Его покорная невеста (СИ) - Щабельник Виктория "Тера"

Я отошла от окна, за несколько недель вынужденного путешествия слегка отвыкнув от городского ритма жизни. К слову ритм Ольрана был несравним с тихой однообразной жизнью обитателей моей родной планеты. Было непривычно и… утомительно.

Мира развешивала мой нехитрый гардероб, а Сола готовила ванну. Они постоянно были у меня на виду, рядом, не отходя ни на шаг. С тех пор, как три дня назад, ночью, Император проник в мою спальню и сообщил, как именно планирует разорвать мою связь с другим мужчиной. В ту ночь он ограничился лишь словами и долгим поцелуем. Затем, он приходил снова, и снова. Дожидался, когда я усну, а затем появлялся, садился рядом со мной и… ничего. Он просто сидел и смотрел на меня в полнейшей тишине, а я следила за своим дыханием и старалась ничем не выдать того, что не сплю. И каждую ночь ждала его визита с затаенным страхом. Мне нужно было знать — зачем все это? Хотя в глубине души, казалось, что я все знаю. Он приручал меня, медленно, терпеливо, как пугливого зверька, приручал к своим рукам, губам, своему присутствию. Означало ли это, что он, вопреки собственным словам, не слишком доверял нашей возможной будущей связи, и планировал строить отношения на чем-то другом? За эти дни мне в голову часто приходила мысль — а вдруг действия Императора имеют смысл? В каком-то его жутком понимании? Вдруг то родство душ, симпатия и близость, которые я ощущаю к Кайдену всего лишь последствия связи. И мои чувства искусственны и фальшивы? Я допускала эту мысль, и сама ее пугалась. Но в то же время… Так было бы гораздо проще — ничего не ощущать к мужчине, с которым у меня нет будущего. К чему тешить себя напрасными иллюзиями?

Наверное, именно в один из моментов моего душевного раздирая, я приняла решение — во что бы то ни стало попытаться спасти близнецов. Если понадобится — умолять Императора сохранить им жизнь. Потому что можно исправить все, кроме смерти. Хотя, учитывая, что я теперь некромант, и это утверждение можно было бы оспорить.

— Ванна готова, баронесса, — здесь, во дворце обе девушки перешли на официальный тон, исчезла легкость в общении, которая возникла между нами за время полета. Нет, мы не стали подругами, и дружбы между нами не зародилось, но иногда было достаточно мимолетной улыбки, пожелания доброго утра или хорошего дня.

Я понимала, что не стоит привязываться к тому, кто вынужден рисковать из-за меня своей жизнью. Понимала, и каждый раз давила в себе любые эмоции и симпатии.

Ванну приняла быстро, все еще помня свой горький опыт на корабле. Мне придется долго привыкать, чтобы начать доверять этим стенам и людям, что меня окружают. Возможно, этого не произойдет никогда.

Я вошла в спальню, запахивая на груди черный шелковый халат, когда в дверь, отделяющую спальню от гостиной постучались. Сола подошла ближе, просканировала визитера и позволила ему войти.

— Ваше Величество, — низко склонилась девушка перед Императором. Реверанс в халате получился не очень, но следуя этикету, мне пришлось на это пойти. Когда выпрямилась, перехватила ироничную улыбку своего жениха. И спустя несколько секунд мы с ним остались наедине. Девушки, повинуясь его приказу, молча нас покинули.

— Добрый вечер, моя дорогая, — Алессандро подошел и склонился к моей руке. Формальное приветствие, ничего более, — тебя устраивают твои комнаты?

— Благодарю, Ваше Величество, они полностью соответствуют моему вкусу.

— Рад, — Алессандро снова улыбнулся и усадил меня в кресло, заняв место напротив, — а у меня есть для тебя подарок. Впрочем, должен извиниться, что начал именно с него, игнорируя негласные правила ухаживания. Наверное, просто побоялся, что ничто иное от меня ты принять не захочешь.

— Негласные правила? — растерянно переспросила я.

— Невестам дарят цветы, сладости, драгоценности. Все то, что вызывает на их губах улыбку и пробуждает симпатию к будущему супругу.

— И что же в таком случае решили подарить мне вы?

Император извлек и кармана военного камзола простую черную коробочку и позволил мне ее открыть. А открыв, я с изумлением увидела на черном бархате клинок — точнее, клык, который я добыла в бою с бархузом. Только теперь его было трудно узнать в этом колюще-режущем оружии с коротким изогнутым двулезвийным клинком и рукоятью из сартора с выпуклостями для удобного захвата. Рукоять была украшена огромным, по сравнению с размерами кинжала, ярко-синим камнем, в котором я узнала корунд.

— Под цвет твоих глаз, — произнес Император, — камень способен поглотить направленную магическую атаку.

— Благодарю, — глядя на оружие, ответила я. Почему-то поднимать взгляд на Императора я не решалась.

— Это я должен тебя поблагодарить, — Алессандро взял меня за руку и легонько сжал, — за всю мою жизнь никто не встал рядом со мной спина к спине против моих врагов практически безоружным. У меня есть советники, солдаты, была личная гвардия. Но за их преданность я поручиться не могу. Но тебе я верю. Верю, что ты не предашь и не ударишь в спину.

Император встал и стремительно покинул мою комнату. А я сидела и отрешенно смотрела на клинок, чувствуя, как из глаз почему-то текут слезы.

— Вы едва все не испортили, — громкий голос в полнейшей темноте, разящий тишину, подобно острому мечу. Голос, знакомый им с детства. Того, кто стал для них спасителем, отцом, учителем. Кто посвятил в трагическую историю их семьи, научил выживать и бороться. И они оба его подвели.

— Прости, Торос, — ответил Кайден, не вставая со своего места, не меняясь в лице, хотя от громкого голоса в собственной голове едва не потемнело в глазах. А это значило, что его собеседник близко, настолько близко, что рискнул дотянуться до них в Императорском дворце. Братьям приходилось нелегко, зная о круглосуточной слежке, вести себя словно ничего не произошло, словно они не были в шаге от смерти, и лишь случайность помогла отсрочить смертный приговор. Кайден мог бы назвать еще одну причину — прекрасную, удивительную причину, при воспоминании о которой теплело на душе, но понимал — то, что император не расправился с ними обоими в камере, а позволил вызвать себя на дуэль, говорило лишь об одном. Их прожженный сводный брат не захотел выглядеть в глазах будущей невесты кровавым тираном. А это значит, что девушка заинтересовала его куда больше, чем Кайден мог предположить. Он ревновал, чувствуя себя беспомощным слабаком, неспособным защитить любимую. А еще недалекой мразью, подставившим брата под удар. И от этого становилось мерзко и гадко на душе.

— Вы совершили столько ошибок, понапрасну рискуя жизнями, — голос снова отозвался, на это раз гораздо тише. Первый эмоциональный посыл менталиста всегда был самым мощным, но даже он с трудом преодолевал защищенные стены дворца.

— Но дуэль состоится, — напомнил Горан.

— И вам обоим грозит смерть. Мальчики мои, неужели вы верите в благородство Императора? В то, что ваш бой будет честным и для того, чтобы победить, достаточно лишь ваших собственных сил?

— Верю, что ты не предашь и не ударишь в спину.

Эти слова Императора не давали мне покоя. Что это с его стороны — попытка манипуляции, или признак доверия, которое я по-сути, ничем не заслужила?

Сегодня Алессандо пригласил меня присутствовать на Большом совете, и я в полной мере осознала бремя императорской власти. Постоянно мелькала мысль, что мне, все-таки придется соответствовать статусу Императрицы и выполнять некоторые обязанности. И среди них встречи с главами государств, дипломатические визиты, награждения, благотворительность. Одним словом, мне предстоит вести насыщенную жизнь, наполненную всеобщим не слишком одобрительным вниманием, кознями, интригами, к которой я никогда не стремилась и не была готова.

Я сидела в кресле, перед действительно большим советом, умудряясь держать спину прямо и делая отстраненное лицо. Почему-то до сих пор мне казалось, что в Совет входят солидные мужи преклонных лет. Тем более было странно видеть в его составе еще довольно молодых активных мужчин. Каждый из них был магом, и неслабым. Какое-то время мне доставляло извращенное удовольствие перехватывать направленный на меня очередной неодобрительный взгляд и смотреть в упор. Глаза в глаза. Ровно до того момента, как взгляд моего «оппонента» уходил в сторону. Открытое неуважение они выказать мне не могли, но отчетливо можно было угадать мыль о том, что делает рядом с незаурядным Алессандро эта не слишком юная, не родовитая, совсем не утонченная, и совершенно не красивая невеста, выбранная их Императором в угоду какой-то своей прихоти. Наверное, мужские оценивающие взгляды могли бы меня смутить. До болота с чудесной полянкой, до распоротого брюха бархуса, до битвы с Императором спина к спине, в которой я не наделась выжить. Когда на кону жизнь, честь или свобода — мнение толпы не так уж и важно. Так говорила моя покойная бабуля.