Преодоление - Валерий Игнатьевич Туринов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Пожарскому донесли об этом, он велел найти келаря Авраамия. Тот пришёл вместе с его полками из-под Троицы и жил в его лагере.
– Отец Авраамий, – обратился князь Дмитрий к Палицыну, когда того привели к нему. – Помогай! Езжай к Трубецкому! Проси, умоляй казаков выступить! Поддержать наших за рекой! Христа ради, скажи!.. За веру православную, за гробы наших отцов и дедов! Ну, в общем, сам знаешь, как молить души людей! Поезжай!..
Авраамий уехал к Трубецкому. Тот стоял у Яузских ворот. Путь туда был неближний. Надо было обогнуть весь Кремль и Китай-город. Время же торопило. Сам же князь Дмитрий собрался и поехал в полк Минина. Его он нашёл у Чертольских ворот.
– Кузьма, плохо дело! Поднимай всех своих людей и перекидывайся на ту сторону реки! – начал он с самого главного. – Здесь, на рву, у ворот и стен, оставь только самую малость! На всякий случай! Вдруг Гонсевсий ударит из-за стен?
– Ударит! Обязательно!
– Ты всё понял, Кузьма! Давай – время торопит!
Кузьма переправился со своим полком за реку.
И вовремя: подошёл гетман. Конники гетмана, латники затоптались на месте у глубоких рвов… Затем они спешились и пошли вместе с гайдуками. И даже в пешем строю их удар оказался мощным. Они смяли стрельцов, что стояли за рогатками. Те побежали и за рвом наткнулись на сотни Минина.
Кузьма стал останавливать их, кричал, метался по полю, среди рвов и шанцев. Ему стали помогать боярские дети. Но остановить ударившихся в панику стрельцов им не удалось. Гайдуки, гусары и пахолики захватили первый рубеж – ров. И здесь они задержались. Там замелькали заступы: пахолики и жолнеры стали засыпать ров…
В этот момент к нему подошёл с подкреплением Пожарский. Он переправился через реку, оставив своего коня на другом берегу и пешим пришёл сюда, на позиции. За ним тенью следовал Фёдор с боевыми холопами.
– Вон видишь того! – показал Кузьма Пожарскому на ров, захваченный у них поляками.
– Кого? – не понял князь Дмитрий его.
– Да вон того! Что сидит на валу! Приглядись!.. Это же Ходкевич!..
– Да-а! – удивился князь Дмитрий, тоже узнав крупную фигуру литовского гетмана.
Он как-то и не подумал даже, что тот может вот так открыто появиться на передней позиции. Сидит там, на валу, и что-то жует… «Смел, однако!» – мелькнуло у него, хотя он сам тоже находился здесь же, в первых рядах дерущихся.
Вот пахолики и жолнеры засыпали ров, и там, где был гетман, началась какая-то подвижка среди его войска… Похоже, конные, гусары, готовились к атаке.
И тут слева, на дальней стороне позиций войска Пожарского, послышался шум. Он нарастал… А вот и причина его. Там появились конники, казаки, сотни, много сотен.
И князь Дмитрий понял, что это от Трубецкого. И они ударили по позициям гетмана. Но Ходкевич устоял, затем гайдуки пошли в атаку. Несколько раз пытался гетман прорваться к реке, за которой маячили высокие белокаменные стены Кремля.
В этот день Ходкевич так и не смог прорваться к реке со стороны Замоскворечья. С потерями, и большими, он отказался от своего намерения.
Они же, ополченцы, выдержали натиск гетмана, затем другой и третий. Казаки Трубецкого захватили у гетмана четыре сотни возов, с кормами. Эта новость разнеслась по таборам и лагерям под всеобщее ликование.
Князь Дмитрий ожидал, что Ходкевич попытается как-то отыграться. Прорываться в Кремль, к голодному гарнизону ему было бессмысленно. Значит, он рискнет отбить обозы. Но это было уже невозможно. Обоз частью растащили, частью он оказался за валами и рвами, в казацких таборах.
Так прошло три дня в ожидании действий гетмана. На четвёртый день дозорные донесли, что гетман свернул лагерь и пошёл от Москвы прочь, на запад. В тот же день лазутчики донесли из-за стен, что там от гетмана получили послание. Ходкевич писал пану Струсю, что уходит. Но он обещал вернуться. Соберёт снова продовольствие и вернётся.
На совете у Пожарского было принято решение: до нового прихода гетмана укрепить все слабые места, вырыть ещё два рва на пути к стенам Кремля.
* * *
– Опять казаки задираются, – стал ворчать Кузьма, на очередном совете у Пожарского.
– Что такое? – спросил князь Дмитрий его.
Кузьма засопел. Он доверял во всём Пожарскому. Но здесь дело было особого свойства. Пожарский всё-таки, как к нему ни относись, был князем, дворянской косточкой. Как и Григорий Шаховской. Тот же со своим полком был в лагере у Трубецкого. И вот теперь дошли слухи, что у Шаховского объявился Иван Шереметев со своим братом Василием. Донесли ещё, что они всю ночь пили с Шаховским. Значит, затевают какие-то пакости. Даже среди казаков пошли об этом толки. И казаки заволновались, поскольку в это же время кто-то стал подбивать их на то, чтобы они выступили против них, земцев.
Кузьма, посопев, не решился открывать эту новость Пожарскому. Князь же Дмитрий, заметив, что он не намерен ничего говорить, перешёл к другому делу.
– Завтра, как сообщили лазутчики из-за стен, Струсь собирается выгнать из Кремля лишних едоков. Поэтому надо встретить их, разместить, обеспечить кормами! Это твои заботы, Кузьма! Вот и справляй их!
Он рассердился на Кузьму, почувствовав, что тот скрывает от него что-то. Что было, вообще-то, редко.
Утром смоленские сотни вывели на берег Неглинки, расположили вокруг Кутафьей башни.
Здесь, из Кутафьей башни, должны были выходить русские, сидевшие в осаде вместе с поляками. Гусары выгоняли их из Кремля, припасы же их, корма, забирали себе.
Ждать пришлось недолго. Там, в Троицкой башне Кремля, открылись ворота. И на мост, что вёл к Кутафьей башне, стали выходить люди. Их было много. Это были женщины, дети, старики, подростки… Бледные, измождённые, они двинулись по мосту к Кутафьей башне.
И Тухачевский увидел, как Пожарский, тронув коня, подъехал к башне. Вместе с ним к башне подъехал Кузьма, за ними – охрана. У Кутафьей башни они спешились, стали ожидать людей, что шли по мосту. Там же, рядом с Пожарским, были ещё воеводы, стрельцы, боярские дети.
Яков перевёл взгляд с Кутафьей башни на Троицкую. И там он заметил, в узких её бойницах и за зубцами на стене, любопытные физиономии гусар и жолнеров.
Опасаясь какой-нибудь провокации со стороны этих физиономий, Яков невольно двинул своего коня в сторону Кутафьей башни, чтобы помочь при
