Генеральный штаб в годы войны - С Штеменко

2 сентября 1944 г. из президентской резиденции в Хельсинки пошло два различных послания: одно - в Берлин Гитлеру, другое - в Стокгольм советскому послу для передачи правительству СССР. В первом послании сообщалось, что Финляндия вынуждена выйти из войны и полна признательности своему союзнику немецкой армии. Во втором послании давался ответ на предварительные условия СССР, США и Великобритании и указывалось, что Финляндия сама проведет в жизнь добровольную эвакуацию или интернирование германских войск на южной части финской территории. Кроме того, предлагалось прервать военные действия и отвести войска на советско-финскую границу 1940 г.

Маннергейм также указал, что финны готовы принять участие в операции по разоружению немецких войск в северной части Финляндии, но хотели бы договориться в Москве о координации и помощи в этом деле с советским командованием.

В ночь на 3 сентября по финскому радио выступил с речью премьер-министр Хаксель. Он рассказал о положении дел, о "честном" союзе Финляндии с фашистской Германией, о выходе Финляндии из войны под давлением обстоятельств, но даже не упомянул о требовании Советского правительства разоружить гитлеровские войска, разорвать отношения с Германией.

Советское правительство вынуждено было сделать решительное заявление: оно настаивало на принятии Финляндией предварительных условий и предупреждало, что только после этого будет вести с ней переговоры о перемирии и мире.

Заявление СССР возымело действие, и в следующую ночь финское радио передало, что правительство принимает все предварительные условия. К тому же было объявлено о прекращении военных действий финских войск. Тотчас после этого Генеральный штаб получил распоряжение Ставки прекратить огонь против финской армии.

По окончании военных действий против финнов командование Карельского фронта отдало приказ войскам быть готовыми к наступлению против 20-й Лапландской армии немцев. Ставилась задача разгромить противника, овладеть Петсамо и Салмпярви, закрыть гитлеровцам пути отхода к финским и норвежским портам.

8 сентября Военный совет Карельского фронта доложил в Москву, что противник приступил к частичному выводу войск на кандалакшском, кестеньгском и ухтинском направлениях к финскому порту Оулу и в Северную Норвегию, фронт в это время перебрасывал по железной дороге некоторые части и соединения с южного фланга в Заполярье для последующего наступления.

Генеральный штаб внимательно проанализировал обстановку на северном фланге советско-германского фронта. Слагаемых было много, противоречий - не менее. Огонь на финском фронте прекратили, но полной ясности о поведении финской армии пока не было. Предстояла эвакуация или интернирование немецко-фашистских войск. Они уже начали частичный отход на своем правом фланге и проводили его пока без помех.

Финны выразили готовность принять участие в разоружении немецких войск в северной части Финляндии. Но усилия советских и финских армий в этом отношении еще не были согласованы. Финны хотели договориться обо всем в Москве. Но когда?

Согласно советской военной теории и практике войны следовало переходить в решительное преследование, если противник начинал отвод своих войск с занимаемых позиций. Как должны были поступить советские войска в данной обстановке, поскольку неминуемо нарушилась бы граница СССР с Финляндией, которую рекомендовалось не пересекать? Если преследовать, то как лучше это сделать, если ударных группировок, необходимых для полного успеха, еще не имелось? Фронт хотя и сохранил нетронутыми войска на немецком участке обороны, но только начинал перегруппировку сил и средств, рассчитанную для решения наступательных задач, и делал это, надо сказать, не очень быстро.

Было неясно также, по какому плану предполагает действовать командование Карельского фронта в ближайшем будущем.

Я доложил о наших сомнениях А. И. Антонову. Он сообщил мне, что в Москву уже прибыла финская правительственная делегация для ведения мирных переговоров, но согласился направить К. А. Мерецкову короткую телеграмму с требованием дать ответ по всем неясным вопросам и, таким образом, получить ориентировку на будущее.

В телеграмме, посланной 10 сентября 1944 г. в 1 час 30 минут, было сказано:

"Перегруппировка и действия фронта ведутся крайне медленно, ни на одном из направлений не созданы ударные группы для разгрома немецких войск, уже начавших на некоторых участках отход.

На кандалакшском и кестеньгском направлениях наши войска втягиваются во фронтальные бои с частями прикрытия противника и позволяют ему планомерно отходить, вместо того чтобы отрезать ему пути отхода и разбить его.

Для доклада Ставке прошу 10 сентября донести конкретный план действий войск правого крыла фронта с указанием группировок, порядка действий, рубежей и сроков их достижения по каждому направлению в отдельности. Антонов".

Из ответа на телеграмму следовало, что командование фронта готовится осуществить путем глубоких и трудных обходов решительную операцию против немецко-фашистских войск, отходивших с территории Финляндии. Генштаб так и доложил Ставке.

Верховный Главнокомандующий отнесся с пониманием к намерениям Военного совета, однако с ними не согласился. Его поддержал Народный комиссар иностранных дел, который уже начал предварительные беседы с представителями финского правительства по поводу перемирия. Беседы проводились с большим уважением к суверенитету Финляндии. Основная мысль их заключалась в том, что участь гитлеровских войск на территории Финляндии должна была решаться не нами, а финнами - хозяевами страны. Если им потребуется помощь и они ее попросят, мы поможем. [498 [

Однако при всех обстоятельствах нам следовало сохранять собственные силы, чтобы разгромить части 20-й Лапландской армии, еще остающиеся на советской земле, и очистить Заполярье от оккупантов.

После короткого обмена мнениями Ставка направила на Карельский фронт директиву, отменявшую решение фронтового командования как неправильное. "Согласно переговорам с финнами,- указывала директива, - выдворением немецких войск из Финляндии должны заниматься сами финны, а наши войска будут оказывать им в этом только помощь".

На этом основании Ставка Верховного Главнокомандования запретила фронту вести самостоятельные наступательные операции против немецких войск. "В случае отхода немцев - продвигаться вслед за ними, не навязывая противнику больших боев и не изматывая свои войска боями и глубокими обходными маневрами, для того чтобы лучше сохранить свои силы".

Решение было, конечно, далеко не обычным, но вполне отвечало условиям обстановки и высшей политики.