Мудрость веков - Людмила Шапошникова

Основой общины, утверждают Учителя, должен быть труд. Труд добровольный, творческий, свободный и приносящий радость. Качеством труда общинников определяется их уровень сознания. Повседневностью должны стать в жизни общинников наука и искусство. Знание и высокий уровень сознания должны быть естественным критерием, определяющим иерархию в общине. Вождь превосходит остальных по качеству знания и выполняет в то же время роль Учителя. Новая энергия, психическая, активно используется в творческом труде и в совершенствовании человека. Община живет интенсивной духовной жизнью, которая и является главной пружиной всех ее свершений. «Община есть вместилище всех возможностей и всех накоплений»[114].

Большое внимание Учителя обращают на этику человеческих отношений, на такие нравственные понятия, как достоинство, справедливость и др. Я сделала лишь сухой, схематический набросок тех общинных идей, которые содержатся в книге. Однако и этого достаточно, чтобы понять, что перед нами не реальная община, а некий ее идеальный, можно сказать, утопический образ. Но будем ли мы правы в этом случае? Нам известно, что утопия — это мечта, в большинстве своем мечта о справедливом и светлом мире или о месте, где такой мир себя уже реализовал. Но если мы зададимся вопросом: как и откуда появилась мечта? На это можно ответить: от естественной реакции человека на несовершенство мира, в котором мы живем. Но в таком утверждении существует много неясного. Рассуждая так, мы, во-первых, не учитываем ни сложности процесса, называемого Жизнь, ни причинно-следственных связей, заложенных в этом процессе. Во-вторых, нам следует обратить внимание на общеизвестный факт, что мечта, или утопия, о справедливом и счастливом мире пришла почему-то с Востока. Европейская утопия была вторичным явлением. Объяснить определенно, почему мировая утопия имеет восточные корни, мы пока не в состоянии. Но можем допустить, что именно на Востоке существовало нечто, что являлось реальным источником такого рода мечтаний. Сколь верно такое предположение? С точки зрения эволюционной идея общины в чистом ее виде является категорией космической. Закономерно предположить, что одухотворенный Космос продвигает свои идеи не только с помощью энергетического обмена, концепция которого содержится в Живой Этике, но и прямым общением с более высокими сущностями. К последним, по-видимому, принадлежат и сами создатели Живой Этики — Учителя, или Махатмы. Их крайне малочисленные группы размещены в нескольких ашрамах, расположенных в Гималаях. Те, кто знакомы с произведениями Рериха, художественными и научно-литературными, помнят легенды о Шамбале, Беловодье, островах Бессмертных и т. д. В легендах нашла отражение реальность ашрамов Учителей, общинное устройство которых близко к идеальному, описанному в «Общине». «Вам же следует, — сказано там же, — помнить о Нашей Общине и подражать в согласном труде»[115].

Община Учителей работает на Общее Благо. Идея же самого Общего Блага как энергетического принципа в духовно-культурной эволюции человечества нашла четкое выражение в мысли XX века. Один из крупнейших русских философов А.Ф.Лосев определял истинного интеллигента как человека высокого сознания, несущего в себе идею «интересов человеческого благоденствия»[116], иными словами, того же Общего Блага, по формулировке Учителей. «Идеология интеллигентности, — писал Лосев, — возникает сама собой и неизвестно откуда; и действует она, сама не понимая своих действий; и преследует она цели общечеловеческого благоденствия, не имея об этом никакого понятия»[117]. Другими словами, объективный природный исторический процесс формирует в социальной сфере идеологию, которая и создает интеллигенцию в ее истинном и самом высоком смысле. Отношение человека или целого народа к Общему Благу является тем критерием, которым и измеряется уровень качества сознания как такового.

Процесс формирования идеи и практики общины был достаточно длительным. Наш исторический опыт знает самые разнообразные формы общины, заключающие в себе различную суть и цели. Родовая община, соседская, домовая и т. д. Позже стали появляться общины, связанные с культурными и духовными движениями. Древняя Индия, например, имела ашрамы, или общины, возникавшие вокруг определенного духовного Учителя. Во времена Будды действовали общины в монастырях. В России также существовали монастырские общины, в которые Сергий Радонежский внес истинный дух объединенного жития. Монашеские общины занимались активной просветительской деятельностью и во многих случаях служили для народа нравственным примером. Однако после смерти Сергия эти общины постепенно утратили свой первоначальный культурно-нравственный характер. Тем не менее идеология общинного жития, подкрепленная общинным устройством русской дореволюционной деревни, жила в народе. Возможно поэтому идея коммунизма, принесенная революцией, нашла в нем с самого начала непосредственный отклик. Сразу же после революции появились трудовые крестьянские коммуны. Среди них было немало и таких, которые объединяли духовных единомышленников. Например, приверженцев идей Л.Н.Толстого, разного рода религиозных сектантов и т. д. О последних мы находим упоминание в интереснейшем документе — «Докладной записке о том, как поднять урожайность и усилить колхозное строительство», написанной И.М.Трегубовым в 1929 году: «…есть и такие крестьяне, которые уже изжили собственническую психологию и давно уже вполне искренне, по глубокому своему убеждению, а не по нужде только, стремятся к социализму и коммунизму, каковы, например, духоборы и другие сектанты-коммунисты, которые создали образцовые колхозы…»[118] Автор записки, выступая против принудительной коллективизации, обращал внимание на необходимость духовной основы для коммуны или колхозов. Однако на мысли, высказанные в записке, никто не обратил внимания. Мы знаем, что коллективизация нанесла непоправимый урон не только самому сельскохозяйственному производству, но и духовной основе деревни, ее традиционной культуре. То, что было ясно немногим в 1929 году, предвиделось авторами «Общины» еще в 1926: нарушение принципов общинного устройства, разгул насилия, отчуждение от государства духовной основы, резкий поворот вновь к казарменному социализму. Они предупреждали о надвигавшемся, но не были услышаны. Объединительная тенденция Космической эволюции постепенно превращалась в тоталитаризм. Свободная воля нового вождя сыграла в этом процессе важнейшую роль. Была искажена идея общины и сотрудничества, и нарушены Великие законы Космоса. «Людской миллион в шеренгах на парадных площадках, — писал Тейяр де Шарден. — Людской миллион, стандартизированный на заводе. Моторизированный людской миллион… И все это приводит лишь к самому ужасному порабощению! Кристалл вместо клетки. Муравейник вместо братства. Вместо ожидаемого скачка сознания — механизация, которая как будто неизбежно вытекает из тотализации…»[119].

«Явно перед вами, — читаем мы на страницах „Общины“, — брошены в грязь большие ценности. Явно попираются пути к Мировой Общине»[120]. И еще: «Невежество будет худшим основанием. Страх и подлость займут ближайшее место»[121]. Причины порождали следствия. Строители Нового мира принимали желаемое за действительное. Среди многих других ошибок они совершали и эту, которая принесет им потом неисчислимые беды. Разноцветный занавес манящей иллюзии скроет реальность. Ориентиры сдвинутся, и очевидное отождествится с действительным. На пути к Новому миру возникнет одна из самых коварных опасностей. «Надо наблюдать не так, как хочется, но так, как есть в действительности»[122], — предупреждали Учителя. «Строитель не может фантазировать о почве под зданием. Такое положение тем более преступно, что материальное воззрение дает самые неограниченные законные возможности»[123]. Расхождение нашего «материального воззрения» с реальностью страна начнет осознавать лишь десятки лет спустя. Порожденные отклонением от пути иллюзии держались на лжи, осознанной для тех, кто был заинтересован в них, и неосознанной для тех, кто покорно и бездумно следовал за «иллюзионистами». Устная и письменная ложь мутным потоком разливалась по стране, захватывая все новые и новые этажи правящей структуры. Учителя «именем будущего человечества»[124] предостерегали в первую очередь от лжи в книгах: «Ложь в книгах должна быть преследуема как вид тяжелой клеветы…Занимать ложью место народных книгохранилищ — тяжкое преступление»[125]. Они выступали против «рабской угодливости», против страха, против «младенческого материализма», который искажал и обуживал широкий спектр коммунистического мировоззрения. Они проницательно и точно определили носителей таких качеств. «Помните, что не безграмотный народ будет яриться против действительности, но эти маленькие грамотеи свирепо будут отстаивать свою близорукую очевидность. Они будут думать, что мир, заключенный в их кругозоре, действителен, все же остальное, им невидимое, является вредной выдумкой. Что же лежит в основе этой нищенской узости? Та же самая, вид изменившая, собственность. Это мой свинарник, и поэтому все вне его — ненужное и вредное. Это моя очевидность, и поэтому вне ее ничего не существует»[126]. Эти «маленькие грамотеи», распространившие чувство собственности и на духовную жизнь народа, представляли самую большую опасность для страны. Именно на них, тщеславных и амбициозных «первопроходцах», поднялся вождь-диктатор. Авторы «Общины» разглядели его достаточно ясно еще в 1926 году. Они не назвали его имени, понимая, что обстановка этому не благоприятствует. Отдельные же их замечания дают нам достаточно реальное представление о конкретном человеке, которого в тот год страна только что начинала называть вождем. Тогда они предвидели многие его действия. «Также непристойно для водителя переменить направление на обратное»[127], — читаем мы. «Община» обращает внимание на недопустимость низкого сознания у вождя и в то же время дает нам понять, что такое обстоятельство уже является для страны реальностью. «Сектант мечтает забрать власть для подчинения всего своему негибкому сознанию»[128]. И далее: «Руководство массами обязывает к расширению сознания»[129]. Вот и еще несколько высказываний, носящих конкретно-оценочный характер. «Плох водитель, применивший план лишь ко дню или ночи. Не можете идти уверенно, думая о скудости вождя»[130]. «Плох вождь, скрывающий истинную опасность. Преодолеть ее можно лишь полным знанием»[131]. «Человек, сеющий ужас, сам безумно боится»[132]. «Не притворное заикание перед методом признанного авторитета, но борение и горение исканий действительности»[133].