Соло для няни - Королева Людмила Александровна

— Милая девушка, — постаралась я избавить ее от иллюзий на мой счет, — у вас сложилось неверное представление обо мне, о роде моей деятельности.

Она слегка покраснела, но взгляда не отвела.

— Я не сижу дома, а работаю няней.

Она недоверчиво переспросила:

— Кем?

— Ня-ней, — повторила я по слогам. — Но у меня не идет трудовой стаж, и меня это беспокоит.

— А, понятно, — легкомысленно кивнула девушка, глянув на меня с еще большим недоверием: пришла какая-то тетка, хорошо одета, в бриллиантах, а лопочет про какой-то стаж. И на кой он ей сдался, если она так хорошо зарабатывает, что ездит на машине и носит костюм по цене, превышающей трехмесячную зарплату медсестры, — явно читалось в цепких голубеньких глазках.

— Вас просил зайти заведующий отделением, — вспомнила она, когда я уже собралась покинуть кабинет.

— Хорошо, зайду, — пообещала я.

— Хирургическое отделение на третьем этаже? — решила я уточнить, проходя через приемное отделение.

— На третьем, — грозно сдвинув брови, подтвердила бабулька — божий одуванчик, санитарка приемного отделения. — Без халата не пущу.

Я дружелюбно улыбнулась, достала из пакета халат, набросила его на плечи.

— Чего лыбисся-то? — раздраженно спросила бабулька, рассматривая меня рентгеновским взглядом с головы до ног. — Тебе там чево надо-то? Навестить кого пришла? — решила она уточнить цель моего визита.

— На работу устраиваться иду, — с улыбкой романтической дурочки поведала я.

— Ра-бо-т-ни-ца, — насмешливо проговорила дежурная. — Ты доктор, что ли? — Она вдруг приосанилась. — Тык у нас все докторские ставки заняты, — и огорчила меня своей осведомленностью больничными делами.

— Медсестрой в хирургию.

— А, ну да, там вроде ставка есть свободная. Бахилы-то надень, вон там возьми, — и жестом, достойным царицы, указала мне нужное направление.

«Пожалуй, ничего не меняется в этой жизни, — подумала я. — Все те же обшарпанные стены и дотошно бдительные старушки, принимающие больничную жизнь как свою собственную и так же активно в ней участвующие». Я медленно поднималась на третий этаж вся в печальных думах: «А вдруг все забыла, а вдруг не справлюсь? Человек за меня поручился, порекомендовал, а я подведу…»

«Так, не паникуй, что ты могла забыть? Как уколы делать или как капельницы заряжать? Или от волнения все буквы забыла и не сможешь проверить листы назначения? Забыла — вспомнишь или спросишь, корона, чай, не свалится, ну не справишься, уйдешь», — мысленно поругала я себя, замявшись перед дверью, не решаясь ее открыть.

Затем застегнула халат, пригладила волосы — я ношу гладкие прически, локоны-кудряшки не мой стиль — выдохнула и решительно толкнула дверь в коридор третьего отделения.

Мужчина в больничной пижаме посмотрел на меня с любопытством.

— Не подскажете, где кабинет заведующего отделением? — спросила я.

— Подскажу, — он улыбнулся и пропел медовым голосом, — прямо, до упора, потом направо, последняя дверь.

Я кивнула, давая тем самым понять, что маршрут уяснила, а вот общаться с местным Казановой просто нет времени.

В любом отделении почти всегда присутствует такой красавец-плейбой — угроза всему сестринскому персоналу и ходячим больным женского пола в возрасте от восемнадцати и до бесконечности.

Неспешным шагом прошла по коридору, читая полузабытые надписи на дверях: «Процедурный кабинет», «Перевязочная», «Порошковая». В чистой перевязочной горел синий свет, шла кварцевая обработка кабинета. Понятно, утренние процедуры закончены, сестрички готовятся к вечерним.

Я вдохнула этот резкий запах кварца, хлорамина и вспомнила, как во время одного из моих дежурств привезли молодого парнишку, официанта с прободной язвой желудка.

Для двадцатилетнего парня такой диагноз был необычен, но прободение было, и было внутреннее кровотечение, а значит, нужно подключить систему переливания крови.

Вены были тоненькие, то есть их практически совсем не было видно, это сейчас есть и бабочки и внутривенные катетеры, раньше ведь такого великолепия не было — только умелые руки да острые иглы. Иголка для внутривенного введения острая, но очень широкая, чтобы кровь при переливании не сворачивалась, ею и в простую вену попасть не просто, а уж в эти ниточки цыплячьи тем более. Потеря крови у парня оказалась на тот момент большая, его стали готовить к операции, но систему для переливания должна была подключать я. Затянула на его руке жгут потуже, попросила:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Кулачком, поработай, — это чтобы наполнение вены было побольше.

И с первого раза получилось! Ведь не проколола эти тонюсенькие вены. Парень даже не поморщился, а только сказал:

— Надо же, ничего не почувствовал.

Потом все познакомиться поближе хотел, говорил:

— Мне нужна жена с такими нежными ручками.

Увлеченная воспоминаниями, я остановилась перед дверью с надписью «Заведующий отделением». Она была плотно прикрыта, но слышались громкие голоса — кто-то возбуждений доказывал свою правоту, не стесняясь при этом в выражениях.

Я тихонько постучалась.

— Да-да, войдите!

Спор прекратился, за дверью наступила тишина, и я вошла в кабинет. Возле стола стоял пожилой мужчина, держа в руке телефонную трубку. Он резко швырнул ее на рычаг и вопросительно посмотрел на меня.

— Я Климова, насчет работы…

— Да, и что же вас в ней привлекает, зарплата маленькая, нагрузка большая? А — вдруг вспомнил мужчина, — это о вас говорил Сергей?

— Сергей Николаевич? — уточнила я на всякий случай.

— Да, Сергей Николаевич. У вас какие-то проблемы со стажем, я не очень вникал.

— Ну, в общем, да.

— Интересное кино. — Мужчина с улыбкой посмотрел на меня. — Никогда мой сын ни за кого не просил. Чем же вы его очаровали?

— На чаровницу я мало похожа, наверное, он просто решил помочь маленькой женщине с большими проблемами.

Вот это да! Устроил меня на работу к своему отцу и даже не предупредил.

— Давайте знакомиться. Циринов Юрий Никанорович, — церемонно представился мужчина, протягивая мне руку.

— Климова Людмила Валентиновна, — сжала я протянутую руку и для убедительности ее тряхнула.

— Не слабое пожатие для маленькой женщины, — удивился он и спросил: — Где вы работали?

— В основном, ваш профиль — хирургический, но и в других местах тоже работала, — ответила я, соображая, сейчас про изолятор сказать или на потом оставить.

— А сейчас где работаете? Сергей говорил, что не в медицине?

— Да почти рядом, — улыбнулась я. — Няней, с грудничками.

— Такие сейчас няни? — недоверчиво переспросил он. — Вы совсем не похожи на няню.

— Если вы об Арине Родионовне, то да, я — не старушка с кружкой, совсем не пушкинская героиня.

Я смотрела на Юрия Никаноровича и недоумевала: почему с первого взгляда он показался мне пожилым? Ведь вовсе не старый. И Сергей Николаевич на него не похож, и отчество у него другое, а назвал его сыном… Внешность обманчива, а вот глаза не лгут. На меня смотрели глаза совсем нестарого, только очень усталого мужчины.

— Пойдемте, я познакомлю вас с нашей старшей сестрой, она поставит вас в график дежурств. Когда вы планируете выйти? Если я правильно понял, то вас интересуют только выходные дни, а по будням — работа няни. Так?

— Так, — подтвердила я, совсем не уверенная в том, что старшая придет в восторг, подстраивая под меня график дежурств.

Мы прошли по длинному больничному коридору. Юрий Никанорович с кем-то здоровался, кому-то попенял за ночное отсутствие, сестричке сделал суровое внушение:

— Шапочку надень, а то ходишь как растрепа.

Сестричка покраснела, метнула на меня напряженный взгляд и принялась одной рукой натягивать шапочку, а другой заправлять под нее длинные пряди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вот, знакомьтесь, — это наша старшая медсестра Надежда Ивановна, а это наш новый сотрудник, Климова Людмила Валентиновна.

Надежда Ивановна оказалась суровой женщиной, далеко перешагнувшей за пенсионный возраст, с жестким взглядом и твердым рукопожатием.