Русская Доктрина - Андрей Кобяков

2)      Капитализм ради прибыли провоцирует и раздувает потребительство и греховные страсти. Христианство же – это аскетизм и непреклонная борьба со страстями.

3)      Встав на богословскую точку зрения можно заключить, что Евангелие хотя и признает частную собственность реалией этого мира, но нигде ее морально не оправдывает.

4)      Обратившись же к мировой истории мы видим, что наступление капитализма привело и к падению монархий и к господству практического материализма, который умалил христианскую веру, превратив ее в проблему личной совести индивида.

5)      Наконец, и это самое главное, высшей христианской ценностью является жертвенная любовь, призывающая человека отдать свое. Капитализм же – царство эгоизма, устанавливающий верховенство принципа наживы (“максимизации прибыли”).

Наоборот, с христианством совместим именно социализм. Ибо социализм является единственным реально существовавшим социальным строем, поддерживающим нравственные заповеди христианства. История Церкви нам показывает, что Церковь всегда стремилась к реализации в своей жизни противоположного капитализму строя – христианского коммунизма (первохристианская Иерусалимская община, общежительные монастыри). То же самое говорит и святоотеческая мысль в лице великого святителя Иоанна Златоуста.

Правда, в Церкви всегда была и другая тенденция, защищающая капитализм и частную собственность. Недаром на обсуждении “Русскую Доктрину” представлял сам митрополит Кирилл, в принципе вполне лояльный к капитализму. Однако, у Бога иное мнение на этот счет. Новейшая история Русской Церкви ясно это показывает: за апологию капитализма Церковь была наказана  Господом тяжелыми гонениями 1917-1943 гг. “Декларация” 1927 г. митрополита Сергия – это не столько компромисс с антицерковной властью, сколько признание как ошибочности предыдущего церковного курса, так и совместимости советского социального строя с христианством.

Противоречие между капитализмом и христианством очень глубоко. Без разрешения его ни о какой серьезной концепции русской жизни говорить не приходится. По этому пункту необходима дискуссия, и очень обстоятельная, с обсуждением самых разных точек зрения. И как “затравка” для такого обсуждения “Русская доктрина” вполне пригодна.

4 октября 2007 г., http://chri-soc.narod.ru/

Андрей Кобяков: «ДОКТРИНА — СОБОРНЫЙ ТРУД»

На вопросы «Завтра» отвечает руководитель авторского коллектива «Русской доктрины»

Газета «Завтра», №39 (723) от 26 сентября 2007 г.

http://www.rusdoctrina.ru/page95787.html

Каким образом Россия может сохранить свою уникальную идентичность и вырваться в мировые лидеры? Что такое Сергиевский проект в условиях ХХI века? Когда ожидать появление Большого стиля? На эти и многие другие вопросы отвечает "Русская доктрина" — программный труд русских интеллектуалов нового поколения, фундаментальная разработка, предлагающая идеологию и технологии русского будущего.

Над созданием "Русской доктриной" трудились известные ученые, философы и историки. Андрей Кобяков, Михаил Хазин, Максим Калашников, Егор Холмогоров, Виталий Аверьянов, Александр Рудаков — вот только незначительная часть представительного авторского состава, занятого в данном проекте. Важным этапом продвижения "Русской доктрины" стало проведение Соборных слушаний в Даниловом монастыре. Бюро Всемирного Русского Национального Собора во главе с митрополитом Кириллом предложило развернуть на основе этого документа широкую дискуссию в рамках следующего Собора в феврале следующего года.

"Русская доктрина" имеется в открытом доступе. Желающие могут ознакомиться с ее содержанием, посетив сайт http://www.rusdoctrina.ru/.

"ЗАВТРА". Андрей Борисович, из чего, по-вашему, складываются идеологии? Возможно ли создание "фабрики идеологий"?

Андрей КОБЯКОВ. В представлении о "фабрике идеологий" есть что-то искусственное. Сам факт существования вакуума в идеологической сфере не означает, что его можно заполнить чисто механически. Существует опасность, что сконструированная идеология окажется неорганичной для общества.

 Идеология — это всего лишь тщательно выстроенные, четко вербально артикулируемые, хорошо отшлифованные формулировки. Но направление мысли задает сама жизнь. Ведь любая идея ничего не стоит в отрыве от данного исторического, культурного, социального контекста. Пока мы не объясним сами себя, пока не ответим на вопрос — кто мы, куда мы идем? — творить идеологию бесполезно. Иначе говоря, не идеология должна идти впереди, но видение и понимание истории.

Конечно, идеология должна отвечать чаяниям социума и одновременно генеральной идее тех, кто этот социум ведет. Важно, чтобы появилось некоторое поле, объединяющее взгляды ведомых и предводителей. Именно в этом поле возможно структурирование социальных идей. Национальная идеология не появлялась в нашем недавнем прошлом как раз потому, что было невозможно это поле. Это был период смуты, ломки. Когда корабль терпит бедствие, матросы заняты не осмыслением своего положения, но спасением. Или когда элиты увлеченно, с азартом заняты дележом собственности, о какой идеологии может вообще идти речь?

"ЗАВТРА". Как возникла ваша "Русская доктрина"? Каков механизм ее создания?

А.К. Последние десятилетия мы живем в ощущении некоего идейного вакуума, в отсутствии программы развития нашей страны. Все прекрасно понимают, что реанимировать отжившие идеологические формулы невозможно. А либеральная доктрина полностью себя дискредитировала. Необходимо какое-то точное, современное решение, с учетом тысячелетнего опыта России, с опорой на комплекс идей выработанных нашей русской цивилизацией. И, конечно же, с другой стороны, и с учетом того трагического и уникального опыта, который можно назвать очередным Смутным временем. Речь идет об эпохе, которая началось для России с конца 80-х годов.

Что касается Доктрины — дело было так: в 2001 году фонд "Русский предприниматель" начал издавать одноименный журнал. Это был первый и единственный в то время хорошо изданный, качественный во всех смыслах — и даже глянцевый — аналитический журнал, стоявший на патриотической, государственнической позиции. Это была первая попытка вывести патриотическую идею из оппозиционного гетто, из маргинальной зоны. Естественно, многие нас не понимали: "Кому нужен деловой журнал, отстаивающий национальные интересы?". В течение семи месяцев нам не позволяли зарегистрировать издание под названием "Русский предприниматель". Как можно легко догадаться, мешало слово "русский". Только наши личные связи в верхах, в частности, добрые отношения с замминистра печати, этот вопрос разрешили, и журнал стал выходить. Сейчас из-за финансовых трудностей он не выходит, но вспоминают его многие. Журнал был известен в экспертном сообществе, и в политической среде, и в среде предпринимательской. Журнал был в определенном смысле уникальный — вокруг него стал выстраиваться определенный круг друзей и единомышленников. Напрашивалась мысль, что на базе этого круга единомышленников может возникнуть некая общественная организация, которая стала бы продвигать наши идеи в жизнь. Но для этого надо было системно, а не в форме разрозненных статей, объяснить, в чем же заключается наша свехидея. Таким образом у нас возникло внутреннее убеждение, что для своих уже сложившихся союзников нам нужно продемонстрировать развернутое кредо журнала "Русский предприниматель", фонда "Русский предприниматель".

Замысел создать такого рода работу возник в конце 2004-го года. Но одновременно с этим у нас появилось смутное, на уровне интуиции, ощущение, что наступил некий важный момент в истории современной России… Что меняется "агрегатное состояние" социума. Возникло впечатление, что все мы как бы плаваем в растворе, в котором вот-вот начнется процесс кристаллизации. Именно в этой точке истории — в точке бифуркации — важно было что-то сделать. И стало понятно, что надо срочно писать работу не для узкого круга единомышленников и друзей журнала, а работу, обращенную ко всему обществу.

Во введении к нашей "Русской доктрине" мы написали: пусть наш труд всколыхнет множество умов, и появится пара десятков подобных проектов, которые начнут конкурировать между собой, главное, чтобы мы сдвинулись с мертвой точки, главное, чтобы от абстрактного поиска русской идеи, которым мы занимались в меру своих сил и возможностей в течение всего этого Смутного времени, мы пришли к формулированию идей практического, инструментального плана.

При этом понятно, что эти идеи упираются на некий фундамент, на систему взглядов, на мировоззрение, на традиции, на понимание текущего момента и задач, но тем не менее, они направлены уже практически.