Красная атака - Станислав Кежун

Операции в Европе шли с переменным успехом, ну, а мы получили столь желанную нами передышку. Так что — было постановлено собраться всей нашей компанией юных командиров, кто остался. Водник, к сожалению — отправился в Европу. На сбор и отдых офицеров собралось человек десять. Все полковники, кроме Дарьи Федорович, что была сейчас в звании майора.

Гулять мы решили в ресторане «Серп и молот». Несмотря на название, отдающее пролетарщиной и простотой — этот ресторан был одним из самых элитных, расположенных в центре Москвы. Туда мы все и завалились на наш своеобразный «корпоратив». Платили военным достаточно, сейчас же война идёт, так что, даже когда мы шли — на наши парадные мундиры обращали внимание все. Кто-то смотрел с восхищением, кто-то с гордостью. Пропаганда в стране Черденко была поставлена на широкую ногу. Красная армия — не ведает поражений!

Особенно хорошо она действует на неокрепшие умы. Иван Найдёнов — идеальный тому пример. Стоило ему выпуститься из приюта и, соответственно, окончить среднюю школу, как он на следующий день пришёл в пункт сбора. А там уже пошёл по этапу. Вся взрослая жизнь Найдёнова была направлена на службу Родине в роли оператора танка.

— Отметим! — улыбнулся полковникам Николенко. — Эти японцы слишком обнаглели, ну ничего — наши им покажут.

— Ага, вместе с Альянсом, — хмыкнул Иволгин.

— Хватило бы и одних нас, — заметила рядом идущая Агонская.

— Иван! — сзади меня окликнул чей-то голос.

Голос какой-то знакомый… Я обернулся, рассматривая позвавшую. Вечер ещё полностью не вступил в свои права, и я смог разглядеть звавшую меня. На улице гулял весенний ветерок, снег уже растаял. На меня смотрела средняя по внешним данным женщина, одетая в коричневое пальто. Анна Лукина, в своё время была девушкой Ивана Найдёнова; какое-то время там, в аду, где он сражался и убивал, управляя «мощнейшим танком в мире» — он даже подумывал жениться на девушке. Как мужчина Иван был неприхотлив и выбрал среднее… Рыжеволосая девушка с выразительной грудью, низким ростом и тонкой, осиной талией. Кто-то счёл бы её красивой, кто-то, наоборот, оценил бы на: «сойдёт». Лично мне больше нравились высокие женщины…

Я переглянулся с товарищами и отошёл в сторонку. На лицах коллег появились понимающие улыбки, тогда как Жанна нахмурилась, переводя взгляд то на меня, то на Аню. Товарищи — сделали вид, что разговаривают о чем-то в сторонке.

— Ну, привет, — начал я разговор.

— Здравствуй, я хотела бы… Поговорить о том, что между нами произошло, — начала она, небось перед зеркалом тренировалась.

Аня была учительницей в школе и дочерью директора этой же самой школы, что давало ей неплохие преференции и чем она с успехом пользовалась. Она использовала если не все, то многие преимущества происхождения её отца. Память подсказала пару таких моментов, где она буквально выпячивала своё происхождение. И, естественно, она была слегка разбалована. А тот замполит, на члене которого она вертелась — погиб при обороне Воркуты.

— И? — вопросительно я изогнул бровь. — Рассказывай, почему, когда я вернулся с госпиталя в СВОЮ квартиру, на тот момент ЕЩЁ МОЯ женщина — вертелась на члене другого мужчины? Полагаю, у тебя есть «достойные оправдания».

— Я бы хотела извиниться…

— Твои извинения приняты, — холодно сказал я.

— И…

— И на этом всё, — тут же отрезал. — Или ты думала, что после всего того, что я увидел — я останусь тем же человеком?

Женщина замолчала, рассматривая меня и, видимо, задумалась. Она жалобно, как я понял, посмотрела мне в глаза.

— Между нами всё кончено. Ты уже показала себя, так что — я надеюсь, что больше тебя не увижу.

— ВАНЯ! — она всхлипнула, надо же, заплакала. — Я… Я люблю…

— Не стоит обманывать меня и себя, — угрожающе прошипел я, сжав кулаки, — ты не более чем простая шлюха. Когда твой любовник умер в Воркуте, уверяю тебя, я не прикладывал к этому руку, прибежала ко мне? Ну и двуличная же ты тварь, Аня! Я не хочу тебя знать и… То, что было между нами — не более чем ошибка…

— Ты… Ты изменился, — неверяще уставилась она на меня.

— Война меняет людей, — философски заметил я, — если до всего этого ты могла мной помыкать, то теперь нет. Я сгорел бы в танке из-за того, что поклялся защищать нашу Родину, и тебя, но теперь… Родину, пожалуй, я защищать согласен, а вот тебя — больше никогда. Всего хорошего, — зло выплюнул я, резко развернувшись и, поправив мундир, вернулся к своим коллегам.

— Ну ты даёшь, — сухо заметил Иволгин, — довёл такую красивую даму до слёз.

— Не советовал бы скупиться на её «красоту», — серьёзно заметил я, — знаешь почему я так жестоко поступил? — спросил я у коллеги.

— Просвети, если тебе не трудно, — попросил самый молодой полковник в нашей компании — Сидоров, ему было аж двадцать шесть.

— Мой танк подбили бомбой под Кёльном, — сказал я, — во время наступательной операции, что проводил Крюков. Тогда он за один марш — смог достичь Парижа, помните? — коллеги покивали, некоторые даже участвовали в этом наступлении. Крюков тогда, игнорируя потери — одним мощным ударом прошёл к Парижу, лишь там его смогли остановить. Дорога к столице Франции была усеяна трупами. И трупов солдат нашей страны было гораздо больше трупов солдат Альянса. Крюков, не считаясь с потерями — применил классическую стратегию «шапкозакидательства». Лишь на Париже наши силы выдохлись, так как стала ощущаться недостача человеческих ресурсов. А вторжение в Британию так и вовсе — катастрофа. — Я вернулся в Воркуту, где у меня была, — учитывая сражение там, сомневаюсь, что «есть», в конце концов — мне выдали квартиру в Москве, такую же однокомнатную, — квартира. А она там занималась… Ну сами понимаете, чем, с совершенно другим мужчиной, — сомневаюсь, что при дамах следовало рассказывать об одной из худших черт некоторых женщин — элементарном блядстве. Поймал себя на мысли, что я просто оправдываюсь.

— Ужас, — сказала Агонская, — изменить офицеру, что защищает Родину! Это позор, как никак.

Да, она выросла в строгости. Её отец, как и мать — потомственные военные лётчики. Отец служил ещё тогда, как я слышал, когда Советам