Легкомысленная соблазнительница - Хайди Райс

Картер свернул с автострады и двинулся в глубь города, к историческому району и своему дому.

– Памятуя обо всем, что было, – властно повысила голос Джина, давая понять, что расценивает его молчание как знак согласия, – мне, наверное, стоит снять номер в отеле.

Подавив разочарование, Картер приклеил на лицо беспечную улыбку:

– С какой это стати?

– Ну, я… – В ее голосе зазвучали нотки сомнения.

– В моем доме есть кабинет со всей компьютерной техникой, которая потребуется тебе для работы, – отрезал Картер. – И это избавит меня от необходимости тащиться в отель всякий раз, когда нам нужно будет что-то обсудить. Сотрудничество пойдет гораздо эффективнее, если ты остановишься у меня.

– Я не уверена…

– Неужели боишься, что не сможешь держать свои шаловливые ручонки при себе?

Судя по раздражению Джины, она не заметила ловушку.

– Разумеется, я в состоянии…

– Тогда никаких проблем и нет, не так ли? – Картер рванул вперед и, проигнорировав знак «стоп» на углу Пичтри и Дивайн, покатился вдоль аллеи.

Эта партия в игре осталась за ним.

Джина отмахнулась от панической мысли о том, что ее, похоже, искусно перехитрили.

Они оба были взрослыми. Картер не стал возражать против ее условия «никакого секса». В сущности, он был на удивление беззаботен и услужлив – до такой степени, что это даже немного било по самооценке. Похоже, она переоценила силу своих чар и его намерения.

Машина плавно въехала на обрамленную деревьями площадь, в центре которой красовался фонтан из декоративного камня.

– Здесь очень мило. Где мы? – поинтересовалась Джина.

– Мы в южном историческом районе, это площадь Дивайн. Мой дом – вон там, в стороне. – Он показал куда-то мимо фонтана.

– Красиво.

Впечатляющие трех– и четырехэтажные викторианские дома, стоявшие по периметру площади за высокими заборами и узорчатыми железными оградами, с их богато украшенными балконами и яркой декоративной отделкой, смутно напоминали Французский квартал Нового Орлеана. Но с наглухо закрытыми из-за жары массивными ставнями домов и аккуратными пятнами клумб и кустарников, окружавших фонтан, историческая площадь источала благородную изысканность – в отличие от шумной и пользующейся дурной репутацией атмосферы Нового Орлеана.

– Вот мы и на месте. – Картер остановился перед особняком времен Гражданской войны, занимавшим одну из сторон площади. Он нагнулся, вытащил из бардачка машины какой-то черный приборчик и нажал на кнопку, заставив ворота со свистом открыться.

– Ты давно тут живешь? – спросила Джина, странно подавленная мыслью, что когда-то он мог делить этот дом со своей бывшей женой.

– Моя семья веками владела этим домом. А я переехал сюда несколько лет назад, – объяснил Картер. – После смерти матери оставалось или переехать сюда, или продать этот дом, или наблюдать, как он приходит в упадок. Выбор был очевиден.

Припарковавшись на ведущей к дому аллее, Картер щелкнул кнопкой, закрывая ворота, бросил устройство в бардачок и выключил зажигание. Потом повернулся к Джине, и ироничная улыбка изогнула его чувственные губы.

– В доме восемь спален, но я могу попросить экономку открыть гостевой дом у бассейна, если тебе нужно больше уединения.

– Хорошо. – Джина прикусила нижнюю губу, уязвленная его сговорчивостью. – Это было бы идеально.

Картер вышел из машины и, обогнув капот, открыл пассажирскую дверцу. Немного отступив, он обвел рукой сад с цветущими кустарниками и гигантской плакучей ивой, которая отбрасывала тень на лестницу, ведущую к парадному входу в особняк.

– Добро пожаловать в скромный фамильный дом Прайсов, Джина.

Ничего скромного ни в этом роскошном доме, ни в синих глазах, блестевших лукавым блеском, не было.

Принимая предложение остановиться в гостевом доме, Джина не трусила – перестраховывалась. Так устоять перед Картером будет проще. Нужно лишь немножко постараться.

Картер взял ее за руку, чтобы помочь выйти из машины, но Джина выдернула пальцы и зашагала вверх по ступеням одна.

Глава 10

В последующие дни Джина удивила саму себя: разрабатывая медиастратегию для бумажной фабрики, она неукоснительно следовала решению поддерживать с Картером исключительно деловые отношения.

Это означало держать его на почтительном расстоянии. На счастье Джины, он сам облегчил ее задачу, предоставив для поездок по окрестностям небольшой спортивный «Мустанг». Утро Джина проводила на фабрике, знакомясь с сотрудниками Картера и технологическими процессами. Она старательно избегала проводить много времени с самим генеральным директором, а днем спешно уезжала, ссылаясь на необходимость заняться важными исследованиями в Саванне.

Что, как ни странно, оказалось весьма удачной затеей. Джина никогда прежде не бывала на юге страны, ее представление об этой местности ограничивалось стереотипами и засмотренным до дыр фильмом «Унесенные ветром». Но вместо того, чтобы обнаружить края, изуродованные тяжелым наследием рабства и Гражданской войны, Джина нашла процветающий крупный город с развитой коммерцией, ставший центром слияния многих культур. Специализированные книжные магазины, кафе-мороженое в стиле ретро, отремонтированные кинотеатры, демонстрировавшие старую классику, и забитые студентами и туристами интернет-кафе соперничали с роскошными особняками и скверами исторической части города.

Картер органично обитал в этой среде, проявляя ту же двойственность: его покладистый нрав прекрасно уживался с острым умом и убийственным деловым чутьем. Джина не могла не восхищаться его целеустремленностью – даже если сейчас эта целеустремленность могла обернуться против нее. Похоже, Картер не желал мириться с деловым характером их отношений. Такие подозрения возникли у Джины в первое же утро в доме у бассейна, когда она проснулась от ритмичного плеска воды, раздававшегося прямо у входной двери.

Готовя утренний кофе, Джина отдернула занавески – и застыла на месте, не в силах оторвать взгляда от мокрых бронзовых мускулов. Это зрелище она никак не могла стереть из сознания, сколько ни пыталась.

На третий день своего добровольного изгнания Джина снова услышала, как Картер накручивает круги в бассейне. На сей раз ей удалось устоять перед желанием отдернуть занавески. Примерно на пятнадцать секунд.

Джина увидела, как Картер вынырнул из воды и, стоя на плитках, подставил тело солнечным лучам. В горле тут же пересохло, сердце учащенно забилось, а пальцы на занавеске задрожали. Обтягивающие плавки плотно облегали его мужское достоинство, побуждая к бесстыдным фантазиям.