Страдания и Звёздный свет - Каролайн Пекхам

того, чего так явно хотела. Но я хорошо разбирался в людях, швыряющих в меня дерьмом. В конце концов, я был учителем.

— Почему ты так спокоен? — прошипела она.

— Почему ты так зла? — парировал я.

— Потому что жизнь — это мешок дерьма, — прошипела она. — А ты стоишь здесь, как будто тебя ничего не волнует.

— Поверь мне, меня беспокоит несколько вещей, но впадать из-за них в слепую ярость непродуктивно.

— Что ж, тогда считай меня непродуктивной, — пробормотала она, возвращаясь к своей ходьбе, и уголок моего рта дёрнулся.

Стелла снова вернулась ко мне ночью, вытягивая тьму, которую Лавиния оставила во мне. Она даже дала мне какое-то мерзкое на вкус зелье, чтобы помочь сохранить барьер между мной и ними в следующий раз, когда Лавиния украдёт меня в свою камеру пыток. Я не знал, что думать обо всем этом, но, конечно, не отказался принять ее помощь. Я возьму от неё то немногое, что смогу получить, а она может успокоить свою вину передо мной, или нет. Мне в любом случае было всё равно. Это, конечно, не было равносильно моему прощению.

Я взглянул на решётку над головой, стягивая рубашку, которая являлась сегодняшним маленьким забавным подарком от Лайонела Акрукса, с надписью М.А.Н.Д., растянутой посередине над зелёным металлическим Драконом.

Подпрыгнув, я ухватился за перекладины и начал подтягиваться. Здесь больше нечего было делать, кроме как иногда тренироваться, и попытка побить мой личный рекорд в пятьсот подтягиваний давала мне возможность сосредоточиться. Когда я дошел до сотни, взгляд Дарси метнулся в мою сторону, затем она выругалась и посмотрела в другую сторону, продолжая расхаживать.

Её взгляд скользнул в мою сторону ещё несколько раз, и ладно, возможно, я пытался привлечь её внимание, когда я достиг трёхсот, пот покрывал мою кожу, а мышцы напряглись.

Она прикусила губу, не отводя взгляда, и когда я дошёл до четырёхсот девяноста, я начал отсчитывать последние десять, мои руки и плечи горели.

Дарси приостановилась, чтобы посмотреть, как я усложняю себе задачу ещё десятью, и я с тяжёлым вздохом опустился на пол, подобрал футболку М.А.Н.Д. и вытер ею лицо. Когда я отдёрнул её, обнаружил, что Блу неподвижно стоит, а её глаза не отрываются от моего пресса.

— Чем я могу тебе помочь, красавица? — ухмыльнулся я, и она закатила глаза, отворачиваясь от меня.

Она погрузилась в свою собственную тренировку, которая состояла из сгибаний и растяжек, тени едва скрывали ее наготу, и она полностью игнорировала меня. Я с восторженным вниманием наблюдал за тем, как она делает «собаку», наклонив голову на одну сторону, мой взгляд был прикован к её заднице, а член радостно подергивался.

Когда она поднялась на ноги и взяла одну из бутылок с водой, которые нам дали сегодня утром, она подняла на меня бровь.

— Чем я могу тебе помочь, красавец? — повторила она, и я прижал язык к щеке.

— Вообще-то, можешь, — поманил её к себе, но она только откинула волосы и поставила бутылку на пол, прежде чем встать в стойку на руках.

Я переместился к ней, и она уперлась ногами в мою грудь, а затем сильно ударила ногой, чтобы вернуться в вертикальное положение. Прежде чем она смогла вырваться, я прокрался вперёд, обхватив её за талию и прижав к себе, мой пульс участился. Тени отступили от её тела, и я улыбнулся, ощутив её теплую кожу на своей, такую идеально мягкую.

— Как насчёт того, чтобы ты легла и раздвинула для меня эти красивые бедра, как хорошая девочка, а я использую свой язык, чтобы снова понравиться тебе, — предложил я.

— Как насчёт того, чтобы ты пошел к черту, — сказала она легко, и я зарычал, крепче прижимая её к себе.

— Как насчёт того, чтобы ты следила за своим ртом, или я перестану быть милым.

— Может быть, я не хочу, чтобы ты вёл себя мило, — сказала она, яростно сверкая глазами. — Может быть, мне надоело, что ты ведешь себя хорошо со своей чрезмерной заботой.

— Кто-то действительно помочился в твои хлопья17 сегодня, не так ли? — прорычал я.

— Звезды мочатся в мои хлопья с тех пор, как я появилась в Солярии. Раньше я думала, что здесь всё волшебно и радужно, но это не так, не так ли? Тори была права с самого начала. Это чушь собачья.

— Так что ты собираешься делать? Вернуться в мир смертных? — сухо спросил я.

— Может, и вернусь, — сказала она, ожидая от меня реакции, и сейчас она её добилась, хотя при этом ещё и чертовски возбудила меня.

— Ты ведёшь себя, как ребёнок, — предостерег я.

— И что ты собираешься с этим делать? — потребовала она, и я развернул её, толкнув вперед, так что она была вынуждена схватиться за решетку, чтобы не упасть на колени. Как только она склонилась передо мной, я шлепнул ее достаточно сильно, чтобы хлопок эхом разнесся по всему тронному залу.

— Ах, — выдохнула она, вся похоть и желание смешались в этом звуке. Мне нужна была разрядка. Она выводила меня из себя, и я явно делал то же самое с ней, так что если это было то, чего она хотела, я был более чем готов поиграть в её игру.

Я прижался к её заднице, давая ей почувствовать всю длину моего набухшего члена, и провел рукой по её позвоночнику. — Посмотри, что ты делаешь со мной. Ты сводишь меня с ума. — Я обхватил её бедра, прижимая к себе, затем провел руками по изгибу ее талии и еще выше, скользнул под нее и грубо сжал ее грудь.

Она вжалась в меня с пьянящим стоном, пыхтя: — Пошёл ты.

Я сильно потянул её за соски, растирая их между большим и указательным пальцами обеих рук.

— Ты уверена, что справишься с этим, маленькая смертная? — я дразнил ее, пытаясь раззадорить, и она попыталась встать, но я быстро переместил свои руки, одной вцепившись в ее волосы, а другой удерживая ее на месте, перекинув волосы поверх ее спины.

— Я не смертная, — прорычала она.

— Ты уверена? По-моему, ты похожа на сердитую маленькую смертную.

— Засранец. — Она резко дернулась, пытаясь освободиться, но я дернул ее за волосы и прижал к себе, жестоко смеясь.

— Что я говорил о том, чтобы следить за твоим грязным ртом? — я шлепнул ее по заднице достаточно сильно, чтобы её позвоночник выгнулся дугой, и с ее губ сорвалась череда проклятий, что заставило меня шлепнуть ее снова. — Хорошие манеры, Блу.

— Я ненавижу тебя, — шипела она, огонь внутри нее разгорался все жарче. Сегодня