Князь - Александр Мазин

После двухдневной прогулки по лесу простая жаренка и немудреная ушица показались вкуснее, чем новгородские яства.

Покушали. Устроились на бережку так, чтобы ветром хоть часть комариков сдувало.

А вот поспать толком не удалось. В начале второй стражи дозорный растолкал Духарева:

– Воевода, проснись, воевода! Чуешь?

Сергей принюхался. В воздухе ощутимо пахло паленым. И не костром – лесные дровишки пахнут не так. Так пахнет, когда горит человечье жилье.

– Буди всех, – велел Духарев.

Он сбежал к реке. Здесь дымом тянуло сильнее. Сергей прислушался: над водой звук идет лучше. Кажется, расслышал что-то.

Рядом зашуршал песок. Трувор. Он тоже прислушался…

– Кричат, – сказал он. – Там, – варяг махнул рукой вниз по течению. – Что скажешь, воевода?

– Вздеть брони и на-конь!

Трувор кивнул. Он не ожидал другого ответа.

– Водой пойдем? – спросил Трувор. – Тут берег гладкий.

Духарев молча вскочил в седло, пустил коня рысью по мелководью, на ходу натягивая панцирь. Было довольно светло. Полнолуние.

Минут через пять уже и Духарев различил отчаянные вопли.

Не сговариваясь, варяги прибавили ходу. Теперь их кони шли ровным коротким галопом, разбрызгивая темную речную воду. Река отвернула влево, и русам открылся небольшой заливчик, где, въехав носом на песчаный берег, стоял… драккар!

На мгновение Духарев замешкался: их всего двенадцать, тогда как на таком корабле может уместиться больше сотни викингов. А викинги – это лучшие воины Севера, ничуть не уступающие варягам.

Пока Сергей думал, его сын вылетел вперед. Визгнула стрела – и один из скандинавов, оставленных присматривать за кораблем, повалился через борт и плюхнулся в воду.

Тотчас с полдюжины стрел порхнули с тугих степных луков – и еще двое выбыли из игры. Зато четвертый успел взреветь влюбленным оленем, предупреждая своих, прежде чем граненый наконечник навылет пробил ему шею.

Деревня горела. Тут и там мелькали люди. Кто-то что-то тащил. Отчаянно кричали женщины и дети. Иногда крик срывался в нечеловеческий звериный визг.

Да, припозднились варяги. Но лучше поздно, чем никогда. Основное нурманское веселье – насиловать, резать, жечь – в самом разгаре.

– Вскачь! – закричал Духарев, сдергивая со спины лук. – Конно! Стрелами! В рубку не лезть!

Конечно, тут не было места для настоящей степной карусели. Тесновато. И все-таки…

Духарев бросил коня между горящих изб. Вылетевший навстречу скандинав широко замахнулся секирой… и опрокинулся со стрелой в груди. Вот так вот! Никакая бронь не выдержит стрелы из настоящего хузарского лука, посланной в упор.

Бум! Еще один северный разбойник отправился в Валхаллу. Следующему, выскочившему из избы прямо под выстрел, стрела вошла точно в глаз. Духарев развернулся в седле, пытаясь углядеть, как там Артем… Но увидел двух викингов, бегущих за воеводой. Крутые парни очень быстро перебирали ногами. Верно, надеялись обогнать лошадь. Две стрелы, одновременно сорвавшиеся с тетивы Духарева, лишили их этой надежды. И жизней заодно.

Ага, вот еще один! Духарев заметил его вовремя. Как раз, когда тот занес копье…

– Стой! – Сергей голосом осадил коня.

Копье ширкнуло аккурат перед мордой коня…

В этот момент откуда-то сбоку выскочил еще один нурман и безжалостно рубанул бедное животное по задним ногам.

Конь с жалобным воплем повалился на землю. В падении Духарев потерял лук и щит. Но меч был при нем, и набежавшего врага, уже чуявшего легкую добычу, он встретил, как подобает: косым ударом сверху вниз. Викинг заорал. Естественная реакция для человека, оставшегося без ноги.

Духарев пинком вышиб и поймал левой рукой на лету его меч (эх, не судьба разбойничку попировать с Одином: без железки в руке помрет) и угостил железом второго северянина сразу с двух сторон. Тот прикрылся, но струсил. Подался назад, завопил, скликая своих.

Набежали сразу трое. Впереди громила с секирой и нетрадиционным для нурманов рогатым шлемом. Должно быть, в одном из южных походов добыл. Громила, хрипя и подвывая, накинулся на Духарева, давя здоровенным щитом и размахивая секирой со скоростью вентилятора. Причем каждый взмах был нацелен на конкретное повреждение организма. Духарев изловчился трижды достать его мечом, но громила не замечал ран. Берсерк, не иначе. К счастью, его товарищи тоже старались держаться подальше от пляшущей секиры, чтобы ненароком не угодить под раздачу.

Закончилось все неожиданно. За спинами викингов мелькнула серая тень, простучали копыта, звонко щелкнула тетива – и из бородищи громилы вынырнул красный клювик наконечника стрелы.

Такую рану даже берсерку и ульфхеднару игнорировать не под силу. Двое его приятелей опрометчиво развернулись в стрелку, но тот уже умчался, а вот Духарев был рядом. И еще двумя викингами стало меньше.

Наконец Сергей получил краткую передышку и попытался сориентироваться.

Он находился у одной из крайних изб. Вокруг валялись тела викингов, которых он положил, и нескольких мёртвых крестьян – мужчин и женщин. Позади избы пылало пламя, слева, шагах в пятидесяти, темнел лес. Справа – несколько изб. Дальше – опять горело. Там звенело железо и трещало пламя, дым щипал глаза. В двадцати шагах бился и ржал покалеченный конь Сергея.

Кто-то вдруг завыл по-варяжски, волком. Духарев встрепенулся. Бросился к бьющемуся на земле коню, кольнул его мечом в горло («Прости, брат!»), подхватил колчан («Эх, стрел маловато!»), лук (меч – в ножны), и бегом – туда, где драка.

Мимо вихрем пролетел всадник. Духарев отпрянул, но всадник его узнал: «Я свой, батька!» – и нырнул прямо в клубы дыма.

Вокруг прыгали длинные тени. Бой распался на множество стычек. Обогнув горящую избу, Духарев наткнулся на трех викингов, прижавших кого-то к тыну и, похоже, намеревавшихся брать живьем. Мимо Духарева, на подмогу северянам, пробежал четвертый. На Сергея он внимания не обратил. Шлем и панцирь у Духарева – типично скандинавские. Да и рост соответствующий. В общем, принял Духарева предок мирных норвежских рыболовов за своего – и поймал стрелу под лопатку.

Духарев черпнул из колчана еще три и спокойно, словно в соломенные мишени, одну за другой отправил их в спины северных разбойничков. Особенно не прицеливался. Знал: ни один панцирь – ни даже панцирь с кольчугой, ни даже его собственная отменнейшая бронь – не выдержит полутонного удара граненого наконечника. Викинги попадали, и за ними обнаружился десятник Велим, немного помятый, но не побежденный.

– Батька, сзади!!!

Духарев отпрыгнул, одновременно разворачиваясь в прыжке, роняя лук и выхватывая меч. Следующий выпад он встретил основанием клинка, и тут же ответил сам – с двух рук, мощно. Его противник на миг опешил, обнаружив, что от первого же удара варяга его щит развалился пополам. Новый удар оставил викинга без меча. А заодно и без правой руки. Добить разбойничка Духарев не успел. Сбоку прилетело копье. Духарев перехватил его левой рукой, хекнул и метнул копье в черный силуэт его бывшего хозяина. Звука попадания не услышал.

– Батька, я тут! – закричал Велим. Он уже был при мече и щите. – Вон, батька, бегут!

Духарев бросил меч в ножны, подобрал лук.

Сочно защелкала тетива. Викинги тоже умели уворачиваться от стрел и отшибать их клинками, но духаревские летели вдвое быстрей, чем привычные скандинавам. Мелькание теней и пламени тоже изрядно мешало… Словом, бежали к ним пятеро, а добежали только двое. Этих Велим не подпустил к своему воеводе. Бились викинги отменно. Один бы Велим не продержался и нескольких минут, но за его спиной был Духарев, который сшиб одного викинга стрелой, а другого – уже мечом, потому что стрелы кончились.

– Колчан твой где? – крикнул он Велиму.

Тот мотнул головой:

– При седле остался!

Духарев бросился к убитым, выдернул пару стрел, больше не успел. И выстрелить не успел. На него накинулись сразу трое. Одного оттянул на себя Велим, но два оставшихся – здоровенных, с закопченными мордами скандинава – тоже немало. Тем более Сергей уже подустал. Второго меча у него не было – он подобрал чей-то щит. Викинги работали слаженной парой: один, длиннорукий, активно махал секирой, норовя излохматить щит, второй, с мечом, вертелся сбоку, искал варяжской оплошки.

Но оплошал викинг с секирой. Духарев искусно подставился: дал ему вогнать секиру в верхний край щита, слегка довернул – и викинг, потеряв равновесие, пропустил колющий удар под мышку. Меч вошел легко – и увяз.

Духарев еле успел увернуться от второго разбойника. К счастью, секира нурмана застряла в щите и досталась Духареву. Сергей отпрыгнул назад и встретил врага ударом в голову. Тот пригнулся, но топор все-таки задел шлем: ремешок лопнул, и шлем слетел с головы скандинава. Викинг должен был быть оглушен… Вернее, этого ожидал Духарев. И едва не расстался с жизнью. Ответный удар викинга был молниеносен. Лишь в самый последний момент Сергей успел уйти, изогнувшись под совершенно немыслимым углом, но меч викинга все равно чиркнул его по лбу, и кровь залила правый глаз. Меч снова взлетел, Духарев вскинул секиру, как бы парируя, но враг был хитер и не купился – поднял щит. Вот сейчас он отведет удар топора, а сам одновременно ударит понизу, со стороны залитого кровью глаза. Духарев рассмеялся: он видел все намерения противника. Секира описала кривую, целя викингу в ногу, тот, естественно, среагировал: уронил щит вниз, спасая голень… А Духарев могучим рывком увел оружие вверх, по дуге. У него аж в плече хрупнуло от усилия. Краткий миг: маска ярости на закопченной роже викинга сменилась маской ужаса. Враг не почувствовал ожидаемого удара в щит, успел понять, что ошибся… В следующий миг секира снесла ему верхнюю половину черепа.