Ночная смена - Dok

— Вот кто к вам за лечением идет — пусть сначала регистрируется. Как в любой поликлинике — сначала очередь — регистратура, потом — очередь — доктор. Медпункт у нас получается один, так что лучше всех хворых собрать тут.

— Есть угроза эпидемии, если их тут складировать. И указатели нужно развесить, что где находится, вообще информационное обеспечение…

— Не учи ученого, съешь слона печеного. Это из уважения к вашей гуманной профессии. Цените.

— Ценю. Вопрос остался.

— В печатне вовсю корячатся. И утром сюда журналюг пригоним. И бахил не дадим… Еще вопросы?

— Охрана как обеспечивается? — интересуется практичный Андрей.

— Внешняя — неплохо. И посты и патрули и опорные пункты уже работают. Внутри пока не контролируем толком, так что сегодняшний день решающий.

— Что с эвакуацией?

— Пока эвакуация запрещена. Рассказывать долго не буду, но без предварительной работы соответствующих наших работников с эвакуированными — эвакуацию не проводить. Это приказ.

— С первой кучей народа в Кронштадт, похоже, въехали нежелательные элементы? — осеняет Серегу неожиданная догадка.

— Пока не имею права отвечать. Потом все доложат. Пока — бдительность и еще раз бдительность…

— Очень уж, знаете, это еще в старые времена надоело. А в итоге все просрали, извините, конечно — бурчит повар.

Начвор вздыхает.

— Имели место перегибы на местах. Но говорю я как раз обоснованно. У нас — три трупа за ночь. Это непозволительные потери. Все, прошу по местам. Где ваши водоносы устроились?

Повар объясняет и начвор быстрым шагом с сопровождающими его лицами покидает наш медпункт.

— Я слышал, на вас напали? Наркоман?

— Да, вон валяется.

— Ага… Ну отзвуки той войны мы еще долго будем слышать.

— Это вы о чем, Федор Викторович?

— Пока Китай остается нацией наркоманов, нам не стоит бояться того, что эта страна превратится в серьезную военную державу, так как эта привычка высасывает жизненную силу из китайцев — сказал британский консул в Китае Джефф Херст в 1895 году.

Против Китая велись опиумные войны, против нас — героиновая, разница невелика. Производство зомби несколько иной модификации. Причем под флагом настоящей свободы. Не будь рабом государства, семьи и условностей, а будь рабом наркобарыги. Вот истинная свобода, черт бы их всех побрал. А скажите — поспать у вас часок в бронетехнике можно?

— Ильяс, как у нас с бронетехникой?

— БМП отдаем обе, МТЛБ — тоже пару, себе оставляем три БТР и маталыгу — под твоих раненых. А еще он дает соляру и боезапас, плюс — мирные отношения с армейскими. И еще по пустякам всякого рахат-лукума получим. Я — велик, могуч и силен и затмеваю собой Луну и Солнце!

— Причем одновременно!

— Ага! Видишь — вот он я — а солнца с луной — йок.

— Ребята говорили — по кольцевой объездной уже не дают на гусеницах кататься. В трех местах уже жестко стопят.

— Да кто ж броню остановит — удивляется Гаврош Демидов.

— Да другая броня, кто ж еще. С большим калибром. Но вообще — это разумно…

— Ладно, потом махнем маталыгу на что другое. Повару — наш салам — спать можно вон в той маталыжке, там как раз медсестрички дрыхнут. Вы смотрите, не обидьте их!

— Вон там? Отлично. А в плане обидеть — боитесь, что задавлю кого тушей, когда ворочаться начну?

— Нет, конечно, ладно, проехали.

Санинструктор в палатке опять дремлет на стопке касок.

— Ишь, чего натеял, поросенок — киваю я на него Андрею.

Андрей удивляется.

— Это я такую сидейку сделал. На ней и ногам отдых и не разоспишься, как раз для дежурства. У нас так все время делали.

Упс… То есть — ой!

Вот — через столько лет — и оказалось, что чудак за немецким пулеметом просто имел над собой толкового фельдфебеля. Надо же…

А мне сейчас надо думать. Изо всей силы. Потому как скоро утро.

Ильяс на маталыге укатывает опять же на поиск — взяв двух санинструкторов, заодно Вовка натаскивает небритого сапера по имени Васек — тот когда-то учился ездить на такой штуковине, но практики не было, а сейчас самое время освежить навык. Саперы вернулись довольные — по их мнению все подозрительные участки и обнаруженные по схемкам минные поля ликвидированы. Где — просто поснимали, где — раздавили мины буксируемым корпусом БТР. Шустеры изолированы, так что если нет особо поганых фугасов — то уже куда как легче.

У меня же особо похвастать нечем. Конечно сам факт наличия медпункта и медиков — уже здорово людям поднимает настроение в таких ситуациях, а уж если еще и пилюли какие-нибудь дают — так вообще праздник. С другой — мне невозможно толком тут заниматься диагностикой, и с эвакуацией полный швах. А это — этапность в лечении — главное на данный момент. И если заразные больные будут — то тогда все еще хуже.

— О, точно, я видел такие — шар — стулья — японцы придумали, когда оказалось, что на обычных стульях старательные работники наживают остеохондроз, геморрой и прочие радости — вспоминает начитанный Саша.

— И чем кончилось? — интересуется Андрей.

— А оказалось, что с остеохондрозом и геморроем справились, зато производительность труда упала. Японцы и решили, что уж лучше работник с остеохондрозом, чем такое…

Но мне сейчас надо судорожно вспоминать, что можно сделать в такой ситуации.

Когда человек думает — у него больше шансов выйти победителем.

Меня в пионерском возрасте очень поразил рассказ приглашенного к нам в класс ветерана. Сначала, как и положено всякому ветерану он долго трендел эту отвратительную лабуду "развивая успех 10 ордена Расула Гамзатова По колено Сине Морепереходященской дивизии в направлении на Бирюлево-Товарное 67 ордена Переходящего Красного Знамени стрелковая армия заняла высоту 33,6 и т. д. и т. п." то есть то, что так любят мемуаристы и отчего тошнит любого нормального человека, а уж детей в особенности. (Кстати, я давно замечал что ветераны стесняются рассказывать о себе, предпочитая рассказывать красивости в духе официальной пропаганды. За это надо сказать спасибо паскудам — пуристам из ГЛАВПУРа.)

Итак, оттрендев свое с явным облегчением ветеран собрался уходить, но тут я его спросил: "А за что вам дали "За отвагу"? (Мой дед мне говорил, что это была серьезная награда, сам он ее за форсирование Свири получил.)

Ну, ветеран мялся-мялся, потом рассказал, что его послали подавить огневую точку — пулемет в ДЗОТе на горушке. Он до амбразуры ползком добрался, а дальше что делать — неясно. (Видно не слыхал про Матросова.)

Немцы лупят очередями, а он лежит. И товарищи его по роте — тоже лежат, головы не поднять.