Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина - Владимир Набоков

— совершенно непостижимо, если не увидеть в этом некую поэтическую справедливость, ибо мисс Дейч так отошла от оригинала и исказила XXXIII строфу главы Первой, что даже сама была не в состоянии отождествить ее с (слегка измененной) цитатой у Труайя. В ее «переводе» 1936 г. читаем:

Волны покрывали их поцелуями,Мои губы завидовали их блаженству!

У других перелагателей:

Как желал я, подобно волнам,Целовать ножки, которыми восхищался!

— Буквалист подполковник Сполдинг.

И те дорогие ножки возбудили мое желаниеЦеловать их, подобно набегающим волнам!

— Нарушитель правил проф. Элтон

Ах, как это было бы славно,Подобно волнам, целовать ее ножки.

— Беспомощная мисс Рэдин.

6 милых ног [род. пад.]. Коль скоро так много было сказано о том, кому они принадлежали, я должен остановиться еще на некоторых обстоятельствах дела.

В необычайных, одних из лучших строках, которые Пушкин добавил в 1824 г., спустя четыре года после публикации, к началу «Руслана и Людмилы» —

Там лес и дол видений полны,Там о заре прихлынут волныНа брег песчаный и пустой

— из этих волн рождаются и чредой выходят из ясных вод тридцать прекрасных витязей. Здесь, в строфах XXX–XXXIV главы Первой «ЕО» еще звучит отголосок театрального волшебства из предыдущего отступления (XVIII–XX) и Истомина (XX, 8–14) еще танцует перед внутренним взором читателя, а он уже становится свидетелем другого чудесного спектакля — перекатывающиеся волшебные морские волны (XXXIII) и возникающие призрачные женщины, разглядеть у которых можно лишь нежные ножки.

Среди исследователей прототипов существует тенденция искать одну обладательницу Таинственных Ножек. На самом деле, Пушкин на протяжении строф XXX–XXXIV имеет в виду нескольких и подтверждает это в главе Пятой, XL, 7, вспоминая об отступлении в главе Первой по поводу «ножек мне знакомых дам»:

A. Дама из строфы XXXI, воспитанная в восточной роскоши, никогда не жила на севере России; ее наш поэт любил в начале своих южных странствий.

Б. Обобщенный и частично совпадающий с другими образ дамы из строфы XXXII, называемый «Эльвиной» (поэтический синоним «Мальвины», «Эльвиры» и «Эльмины») и представленный в разных обстоятельствах и положениях.

B. Дама на берегу моря: строфа XXXIII.

Г. Дама, с которой поэт совершал конные прогулки (возможно, в Кишиневе или Каменке): строфа XXXIV.

Итого — четыре, по крайней мере, персоны, предположительное или возможное существование которых в «реальной жизни» нимало не интересно.

8 Кипящей младости моей. Широко распространенное французское клише, русский вариант которого раздражающе часто возникает в стихах Пушкина и поэтов его плеяды. Это — «страстная юность» римских поэтов.

См.: Вольтер, «Изложение Экклезиаста» (написано в 1756 г., опубл. в 1759 г.), строка I: «В моей кипящей молодости..», или у Монтеня, «Опыты», кн. III, гл. 5 «О стихах Вергилия» (написано в 1586 г., опубл. в 1588 г.): «Эта зеленая и кипящая молодость…»

10 Армид. Определение «Армиды» во французском лексиконе: «Nom donné par autonomase à une femme qui réunit l'art de séduite à la beaté et aux grâces» <«Имя женщины, сочетающей искусство обольщения с красотой и грацией»>.

Чувственные образы строк 8–12 легко прослеживаются во французском переводе «Освобожденного Иерусалима» Тассо (1581):

«Armide… est couchée sur le gazon; Renaud est couché dans ses bras. Son voile ne couvre plus l'albâtre de son sein… elle languit d'amour: sur ses joues enflammées brille une sueur voluptueuse qui l'embellit encore»

<пер. князя Шарля Франсуа Лебрена, [1774], XVI>

<Армида и Ринальд на мшистом ложеДруг друга обнимают полулежа.Играет прядями ее волосПрохладный ветер, грудь едва прикрыта,Чело овеяно крылами грез,Блистают под испариной ланиты.

<Пер. О. Румера>.

XXXIV

   Мнѣ памятно другое время:   Въ завѣтныхъ иногда мечтахъ   Держу я счастливое стремя, 4 И ножку чувствую въ рукахъ;   Опять кипитъ воображенье,   Опять ея прикосновенье   Зажгло въ увядшемъ сердцѣ кровь, 8 Опять тоска, опять любовь...   Но полно прославлять надменныхъ   Болтливой лирою своей:   Онѣ не стоятъ ни страстей,12 Ни пѣсенъ, ими вдохновенныхъ;   Слова и взоръ волшебницъ сихъ   Обманчивы какъ ножки ихъ.

8 тоска. Ни одно слово в английском не передает всех оттенков слова «тоска». В его наибольшей глубине и болезненности — это чувство большого духовного страдания без какой-либо особой причины. На менее болезненном уровне — неясная боль души, страстное желание в отсутствии объекта желания, болезненное томление, смутное беспокойство, умственные страдания, сильное стремление. В отдельных случаях это может быть желание кого-либо или чего-либо определенного, ностальгия, любовное томление. На низшем уровне тоска переходит в апатию, скуку (см. также коммент. к главе Третьей, VII, 10).

9 надменных. Хотя буквально это означает «гордых» или «высокомерных», слово определенно является стилистической имитацией французских «imhumaines» <«бесчеловечные»>, «beautés inhumaines» <«безжалостные красавицы»>, «жестокие красавицы», так часто встречающихся в мадригалах восемнадцатого века.

11–12 Томашевский (Акад. 1937, с. 262) говорит, что эти две строки находятся в тетради 2366, л. 34 об.

14 Обманчивы. Можно было бы соблазниться употребить формулу «фальшива как красавица», но в значении «фальшивы» в этом контексте стояло бы слово «изменчивы». Более того, переводчику следует иметь в виду, что «обман» в действительности относится к невыполнению физических обещаний (см. XXXII), — немного тайной похотливости, с которой поэт действует здесь в лучших традициях своих французских образцов.

В черновике (2369, л. 14 об.) строфа XXXII вдет за той, что теперь XXXIV, которая следует за XXXI.

XXXV

   Что жъ мой Онѣгинъ? Полусонный   Въ постелю съ бала ѣдетъ онъ:   А Петербургъ неугомонный 4 Ужъ барабаномъ пробуждёнъ.   Встаетъ купецъ, идетъ разнощикъ,   На биржу тянется извощикъ,   Съ кувшиномъ Охтенка спѣшитъ, 8 Подъ ней снѣгъ утренній хруститъ.   Проснулся утра шумъ пріятный,   Открыты ставни, трубный дымъ   Столбомъ восходитъ голубымъ,12 И хлѣбникъ, Нѣмецъ акуратный,   Въ бумажномъ колпакѣ, не разъ   Ужъ отворялъ свой васисдасъ.

1 Что ж мой Онегин? Ср. у Байрона в «Беппо», XXI: «Но ближе к повести моей», и в «Чайльд-Гарольде», II, 16: «Но где ж Гарольд?»

2 В постелю. «Третьего дня был бал у К***, — пишет молодая особа в „романе в письмах“, который Пушкин начал в 1829 г. (экспериментируя с архаической формой). — Танцовали до пяти часов». Онегин остается даже дольше.

3–4 А Петербург неугомонный / Уж барабаном пробужден. Отметьте великолепное, чисто пушкинское согласование двух строк с двойным скольжением и с замечательными аллитерациями, которые связаны с повтором ударных и безударных «у» и «бу» и со взаимодействием «о» и «н»… Это был неутомимый город с населением 377 800 человек.

5 Встает купец, идет разносчик. Мой вариант перевода этой строки — на грани ненавистной парафразы. Однако я не люблю фальшивого буквализма.

7 Охта. Восточная часть города, восточный берег Невы вдоль протянувшейся с юга на север территории, называемой по-фински Охта. Охтинская девушка несет молочный кувшин, под ногами «поет» снег (как говорит где-то Вальтер Скотт о скрипящем снеге).

Хотя эта реминисценция не пушкинская, любопытно сравнить петербургское утро Пушкина с утренним Лондоном в произведении Джона Гэя «Пустяки, или Искусство ходить по улицам Лондона» (1716), где есть молочница, записывающая мелом на дверях свой доход, «пергаментный грохот» барабана, разносчики, едущие экипажи, открывающиеся магазины и т. д.