Бунтарь ее величества - Андрей Гончаров

– Говоришь, кто могли быть эти ребята с кинжалами и пистолями? – сказал майор Дружинин (он же «инженер Френдли»). – Правильней всего было бы сейчас на месте провести расследование, узнать, кто они, откуда прибыли в Лугу. Тогда не надо было бы и гадать.

– Нет, такое расследование выходит за рамки нашего задания, – покачал головой подполковник Углов (он же «сенатор Корнер»). – Да и легенда наша этого не позволяет. Придется от нее отказываться, исчезнуть из окружения Екатерины. Нет, не годится.

– Да я сам понимаю, что не получится! – воскликнул Дружинин. – Значит, будем строить предположения. Ну, первое, что приходит в голову, – это поляки. Пятнадцать лет назад произошел второй раздел Польши, страна потеряла две трети территории, потеряла выход к морю. И хотя Польское государство еще существует, но оно полностью зависит от России и Пруссии. Польские патриоты не могут с этим смириться. Мы знаем – из учебников истории, конечно, – что спустя девять лет они поднимутся на решительное восстание во главе с Костюшко. Поднимутся, чтобы потерпеть сокрушительное поражение и окончательно утратить государственность. А пока борются с Екатериной, виновницей своего унижения, подручными средствами, подсылая убийц. Как вам эта версия?

– Что-то не ахти, – покачал головой Ваня Полушкин («художник Джон Польюш»). – Аргументов «против» у меня нет, могу передать только свои ощущения. Так вот, моя интуиция подсказывает, что в твоих словах правды нет.

– Аргументы могу я подкинуть, – сказал Углов. – Знаешь, это только на бумаге так логично выходит: поляки пострадали, спустя девять лет они восстанут – значит, в перерыве они замыслили заговор. Ты, наверное, мало читал перед заброской литературы об этой эпохе. А я постарался прочесть как можно больше. Так вот, я узнал, что польская шляхта в эти годы заискивала перед Екатериной. Вот приедем в Киев – увидишь, сколько польских магнатов будет виться вокруг императрицы. Их будет едва ли не больше, чем русских. И в русской армии они охотно служат, и земли от государыни получают. Нет, сейчас никаких заговоров поляки не строят. Гораздо правдоподобней выглядит другая версия – турецкая.

– То есть эти двое – мстители, посланные султаном, чтобы отомстить Екатерине за обидные поражения турецкой армии?

– Нет, тут речь не о мести, а о вещах более реальных. У султана сейчас голова болит не о тех землях, что он уже потерял, а о других, которые пока под его властью. Русские военачальники в ходе сражений поняли, что турецкая армия ослабела. Аппетит приходит во время еды, и в Петербурге сейчас строят планы завоевания берегов Днестра и Дуная; в самых горячих головах уже маячит перспектива захвата Стамбула и проливов. Разве не логично представить, что разведка султана захочет остановить этот русский натиск в самом начале? Они могут надеяться, что с приходом нового императора политика России переменится и Турция получит передышку.

– А она переменится, эта политика? – спросил Дружинин. – Откуда турки могут знать, как поведет себя Павел, когда взойдет на престол?

– Знать этого они, конечно, не могут, – ответил Углов. – Думаю, сам Павел этого пока не знает. Но одно точно известно: свою мать он ненавидит и будет делать все ей наперекор. Если она воевала с Турцией и дружила с Австрией, – он захочет поссориться с императором Иосифом и помириться с султаном.

– А что, если убийц подослал сам Павел? – высказал предположение Иван. – Мы же сами были свидетелями того, как он едва не согласился на свержение своей матери! И, как я понимаю, с тех пор его ненависть к Екатерине меньше не стала…

– Нет, нисколько не меньше, – согласился Углов. – Другое дело, что у него возможностей для этого меньше, чем у султана. Кто его поддерживает? На кого он может опереться? Кутайсов, Куракин… Безбородко после нашей с ним ночной встречи полностью перешел на сторону Екатерины, служит ей верой и правдой.

– А может, это какие-нибудь революционеры? – не унимался Иван, у него рождались все новые версии. – Предшественники декабристов? Радищев, масоны…

– Ну, ты даешь! – покачал головой Дружинин. – Что за бред! Радищев пока что никому не известен и сам не знает, что будет впоследствии знаменит, масоны – кружок романтиков, обласканных Екатериной… Нет, это все чепуха.

– Значит, турки, больше некому, – заключил Углов. – Будем исходить из этой версии. Что ж, у султана людей много, денег тоже хватает. А это значит, что могут последовать новые покушения. Нам всем надо быть настороже.

– Да, похоже, служба безопасности у Екатерины работает неважно, – заметил Дружинин. – И если мы не будем рядом, ей придется плохо.

– Да, уж ты, Игорь, будь, пожалуйста, рядом, – улыбнулся Углов. – Тем более она на тебя, похоже, глаз положила.

– Ты так считаешь? – испуганно спросил «инженер». – А ведь оно и правда… похоже. И что же мне делать?

– Как – что делать? – пожал плечами подполковник, делая вид, что не понимает испуга товарища. – Изучать опыт управления, защищать государыню от супостатов… А если у нее еще какое желание возникнет – долг подданного таковое желание немедленно исполнить!

– Я тебе дам «исполнить»! – воскликнул уязвленный «инженер».

Тут Ваня Полушкин счел своим долгом успокоить товарища:

– Да не переживай, Игорь. Ты не обратил внимания, что Кирилл сказал. Согласно нашей «легенде», ты вовсе не подданный русской императрицы, так что ничем ей не обязан.

После чего, наблюдая за сменой выражений на лице Дружинина, оба его товарища расхохотались.

Первым перестал смеяться Углов. Став серьезным, как и подобает руководителю группы, он сказал:

– Так, хватит, повеселились. И о покушении тоже хватит. Давайте обменяемся первыми впечатлениями по главному вопросу. Что в ней, в Екатерине, такого, что позволяет добиваться значительных успехов? Тут у тебя, Игорек, явное преимущество – ты с ней целый день провел. Давай, говори.

– Я, кстати, об этом думал, – начал свой отчет «инженер». – И первое, что заметил, – насколько она внимательна к людям. Она помнит, как зовут всех ее приближенных, какая у них семья, кто болеет, у кого ребенок родился. И с фрейлинами она когда говорила, это было заметно, и с Брюсом, и позже, за столом, – с кем ни заговорит, никогда не затрудняется, как кого зовут и что он из себя представляет.

– Да, это редкое качество у руководителей, – согласился Углов. – И очень ценное.

– Еще что – она совсем не жадная. Екатерина понимает, что людям приятно получать подарки, тем более лестно получить что-то от императрицы, и не забывает делать такие подарки. Еще когда в Питере погрузка шла, я все удивлялся: зачем она так много посуды с собой берет? Ведь хрупкая же вещь, разбиться может, и очень ценная – вся посуда с царским вензелем. И во время первого же обеда – забыл, на какой-то захудалой станции он случился, – понял, зачем вся эта посуда. Она ее дарит! Весь обед был на посуде, которую везли в каретах. И всю ее после оставили в этом Замухрыженске. И здесь, в Луге, то же самое будет, вот увидите. Так покупается любовь подданных. Те, кто ее видел близко, кто с ней говорил, ее уже никогда не забудут.

– Да, это тоже важно, – снова согласился Углов.

– А мне кажется, что тут ничего ценного нет, – возразил Ваня. – То есть причину ее популярности Игорь верно указал, но разве это можно считать ценным опытом? Покупная любовь – разве это любовь? А как кончатся тарелки, ложки серебряные, земли для раздачи, золото – тогда на чем власть будет держаться?

– Вопрос, конечно, серьезный, – пробормотал Дружинин, – но, согласись, успехи Екатерины налицо…

– И тут я бы поспорил, – запальчиво произнес Полушкин. – Ты, конечно, в карете государыни ехал, там рессоры лучше, а я в обычной, простенькой, и трясло нас порой довольно сильно. Так что дорога была не слишком гладкой, отремонтирована так себе.

– Ну, ты сравнил – присоединение всего южного края с дорогой от Питера до Луги! – покачал головой Углов. – Это же вещи несравнимые!

– Я не спорю, материала для выводов у нас пока мало, – согласился Ваня. – Я только призываю смотреть вокруг трезвыми глазами, объективно смотреть. И выводы делать тоже объективные.

Глава 4

23 января кортеж императрицы прибыл в Смоленск. Все заранее готовились к особенно пышной встрече в этом городе у истоков Днепра – и потому, что Смоленск был первым крупным и древним городом на пути императорского кортежа, и потому (это, пожалуй, еще важнее), что это была родина знаменитого Григория Потемкина, давнего фаворита Екатерины. И хотя светлейший князь Григорий Александрович отвечал за положение дел во вновь приобретенных землях, получивших название Новороссия, все ждали, что он не удержится и приедет к себе на родину, чтобы показаться императрице.