное. Что такое безысходность, и как с ней бороться…

– Ты опять без работы, – сказал он ни к селу, ни к городу.

– Вроде того, – согласился Ромка. – В семь утра, как положено, я прибыл к месту прохождения службы, просидел в приемной три часа, потом народ начал волноваться, послали людей к нему домой, позвонили в милицию… Просочилась информация: убит из огнестрельного оружия – примерно в два часа ночи. Был в халате, постель разобрана, следы взлома на замке отсутствуют – сам впустил свою смерть. Свидетелей нет – немудрено, глухая ночь была. Профессор сидел в кресле, возможно, застрелен в ходе беседы…

«А с Марией ознакомительных бесед не проводили, – подумал Вадим. – Кто-то сложил одно к другому, выяснил, чем занимается профессор, и чем (и с кем) он занимался прошедшим вечером»

– Ладно, расслабься, – вздохнул Ромка. – Стресса на всех хватит. Слышу, как рвутся твои нервы.

– Что делать собираешься?

– Приму сто грамм для глупости. Сглажу, так сказать, бремя дискомфорта.

– Ромка, тебе линять надо, а не водку жрать! – чуть не заорал Вадим, удивив парня с пивом, существующего в полной гармонии со временем и с собой.

– Вот об этом и вторая плохая новость, – сказал Ромка. – Не дурак, понимаю. Не знаю ни хрена, но им ведь не докажешь. И не вздумай мне ни о чем рассказывать!

– Не буду, – пообещал Вадим. – Выходи из игры, уезжай в деревню, куда хочешь. Наплюй на угрызения совести, мне уже не поможешь. Самому придется хорониться…

– Точно, – обрадовался Ромка. – Исчезаем на пару. Может, и обманем судьбу.

«Но только разными дорожками», – уныло подумал Вадим.

– Кстати, – вспомнил Ромка. – Тебе больше ничего не виделось? Ну, я имею в виду, с этими твоими способностями…

– Нет, – отрезал Вадим.

– Ну и славно. У меня тоже никаких видений. Только глюки. Особенно когда выпью.

За Ромку он мог не беспокоиться. Уйдет. Покосившись на хозяина телефона, извлекшего из пакета вторую бутылку пива, он отстучал по памяти Никиту Румянцева, и пока в трубке гудело, поймал себя на остром желании потерять человеческий облик.

– Только помолчи, – Вадим предупредил вспышку гнева. – Понимаю твое желание отправить меня в пеший тур с эротическим уклоном. Прослушай очередную сказочную историю.

Он говорил в пределах минуты. Выдохся, заткнулся.

– Можно прекращать молчать? – ехидно осведомился Никита. – Какого хрена ты лезешь не в свое дело?! Тебя действительно ищут мои коллеги из Бердских и Первомайских структур! Поступил сигнал, тебе инкриминируют двойное убийство!..

– Ша, – перебил Вадим. – Гнилые предъявы, не строй дурачка, никого я не мочил. Можно подумать, ты ни разу не сталкивался с подставами. Заступишься за меня в упомянутых структурах?

– Никогда! – рявкнул Никита и снисходительно сбавил тон. – У нас по-прежнему самые главные и самые умные сидят в разных кабинетах.

– Хорошо, не надо, – грустно отозвался Вадим. – Не очень-то хотелось, обойдусь без вашей милицейской помощи. Буду бегать, пока меня не поймают.

– Послушай, – заговорил нормальным голосом Никита. – Может, сам придешь? В изоляторе безопасно, кормят, создадим тебе «министерские» условия, посадим в одну камеру с оборотнями, они мирные. Клянусь, найду тебе приличного адвоката, разберемся.

– Ни хрена себе безопасные условия, – присвистнул Вадим. – Да меня там прибьют на первом часу отсидки. Нет уж, извини, приятель, давай доказывать мою невиновность заочно. Это не сложно, уверяю тебя. Любая экспертиза подтвердит, что я не убивал несчастных женщин. Не говоря уж о мотиве, которому просто неоткуда взяться. Ты пробил, наконец, абонента, с которым дважды общалась убиенная Ордынская? Или опять будешь мямлить?

– Кстати, да, – неохотно вымолвил Никита. – Тебе имя Эренбург Ольга Рахимовна ни о чем не говорит?

– Абсолютно, – решительно отверг Вадим. – Уж такое сочетание несложно запомнить.

– Это женщина, на чье имя зарегистрирован телефон. Охотно верю, что абонент не липовый.

– Почему?

Никита закряхтел, как старый рахитичный дед.

– Вечером 29 мая красный «Фольксваген-Гольф» не справился с управлением на улице Волочаевской, сорвался с дороги и врезался в фонарный столб. Женщина оказалась не пристегнутой, погибла на месте. Порвался тормозной шланг. При трупе нашли документы на имя Эренбург Ольги Рахимовны. Ничего такая дамочка, с внешностью. Незамужняя, официально не трудоустроенная, четыре года назад переселилась из Казахстана… Ты что-то бормочешь?

– С какой же легкостью этот дьявол распоряжается человеческими жизнями… – бормотал Вадим.

– Говори громче, не понимаю, – разозлился Никита.

– Можешь что-нибудь предложить, кроме тюремной решетки?

– Застрелись, – не очень-то любезно предложил Никита. – Впрочем, если быть до упора участливым, добрым и сострадательным, могу тебе предложить обратиться к Павлу Фельдману. Это частный сыщик, в данный момент он не перегружен делами вселенского масштаба.

– Постой-ка, – насторожился Вадим. – Я уже где-то слышал эту фамилию.

– С этой фамилией мы учились в одном классе. Вернее, я учился, а ты учился в параллельном. Оригинальный парень. Упитанный еврей с решительным взглядом на жизнь. Ты должен его помнить, в десятом классе с выпускного вечера он увел у тебя красотку Эльвиру, а потом женился на ней и всю жизнь тащит на себе этот крест. Впрочем, с виду она еще вполне годная супруга…

Кровь ударила в лицо.

– Но Фельдман прохиндей! – возмутился Вадим.

– Не то слово, – невозмутимо ответствовал Никита. – Пройдоха, проныра, прохвост, прощелыга, продувная бестия, любимое развлечение – балансировать на грани закона, но он нормальный парень, не удивляйся. Немножко жадный, но кто сейчас не жадный? Зато какие мозги!

Вадим замял беседу и задумчиво уставился на чужой телефон. И у этого разряжается батарейка. Любитель пива оприходовал послеобеденный запас и таращился на него с резонным нетерпением.

– Потерпи, земляк, еще один пропущенный звонок…

Воистину, когда глубоко задумываешься, начинаешь плохо соображать. Он помнил, что номер Фельдмана где-то записан. Чертов прогресс с его электронными телефонными книгами! Номер Фельдмана был записан в старом блокноте, который хранился в коробке из-под ниток, которая в свою очередь хранилась в старом серванте в домашнем клоповнике! Замечательно. Очередного посещения родного дома его натруженные конечности могут не выдержать… Он быстро перезвонил Никите, но тот уже отключил телефон. Дьявол!

Вадим прыгнул в маршрутку. Добрался до конечной «Заельцовский парк» и обретался остаток дня на живописном берегу, созерцая бурые воды, ползущие в Ледовитый океан. Солнце клонилось к закату, когда, смирившись с мыслью о неизбежности возвращения домой, он раздобыл телефон у отдыхающей парочки, восстановил в памяти номер Бориса – охранника Качурина.

– Сожалею, Вадим Сергеевич, – удрученно молвил Борис, – но мой работодатель с того света подкинул мне пыльную работенку.