Тинкер - Спенсер Уэн

Тинкер поставила тарелочку со взбитыми сливками рядом с миской клубники. Лейн была единственным человеком, который понимал, что правильный рацион заключается в повышенном, в соотношении три к одному, потреблении фруктов.

— Ну что, нашла что-нибудь новенькое о жаровне или об отметинах?

— Да, сейчас покажу. — Лейн положила перед Тинкер номер какого-то журнала. — Здесь фотографии, сделанные во время подписания Договора. Посмотри внимательно на эльфов.

Тинкер провела большим пальцем по журнальным снимкам, одновременно макая клубнику в сливки и слизывая их с ягод. Несмотря на колоссальный опыт участия в дипломатических приемах, президент и его окружение выглядели неряшливыми и безвкусно одетыми по сравнению с членами эльфийской делегации. Не помогло и то, что люди остались верны солидным цветам одежды — синему, черному и серому. Ведь наряды посланцев эльфийской королевы являли собой истинное буйство красок и к тому же сверкали драгоценными камнями и золотом. Эльфийская красота была такой яркой, что выходила за рамки достоверности и становилась сюрреалистической — казалось, образы эльфов, особенно на фоне тусклых людей, созданы с помощью компьютерной графики. Найденный Лейн журнал относился к дешевым, и поэтому большинство фотографий оставались традиционно двухмерными. Центральное фото, однако, было трехмерным, и Тинкер поворачивала его так и сяк, разглядывая лица тридцати эльфов.

У четверых посередине лба обнаружились отметины того же типа, что и у нее. И все четверо были женского пола. Тинкер нахмурилась. Для серьезных заключений информации не хватало — слишком мелкими вышли отметины на снимке, — но «украшали» они только эльфиек. И видимо, были нанесены эльфами-мужчинами?

Цвет отметин различался — красный, черный, синий и белый, как и форма. Разглядывая синюю отметину, Тинкер узнала в ее обладательнице высококастовую эльфийку из хосписа, ту самую, что обозвала их с Масленкой «лешими». Тогда, в темноте парковочной площадки, Тинкер не заметила на ее лбу этого знака. Как бишь ее звали: Птица, Воробьиха?..

Тинкер во второй раз макнула в сливки ту же самую ягоду и принялась изучать голубую отметину на лбу Воробьихи. Интересно, ее знак точно такой же или они просто совпадают по цвету?

— У тебя есть зеркало?

Лейн спустилась вниз в ванную и принесла маленькое ручное зеркальце. Они тщательно сопоставили оба знака.

— Нет, они не совсем одинаковые, — объявила Лейн спустя несколько минут.

Тинкер заворчала:

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю, — сказала Лейн. — Но кажется, ты в хорошей компании. Это сама ее величество королева и ее двор. Они — властители всего Эльфдома.

Хорошая компания или нет, но Тинкер не согласна стать ее частью. В ее книге судьбы эльфы были красочными соседями, но ее радовало, что она не принадлежит к их семье. Ей не раз приходилось сталкиваться с их упрямством и формализмом; вероятно, ее свела бы с ума бесконечная жестокость, царившая в отношениях между кастами.

Она увидела еще одно знакомое лицо.

— Это Ветроволк!

Лейн наклонилась, рассматривая фотографию.

— Да, это он.

Тинкер совсем недавно начала осознавать, какое важное место занимает Ветроволк в местной политике. Сейчас же она поймала себя на том, что все еще не знает его точного титула, и поэтому спросила:

— Может, это глупый вопрос, но кто он, Ветроволк?

— Лорд Ветроволк — вице-король Западных Земель.

Вице-король? Не успела Тинкер спросить о значении титула, как раздался дверной звонок.

— Кажется, у меня будет компания, — сказала Лейн, берясь за костыль.

— А я-то кто? Квашеная капуста и колбаса? — пробормотала Тинкер.

— Цыц, мой маленький пирожок! — оглянулась Лейн, направляясь через холл к двери.

Пока Лейн открывала дверь, Тинкер не отрывала глаз от фотографии Ветроволка. Она встречалась с эльфом несколько раз, и он постоянно производил на нее потрясающее впечатление, но теперь стало ясно: прежде ей не доводилось видеть его настолько великолепным. Создание на фото казалось непостижимым, как Господь Бог…

У незваного гостя Лейн был низкий, скрипучий голос. Он представился сыном ее подруги по космическому экипажу; та погибла в ходе тренировочного испытания, которое сделало инвалидом Лейн.

— Не знаю, помните ли вы меня на поминках? Мне тогда было пять лет.

Услышав это, Тинкер вышла из кухни. Похоже, Лейн от нахлынувших воспоминаний утратила даже дар речи.

Молодой человек выглядел лет на двадцать. Высокий, с густой копной черных волос и длинным острым носом. На нем были кожаные штаны мотогонщика и солнечные очки, а под мышкой он держал шлем.

Тинкер сразу узнала его. Это был тот самый мотоциклист, которого они с Масленкой видели в День Выключения. Его тогда чуть-чуть не сбили.

— Я думала, вы — наполовину эльф.

Он посмотрел на нее, нахмурившись, и после хмурился все больше.

— Нет. Я не эльф, леди. Вы ошиблись.

— Тинкер! — Лейн остановила ее одним-единственным словом, а потом повернулась к гостю. — Я тебя помню. Боже, как ты вырос! Но с детьми это, кажется, случается. Ты был таким печальным маленьким мальчиком. И за весь день, кажется, не сказал ни слова.

— Это было давно. Я с тех пор изменился, — сказал он.

— Тебя ведь звали Рики, да?

Он кивнул:

— Да. Вы меня вспомнили. А я боялся, что нет.

— Твоя мама много рассказывала о тебе перед катастрофой. — Она показала на Тинкер. — А это Тинкер. С нею стоит познакомиться.

Рики обернулся и внимательно посмотрел на Тинкер. Она отражалась в его черных очках. Он кивнул и опять повернулся к Лейн.

— Я надеялся, что вы сможете рассказать мне о моей маме.

— Ты высадился на Эльфдом специально для этого?

— Нет. С осеннего семестра я собираюсь посещать занятия в Питтсбургском университете. У меня грант от Калифорнийского технологического института. Это часть моей преддипломной практики. А приехал пораньше, чтобы получше почувствовать, какой он, Эльфдом. Это будет исследованием чужого мира, то есть почти то же, чем хотела заниматься моя мама.

Лейн прищелкнула языком: о, это безрассудство юности! Тинкер слишком часто слышала этот звук, чтобы не понять скрывавшуюся за ним мысль.

— Питт — лишь тень того, чем он был когда-то. Так, жалкий провинциальный колледж. Но сейчас об этом говорить поздно. Ты здесь. Важнее другое: что с тобой делать? Есть ли тебе где остановиться? Достаточно ли денег?

— У меня есть деньги, полученные в качестве гранта. — Рики похлопал себя по нагрудному карману, отчего бумага внутри громко зашуршала. — Предполагалось, что мне должно хватить этого на шесть месяцев, но я хочу растянуть на девять. Надеюсь найти работу и дешевое жилье.

— Снять жилье нетрудно. Сейчас лето: поищи местечко, которое выглядит пустым и незаметным, и договаривайся, — сказала ему Лейн и потащилась назад на кухню. — Идем сюда, поедим, выпьем чего-нибудь и подумаем насчет работы.

Рики последовал за Лейн, оглядываясь по сторонам с живым интересом. У открытых дверей в гостиную остановился, посмотрел внутрь.

— Чудесный у вас дом. Я ожидал чего-то более деревенского. Все говорят о том, как отстал Питтсбург после того, как был отрезан от Земли. Я ожидал увидеть жалкие хижины или что-то в этом роде.

Послышался смех Лейн из кухни.

Тинкер осталась в фойе. Взяла свой шлем и сказала:

— Лейн! Я ухожу!

Лейн подошла к дверям.

— Стой! И марш в кухню!

Тинкер отложила шлем и послушно отправилась в указанное место. Она не спорила с Лейн, когда та говорила таким тоном.

— Что такое?

— Все должности здесь на Холме оплачиваются из правительственных фондов. О найме на любую вакансию следует писать заявление в трех экземплярах, и оно должно заранее получить положительную резолюцию. А в городе у тебя больше связей, чем у меня.

Тинкер поморщилась:

— Лейн, я не бюро по найму.

Кажется, Рики посмотрел на Тинкер с легким беспокойством. За стеклами очков не разберешь.