Леди Фантазия - Ширл Хенке

— Баррингтон продолжает сражаться с ветряными мельницами? — прогрохотал от двери хриплый голос. — Я слышал, что вы подняли настоящую бурю в палате лордов? — уже чуть тише произнес, подходя к ним, отец леди Верити.

Виконт Миддлтон был высоким мужчиной с редеющими седыми волосами, крючковатым носом и темными глазами.

— Но, отец, вы же обещали мне, никаких разговоров о политике, пока дамы не встанут из-за стола, — сделанной обидой проговорила леди Верити, в то время как мужчины обменивались рукопожатием.

— Я буду рад обсудить любой вопрос, по которому наши мнения расходятся, но только в пределах палаты лордов, сэр, — ответил Роб с улыбкой.

Он находил пожилого отца баронессы грубоватым, но вполне сносным человеком. Миддлтон отмахнулся:

— У меня есть более интересный способ провести время, чем сидеть в тесных переполненных залах Вестминстера. Вы охотитесь с гончими, когда бываете в своем поместье?

— Охота на лис меня никогда не привлекала, но я с удовольствием выезжаю верхом.

Разговор перешел на жеребенка, которого принесла призовая кобыла из конюшни Роба — гораздо более безопасную, чем политика, тему. Вскоре начали прибывать и другие гости: лорд и леди Чалдик, кузены из клана Миддлтонов, леди Баббингтон — немолодая графиня, которая тотчас завладела вниманием вдового отца баронессы, и молодой баронет со своей невестой — представители семейства Оберли.

Все говорили о погоде — слишком дождливой — и сошлись на том, что сезон тем не менее будет великолепным. Но главной темой разговора, когда все расселись за столом, стал разгорающийся скандал, связанный с разводом лорда Байрона и его супруги, которые вступили в брак чуть больше года назад.

— Бедняжка Аннабел! Я не знаю, что заставило ее выйти за такого беспутного молодого человека, — причитала леди Баббингтон, презрительно фыркая.

— Теперь он отправился на континент — скатертью дорога! Отъявленный революционер. Такие якобинцы нужны только Франции, — заявил Миддлтон.

— Он по уши в долгах, я это знаю наверное, — шепотом произнесла Пенелопа Чалдик, придирчиво рассматривая кусочек ростбифа.

— Вероятно, уже пропил все свои гонорары, подумать только, за такую пачкотню еще и платят! — злобно добавил ее муж.

— О Боже, признаюсь, что некоторые стихи лорда Байрона доставляют мне удовольствие. Они такие романтичные!

Прежде чем Роб успел поинтересоваться, какая поэма увлекла даму, молодой баронет произнес:

— Возможно, Байрон как настоящий бунтарь финансирует опасных людей, подобных сэру Уилберфорсу.

— Не понимаю, как борьба мистера Уилберфорса за уничтожение рабства может быть истолкована как опасная, — сказал Роб, когда убрали суп и принесли филе форели.

Баронет наклонился вперед.

— Вы понимаете, что на этом основана вся экономика наших Карибских колоний? А сырье из Америки для наших фабрик — кто будет собирать хлопок, а? Отмена рабства разрушит наше национальное богатство, лорд Баррингтон. Неужели вы этого не понимаете?

— Я никак не могу понять, почему эти бедные люди, которые без дела прозябают в наших многоквартирных домах, где царит преступность, не могут собирать хлопок? Мы могли бы отправлять их в наши колонии и в Америку, — прощебетала леди Чалдик, улыбаясь своей сообразительности.

— Но, миледи, мы не имеем права принуждать свободных людей заниматься тяжелым физическим трудом на хлопковых полях или плантациях сахарного тростника. Кроме того, если они не преступники, закон не позволяет депортировать их в другую страну, — терпеливо объяснял Роб, в то время как некоторые другие джентльмены снисходительно улыбались.

— К сожалению, граф прав, — сказал Миддлтон. — Жаль, что Веллингтон после Ватерлоо не додумался отправить этих лягушатников на сахарные плантации.

— Великолепная идея, — поддакнул Чалдик.

Верити захлопала в ладоши.

— Прошу вас, джентльмены, давайте прекратим эти политические дебаты. Это плохо сказывается на пищеварении, а я так старалась, составляя меню для сегодняшнего обеда. У нас впереди еще великолепное седло ягненка и бисквит в вине со взбитыми сливками и фруктами.

— Вы очень благоразумны, миледи. Политика действительно Может привести к несварению. Это я знаю из собственного опыта, — ответил Роб, поднимая свой бокал. — Я предлагаю тост за нашу очаровательную хозяйку и ее возвращение в свет!

— Правильно! Правильно! — поддержали присутствующие. Граф с баронессой обменялись улыбками.

Роб видел, что Чалдик и баронет готовы продолжить словесный поединок. Он рад будет оказать им услугу, когда дамы удалятся, а джентльменам подадут портвейн и сигары. Конечно, интеллектуальные возможности леди Чалдик весьма ограничены, и Робу оставалось лишь надеяться, что леди Оберли нисколько не походит на эту пустышку. К своему удивлению, Роберт вдруг осознал, что не имеет ни малейшего представления о политических взглядах баронессы. Казалось, что она как и многие женщины их класса, не проявляла интереса к политическим вопросам и интересовалась только домашними делами. Что ж, еда была превосходна, дом содержится в порядке, и, похоже, она хорошая мать.

Казалось, чего еще требовать от будущей супруги? Роберт вспомнил о Леди Фантазии, о ее остром уме и большом интересе к парламентским делам. Затем вспомнил о Габи, о ее страстных ласках и о том, как она приняла его ужасное прошлое.

Роберт мысленно встряхнул себя. О чем он только думает? Эти женщины никогда и ни в каком качестве не смогут вписаться в его будущую жизнь. Он должен думать о той, что вскоре станет его женой и которой он собирается отдать свое имя и титул.

Когда дамы собирались встать из-за стола, к хозяйке подошла служанка и что-то прошептала ей на ухо. Леди Оберли широко улыбнулась и сказала:

— Передайте Фебе, пусть принесет его сюда. — Потом она повернулась к гостям: — Я хотела бы пожелать своему сыну спокойной ночи, надеюсь, вы позволите сделать это в вашем присутствии?

Она посмотрела на Роберта, ища одобрения.

— Это будет восхитительно, — ответил он.

Остальные гости, с большим или меньшим энтузиазмом, выразили свое одобрение.

Через несколько минут полусонного мальчика принесли в столовую; надув губы, малыш высматривал маму, моргая от яркого света свечей.

— Мамочка здесь, малыш. — Верити поцеловала его кудрявую головку и сказала, обращаясь сразу ко всем гостям: — Это мой сын Элджин.

— Я сомневаюсь, что ты меня помнишь, ведь мы встретились в таком грохоте чайных банок, — сказал Роб малышу, которому давно было пора спать, а не появляться перед гостями в красивом, но, по-видимому, весьма неудобном атласном костюмчике.