Второй вариант - Юрий Теплов

«Да, такие, как Пантелеев, широко шагают, — думал Давлетов. — Если, конечно, где-то не споткнутся или не остановит кто помудрее». На активе Пантелеева тоже слегка притормозили. Не успел он покинуть трибуну, как начальник политотдела Федор Иванович Грибов спросил:

— Это не тот Савин, который со своими комсомольцами указатели на дороге поставил?

— Про указатели мне неизвестно, товарищ полковник, — четко ответил Пантелеев и осуждающе покачал головой: мол, еще одна новость.

— А жаль! — сказал Грибов. — В последнюю поездку к Халиулу Давлетовичу я, например, впервые узнал, кто за какой участок дороги отвечает. Оказывается, хуже всех содержит дорогу наш передовик — капитан Коротеев. Туда ехал, как по гребенке, а обратно — как по шоссе. Вот она, сила гласности! По-моему, комсомол в этой части не дремлет...

В перерыве Пантелеев отыскал Давлетова с Арояном и укоризненно сказал:

— Информация снизу отсутствует, товарищи. Ваш секретарь комитета должен регулярно информировать меня или инструкторов о проводимых мероприятиях. Работник он, видимо, инициативный. Но партизан. Подскажите ему, Валерий Григорьевич, насчет информации в комсомольский отдел...

Давлетов сам указал на это упущение Савину. Тот лихо ответил: «Есть!» Однако Давлетов не был уверен, что готовное «Есть!» резко усилило поток «информации наверх». Зато у самого Савина информации из подразделений всегда скапливалось столько, что лучше было бы меньше.

Как-то после утреннего развода Савин заявился к нему в кабинет.

— Разрешите доложить итоги рейда «Комсомольский глаз»?

Давлетову страшно не нравился этот «глаз» своим названием. Но дело в конце концов не в названии. «Глаз» высмотрел, что в роте у Коротеева неисправны одиннадцать самосвалов, что у Синицына без движения лежат больше двадцати кулей цемента, а мостовой взвод на Рыжем ключе бедствует без цемента. Буровзрывники «доедают» остатки аммонита. Командир же хозвзвода «заначил» на чердаке сорок листов оргалита, а клубную сцену отделывать нечем...

— По сводке, товарищ Савин, у Коротеева не работают шесть самосвалов.

— Шесть было на прошлой неделе.

— Хорошо, я разберусь. Только мне не понятно, почему же ваши всевидящие комсомольцы так плохо относятся к технике?

— Если будут запчасти, все самосвалы восстановим в выходной день. Капитан Сверяба согласен возглавить бригаду добровольцев.

— Что еще? — устало спросил Давлетов.

— У меня просьба: включите в список на вечерние планерки, чтобы в курсе суточных заданий быть.

Давлетов стал приглашать Савина на планерки. И не пожалел, что сделал это.

В тот же вечер, когда собрались командиры ближних подразделений, он сказал, перед тем как подвести итоги за день:

— Прапорщик Купцов! Передайте оргалит с чердака начальнику клуба.

Тот вытаращил глаза, открыл и закрыл рот, пожал плечами, что могло означать: нет, мол, у меня никакого оргалита. А вслух произнес:

— Есть.

— Капитан Синицын! Пятнадцать кулей цемента передайте мостовикам на Рыжий ключ.

— А где я его возьму, товарищ подполковник? — сняв очки, спокойно спросил командир роты.

— Если не смогли спрятать от «Комсомольского глава», то найдете.

Синицын взглянул на Савина, укоризненно покачал головой, вздохнул и ответил:

— Ладна, пусть приезжают...

А с Коротеевым, у которого был самый дальний карьер, Давлетов разговаривал по радио. Тот кричал:

— Почему Савин лезет в производство? Его дело — протоколы сочинять! Я разыщу у себя этот «глаз» и вырву, чтобы не мешал давать план!

— Товарищ Коротеев! — прервал его Давлетов. — Доложите по двум пунктам: почему даете липовые сводки и когда восстановите одиннадцать самосвалов?

Связь на этом прервалась, а скорее всего, прервал сам Коротеев. Давлетов представил, как тот кипятится сейчас. Как кличет верного помощника Хурцилаву, посылает его в ночь к ближним и дальним соседям: «Если не найдешь запчастей, значит, ты — не Хурцилава!»

Не любил Давлетов такое «доставание», но некуда было от него деться. Он и сам посылал Сверябу по соседям на промысел. Хорошо, хоть было, что предложить в обмен. Какой-то дуролом-снабженец заслал в адрес части целый вагон резины для ЗИЛов и уазиков, а их было раз-два и обчелся...

Иногда Давлетов думал, что его замполит был все-таки прав, определив Савина в комсомольские работники. Может, так и надо, чтобы комсомол возглавлял человек, знающий производство. Инженерная мысль с опорой на общественность скорее пробьет дорогу. В наше время мало агитации словами — нужна агитация мыслью и делом. Мыслей у Савина хватало. Только вот между мыслью, словом и поступком у него почти не было дистанции. Отсюда и вся его неуправляемость. Это беспокоило Давлетова, вызывало за Савина опасение... А за Савина ли? Может, больше за себя?..

Да, молодым всегда тесно, всегда норовят выскочить из колеи и — напрямки, забыв, что без дороги можно завязнуть... А если напрямки — короче?..

Давлетов убедился, что короче. И распадок был, и прямая, почти идеальная, соединяла основания подковы. Верно Савин заметил: подкова. Поначалу он хотел остановить мальчишку — кому и зачем нужно его предложение, хотя понимал, кому и зачем. Лично ему, Давлетову, оно было не нужно. Он предполагал, что вся затея вызовет немало осложнений, тех самых, которых он всегда старался избегать. Потому что тут замешаны Гипротранс, который дружен с заказчиком, месячный план, а значит, и непосредственное начальство. Савину заботы нет, а ему придется упираться лбом, доказывать и, уж тут никуда не денешься, перечить. Кому?.. Он вдруг как-то разом понял, что не принадлежит сам себе, что им управляют события. И еще осознал, что от него зависит судьба Савина, а если и не судьба, то служба на каком-то отрезке офицерской биографии. Как когда-то на его, давлетовскую, службу повлиял Прокопчук. Осознал он также, и это укололо его в самое сердце, что нету у Савина надежной защиты, что весь он на виду, что такие, как Дрыхлин (а их он всегда чувствовал интуитивно), его сомнут, обломают. И если он, Давлетов, не поддержит этого непутевого мальчишку, то и уважать уже себя не сможет. И, значит, все равно рухнет так нелегко добытый жизненный покой.

Такие вот мысли и воспоминания царапали Давлетова, когда он летел на вертолете с Эльги. Они же копошились в голове, когда Савин ожидающе сидел перед ним. И он повторил глухо, подводя черту и под своими сомнениями:

— Вы правы, товарищ Савин.

2

Выпроводив Савина, Давлетов тоскливо поглядел на телефоны. Многое зависело от звонка Арояна, улетевшего в геологоуправление. Может быть, все — чепуха, может быть, заморозили распадок по стратегическим соображениям? Он хотел, чтобы так и было. Тогда сами собой отпадут все сложности, и совесть будет спокойна.

Замполит обещал пробиться на связь без задержки. Если управление открывается в девять, то мог бы уже и позвонить.

В эту самую минуту затрезвонил «город». Давлетов чуть помедлил, прежде чем снять трубку. А сняв, услышал, чего уж никак не ожидал, голос Дрыхлина. Отдаленный сотней бамовских километров, он звучал так, будто Дрыхлин говорил из соседней комнаты. Такая редкая вдруг объявилась слышимость.

— Я приветствую вас, Халиул Давлетович, — мягко говорил он. — Как живете-можете? Как спалось после блуждания по тайге?

— Все нормально, — сухо ответил Давлетов и стал ждать продолжения.

— Без дела звоню, дорогой Давлет-паша. Соскучился. Все-таки две недели из одного котелка хлебали. — И не дождавшись ответной реакции, спросил после паузы: — Как там наш молодой друг себя чувствует?

— Вы имеете в виду товарища Савина?

— Ну а кого же еще? И бросьте официальничать, Халиул Давлетович: «товарищ Савин», «товарищ Дрыхлин». Так, как там наш неуемный Женя?

— Думаю, что с ним все в порядке.

— Не стругали его за охотницу?

Давлетов смутно почувствовал, что неспроста звонит Дрыхлин, что все же его что-то беспокоит, наверное, та соболиная история. Совсем неспроста. Значит, бывалый и уверенный Дрыхлин тоже может чувствовать неуверенность. От этой мысли возникла даже какая-то мстительная удовлетворенность, появилось желание уколоть, позлить «представителя». И он ушел от вопроса и спокойно, все тем же бесстрастным голосом сообщил:

— А ведь прямая есть, товарищ Дрыхлин.

— Какая прямая, товарищ Давлетов? — сыронизировал тот.

— Та, что соединяет основания подковы и за которую могут дать премию.

— Откуда она взялась? — уже без иронии спросил Дрыхлин.

— Савин нашел.

— Ну, если Савин... Тогда вы верите в сказки, Халиул Давлетович.

— Не сказки. Я вчера сам осмотрел ее.

— И убедились?

— Убедился.

— В таком случае поздравляю! Не вас, а Савина. Вам еще предстоит сражаться с Прокопчуком.

— Не понял вас, товарищ Дрыхлин.

— Вы многого не понимаете, Халиул Давлетович. Прокопчук — автор проекта этого участка. И, конечно, он не захочет признавать брак в своей работе.