Замри, умри, воскресни - Мэриан Кайз

Ваш любимая фраза?

Нас бьют, а мы посмеиваемся.

Ваши отличительные качества?

Умею свистом подзывать такси и ругаться по-итальянски. Мастерски изображаю Дональда Дака и умею чинить велосипеды.

Назовите пять вещей, без которых вы не мыслите свою жизнь.

Сигареты, кофе, водка с вермутом, «Симпсоны»… Что еще? Ровное сердцебиение?.. Еще раз сигареты.

Предмет вашей самой большой гордости? Отказ от курения. Не знаю. Еще не пробовала.

Каким самым важным урокам научила вас жизнь? У хороших людей бывают плохие волосы.

Жожо сделала паузу. Полная чушь, подумала она и воткнула ручку в шевелюру, где от нее было больше пользы. Пусть этим займется Мэнни. Пора на встречу с Бекки.

Понедельник, 20:45

На Уордор-стрит, несмотря на пронизывающую стужу январского вечера, было еще очень многолюдно. Жожо так стремительно шагала по тротуару, что какой-то бездомный прокричал вслед: «Милочка, где горит?»

Жожо не сбавила шаг, ей очень не хотелось опаздывать.

Жожо и Бекки были очень дружны, практически как родные сестры. Когда Жожо приехала в Лондон и перебивалась с хлеба на воду, работая сначала официанткой, а потом рецензентом в одном литагентстве, она жила у Бекки. Жить вдвоем в такой тесноте — это могло кончиться кровопролитием, но они обнаружили у себя поразительно много общего, хоть и выросли за тысячи миль друг от друга. Выяснилось, что матери у них (которые были родными сестрами) одинаково держали новую мебель в целлофане не меньше года. Когда же дочери плохо себя вели, и та, и другая мамаша говорила: «Я на тебя не сержусь, но ты меня очень разочаровала», после чего следовал подзатыльник, говорящий скорее о гневе, чем о разочаровании.

Бекки с Жожо даже внешне были похожи, с той лишь разницей, что Жожо была повыше и пофигуристей — что-то вроде «25 процентов сверх по той же цене». (У обеих были каштановые волосы, но Бекки носила короткую стрижку и осветляла кончики.)

Прожив несколько месяцев друг у друга на голове, они перебрались в квартиру с двумя спальнями и прожили там несколько лет в полной гармонии, пока Жожо не купила себе собственное жилье, а Бекки не познакомилась с Энди.

Бекки появилась на свет на восемь месяцев раньше, но старшей сестрой в этом тандеме была Жожо. И почему-то она всегда привлекала к себе больше внимания, чем Бекки, кроткая душа.

Бекки уже сидела в «Экспресс-пицце», потягивала красное вино и отщипывала по кусочку чесночный хлеб. Завидев Жожо, она помахала рукой.

Они обнялись, потом Бекки откинулась назад и растянула губы в безмолвном оскале.

— Зубы у меня не почернели?

— Нет. А что, у меня почернели? — Жожо встревожилась.

— Нет, просто я тут красным вином увлеклась… Ты за мной приглядывай.

— О'кей, но я тоже сейчас приступлю. Так что ты тоже за мной приглядывай.

Они изучили меню. Бекки сказала:

— Если я закажу «Венецианскую», ты мне скажешь, если у меня шпинат в зубах застрянет? Представляешь, Мик Джаггер однажды вставил себе в зуб изумруд. Чем, интересно, он думал? Когда еда-то застревает, противно, но камень…

Сделав заказ, Жожо спросила:

— По какому поводу встреча?

Бекки работала в частной медицинской компании и отвечала за работу с крупными клиентами. Доставалось ей — не приведи господи.

— Ты не поверишь, она мне сегодня всучила четыре новые компании на обслуживание. — «Она» относилось к Элизе, начальнице и мучительнице Бекки. — Четыре! И в каждой — десятки служащих. И всем нужен индивидуальный подход. Я с тем, что есть, и то не справляюсь, уже начала делать идиотские ошибки, а будет еще хуже, поскольку мне некогда проверять и перепроверять.

— Бекки, ты должна ей сказать, что это для тебя слишком много.

— А вот это нельзя. Это будет воспринято так, будто я не волоку.

— Но иначе ничего не получится.

— Не могу!

— Раз она нагружает тебя больше и больше, стало быть, она считает, что ты справляешься.

— Ничего подобного! Она нагружает меня затем, чтобы я сломалась и ушла. Она стерва, терпеть ее не могу.

Под впечатлением от грустного рассказа сестры Жожо потянулась за сигаретой.

— Опять курю.

— А как же твоя акупунктура?

— Да всякий раз, как ввинчу себе иголку в ухо, смерть как хочу картофельного пюре. То есть вынь да положь. Но я в пятницу вечером иду на гипноз. Один из наших партнеров, Джим Свитман, мне номерок дал. Он раньше по две пачки в день выкуривал, и вот уже три недели, как и думать забыл.

— Должен же у человека быть какой-то недостаток, — благоразумно рассудила Бекки.

— Это верно, но курильщикам сейчас уж больно нелегко приходится, обложили со всех сторон. Если я хочу курить в рабочее время — изволь выметаться на улицу, а там меня за проститутку принимают.

Бекки отхлебнула вина, потом посмотрелась в ложку, как в зеркало, — проверила зубы. Вверх ногами, зато не черные. Отлично.

— Мне стало полегче. Стоит пар спустить — и все вроде налаживается. Теперь твоя очередь, Жожо. Рассказывай, что у тебя хорошего.

— Ну… В последнее время я что-то ничего не продала. Хороших книг не было. Ну, совсем ничего. А этот паршивец Гант ухитрился за два месяца заключить два больших контракта, и меня это пугает до смерти.

Бекки погрозила пальцем.

— Ну-ка, ну-ка, а разве не ты на прошлой неделе что-то там подписала? Еще рюкзачок от Марка Джекобса себе купила по этому случаю?

— Какой, какой рюкзачок? Это было с гонорара за Эймона Фаррела. Я не говорю о тех авторах, которые у меня уже есть. А мне нужно постоянно пополнять список клиентов. Если и дальше так пойдет, не видать мне годовой премии.

— И рюкзачков таких тебе тогда тоже не видать. Премия, скажи пожалуйста! Ты должна получать проценты со сделки! Стань партнером!

— Над этим я как раз работаю.

— А как твой новый помощник?

— Мэнни? Молодой, сообразительный, остроумный, но… Он все же не Луиза. Надо же ей было забеременеть и меня бросить.

— Через четыре месяца вернется.

— Ты так думаешь? Думаешь, она не уйдет с работы под влиянием нежных чувств к малышу?

— Луиза? Вряд ли.

Луиза была умная девушка, всегда на высоченных каблуках и большая любительница водки с вермутом. Когда забеременела, коктейлям, конечно, пришел конец, но во всем остальном она мало изменилась.

— Плохо мне без нее, — вздохнула Жожо. — Даже поговорить не с кем. — Луиза была единственной в конторе, кто знал о ее отношениях с Марком.

— А как он из себя, этот Мэнни?

— О нет, Бекки. Нет, нет, нет. Тридцать килограммов, совершенно зеленый. Въедливый до невозможности. Любит, чтоб я хорошо выглядела. Считает, что его обязанность за этим следить.