Пробуждение Чародея: Накануне Судного дня. Пробуждение Чародея. Планета кочующих городов - Кеннет Балмер

Наконец до Джека дошло, о чем твердили ему его глаза.

Он находился на корабле, в некоем подобии клетки, под палящими лучами солнца. Вокруг возвышались мачты, раскачивался такелаж, беспорядочно сновали неясные тени. Девушка, должно быть, сбежала, набив свой корсет зелененькими. Мужчина — лучше сказать огромный самец — нависал над ним, широко расставив обутые в сапоги ноги, зажав в руках невероятных размеров кнут и громко хохоча.

Уолли попытался бежать обратно через предательскую дверь.

Великан взревел и, не переставая смеяться, стегнул его кнутом.

— К нам прибыл еще один маленький счастливый топтунишка! Держите его, вы, грязные бездельники с гнилыми кишками и бочонками вместо головы! Приветствуйте своего нового товарища!

IX

Абстрактное изображение парусника, плывущего по покрытому пятнами, мутному и как будто нарисованному морю, окруженное горячим мерцающим контуром, вызывающе зависло между раскаленным небом и пылающей гладью воды — галера «Лунный цветок» со спущенными парусами медленно ползла к горизонту, находясь в семи днях пути от Меро, одного из пяти городов Скорсо. В отсутствие ветра, который хоть как-то развеял бы крайнюю затхлость кубрика, зловоние распространялось повсюду, заставляя и хозяев и работников переходить с места на место, обмахиваться провонявшими насквозь косынками и прочищать носы, давным-давно забитые не упоминаемыми в приличном обществе, хотя и вполне естественными человеческими запахами.

Какая головокружительная перемена! Лязгнули челюсти, сомкнулись объятия когтистых лап, и Джек Уолли — бедный, доверчивый, сластолюбивый Джек Уолли — оказался в ловушке.

К тому же абсолютно все, что предшествовало этим мгновениям крайнего отчаяния, было делом его собственных рук!

О, несчастный Джек Уолли!

Когда его поймали в западню и заперли в клетку, он еще пытался сопротивляться — и был равнодушно выпорот кнутом, причем удары сыпались ниже спины. Теперь же, проснувшись с гудящей головой и закованными в кандалы руками, жестоко избитый и умирающий с голоду, он старался примириться с изменившимися обстоятельствами. Миновали счастливые и беззаботные дни у Друбала и Мими, а он и не заметил этого. Закончилось время веселых разгульных походов по лесу с Крочем и Саломеей — он и этого не понял. Промелькнули даже многообещающие и хмельные мгновения, проведенные в трактире у Долли, — но и тут он только хлопал глазами. Но вот теперь, сидя на борту галеры, готовый превратиться под ударами кнута в послушный механизм с горой мускулов и широкими плечами, Джек понял все. Понял — но слишком поздно.

И все же он был молод, силен и крепок. Следовало бороться за свою жизнь. Джек решил, что, сидя с развевающейся по ветру бородой и махая веслами вместе с другими товарищами по несчастью, он станет разрабатывать план будущей битвы и тренироваться — ему нужны были мускулы из железа, сухожилия из стали и сердце из гранита. А затем он непременно возглавит мятеж и будет безжалостно уничтожать чопорных женоподобных господ, разодетых в шелка и атлас, сберегая все самое лучшее… Впрочем, времени на обдумывание у него будет предостаточно…

О, упрямый Джек Уолли! Он определенно был избран для того, чтобы изобретать утешения, находясь прямо в гуще страданий…

Весь первый день ветер быстро гнал их вперед, и до слуха Уолли доносились стоны блюющих новобранцев, непривычных к морю и не ведавших, подобно ему, о межзвездных просторах. Затем ветер стих.

Наверх Уолли шел с почти трогательной готовностью, горя желанием поскорее вступить на путь испытаний, которые должны были укрепить его тело и руки, развить мускулы и подготовить сердце к великому дню восстания.

— Почему вы не снимите кандалы с моих рук? — вопрошал он, потрясая шестидюймовым стержнем, жестко скреплявшим его запястья. — Я же не смогу так грести.

— Грести? Иди в клетку, ты, жалкий топтун!

Уолли оглядывал галеру «Лунный цветок» с крайним изумлением. Судно было небольшое, но неплохо оборудованное. Волнуясь и дрожа, он шагнул внутрь. Его товарищи — такие же бородатые и полуголые, как и он, — бормоча проклятия, забирались в клетку, которой предстояло стать местом их общих страданий.

Джек сразу вспомнил о белых мышах и волнистых попугайчиках.

Поперек палубы располагалось всего шесть похожих на сачки для омаров цилиндрических клеток, изготовленных из деревянных балок, прочно соединенных шипами и веревками. Клетки были сдвинуты от центра судна так, что образовывали нечто вроде дополнительных бортов. За бортами с обеих сторон находились огромные зубчатые колеса — по крайней мере, этот заслуженный технический термин древности лучше всего передавал облик данных узлов — связанные посредством небольших шестереночных приводов, защищенных от морских волн крышками, с ведущим валом, к концу которого было приделано тяжело хлюпающее гребное колесо. Завербованные на работу забирались в клетки и занимали свои места на узких перекладинах. На небольших ровных участках палубы, укрепленных на осях внутри этих вращающихся клеток, стояли надсмотрщики. Человек должен был проворно переступать со своей ступеньки на следующую, спускаться на ней, словно на эскалаторе, а затем опять переходить на очередную ступеньку, съехавшую к этому моменту на шаг вниз. Ступеньки устремлялись вниз, проскакивая под ногами у пленников, а затем вновь поднимались, проезжая над их головами, и опять стремительно обрушивались вниз — и так без конца.

— Да это адская мельница! — завопил Уолли, отчаянно сопротивляясь. Что-то чрезвычайно холодное легло на его плечи, словно тонкая шелковая паутинка, и в следующее мгновение ее нити вспыхнули, как будто через них пропустили ток с напряжением в миллионы вольт. — А-а-а! — заорал Джек, как только снова обрел дар речи.

Он почувствовал, как чья-то рука играючи приподняла его над полом и встряхнула. Перед ним стоял звериного вида мужчина с кнутом, тот самый, который и приветствовал его по прибытии.

— Ты будешь шагать и шагать, пока не свалишься, топтун! — Широкая, грязная, совершенно бандитского вида физиономия проплыла перед Джеком. — Ползи на свои ступеньки, скотина! Топ! Топ! Топ! Ты будешь шевелить ногами — это так же верно, как то, что мой кнут может запросто содрать с тебя кожу! Или я выпущу из тебя кишки, вышибу мозги, уничтожу!..

И Уолли был вынужден шагать, шагать, шагать…

Куда девались мечты о могучей мускулистой спине? О удалой силе рук? О широченных плечах, позволяющих вытащить из грязи застрявший там автомобиль? Где теперь недавние грезы о великом восстании?