Том 14. Дневник писателя 1877, 1880, 1881 - Федор Михайлович Достоевский

376

У них объявились специалисты истребления грудных младенцев ~ хохот своих товарищей башибузуков. — Ср.: «Явились даже особенные артисты своего дела — башибузуки, изощрившиеся разрывать разом христианских младенцев, схватывая их за обе ноги» (Нов. время. 1877. 14(26) авг. № 524. Отд. «Последние известия». «По рассказам болгарских беглецов из долины Казанлыка»).

377

Министры султана уверяют, что не может быть умерщвления пленных, ибо «Коран запрещает это». — Достоевский имеет в виду следующее газетное сообщение: «По сведениям венской „Presse“, драгоман одного из важнейших посольств в Константинополе осведомился на днях у одного из турецких министров об участи, постигшей русских пленных и раненых после плевненского сражения <…>Драгоман также коснулся слухов об избиении и истязаниях русских раненых в Шипкинском проходе. На это министр возразил, что он не верит этим слухам, так как Коран воспрещает мусульманам убивать пленных» (Нов. время.

1877 24 авг. (5 сент.). № 534. Отд. «Последние известия». «На Шипке»).

378

Еще недавно человеколюбивый император германский с негодованием отверг официальную и лживую повсеместную жалобу турок на русские будто бы жестокости… — Главными распространителями информации «о жестокостях, совершаемых будто бы русскими войсками», были турецкое министерство иностранных дел и турецкий посол в Германии Садуллах-бей (см.: Моск. ведомости. 1877. 15 июня. № 147. Отд. «Телеграммы»; 30 июля. № 189. Вторая половина передовой «Москва, 29 июля»; 3 авг. № 193. Отд. «Последняя почта»; 9 авг. № 197. Отд. «Телеграммы»; 21 авг. № 208. Передовая «Москва, 20 августа»). Измышления турецких дипломатов были опровергнуты рядом официальных и неофициальных документов русского и западноевропейского происхождения, в которых сообщалось вместе с тем о непрекращающемся недостойном обращении турецких войск с пленными и ранеными русскими солдатами и офицерами. Германское правительство направило (около 8(20) августа 1877 г.) в адрес турецкого правительства протест. В нем оно «напомнило Порте о постановлениях Женевской конвенции, к которой присоединилась и Порта. Вместе с тем германское правительство обратилось к прочим европейским державам с запросом, не пожелают ли они сделать подобные предложения в Константинополе» (Нов. время. 1877. 12(24) августа. № 502. Отдел «Телеграммы»).

Замечание Достоевского о глубоком негодовании, проявленном Вильгельмом I, — пересказ резюме берлинского корреспондента «Daily News» 8(20) августа 1877 г.: «В особенности император <…> высказывает крайнее негодование, которое делает честь его человеколюбию, и по его более или менее непосредственной инициативе германское правительство предприняло <…> решительный шаг…» (Нов. время. 1877. 16(28) августа. № 526. Отд. «Внешние известия»; курсив наш. — Ред.).

379

Говорят, они и теперь, когда их берут в плен, смотрят испуганно и недоверчиво, твердо убежденные, что им сейчас станут отрезать головы. — Корреспондент «Нового времени» Н. Каразин писал: «Говорят <…> это даже подтверждали сами пленные, — что турецким войскам якобы сообщено к сведению о необычайном варварстве русских, решившихся поголовно истребить все турецкое, — им говорили, что русские никого из пленных в живых не оставляют и предают немедленно мучительнейшей смерти. Говорят, будто бы в этом предупреждении кроется причина стойкости и отчаянной храбрости турецких батальонов… Очень может быть, потому что мне не раз приходилось наблюдать пленных, — и это ласковое, гуманное обращение с ними — видимо было для них приятной неожиданностью» (Нов. время. 1877. 10 (22) июля. № 489). В «Новом времени» было напечатано также анонимное «письмо» из Казанлыка военного корреспондента английской «Times» при русской дунайском армии, в котором сообщалось: «Мы прошли мимо группы, человек в пятьдесят, раненых турок, у которых раны был заботливо перевязаны, как будто никогда и не существовало „кучи голов“. Турки имели испуганный вид, так как они не могли понять, чтобы русские были менее жестоки, нежели они сами» (там же. 1 (13) августа. № 511. Отд. «Последние известия»).

380

…Человек тоже, хоть и не хрестьянин». Корреспондент английской газеты, видя подобные случаи, выразился: «Это армия джентльменов». — Возможно, речь идет о корреспонденте английской «Times», письма которого цитировали «Московские ведомости». Английский корреспондент несколько раз то с возмущением, то иронически называл турок «джентльменами». Русскую же армию он не называл прямо «армией джентльменов», но обращение ее солдат и врачей с пленными характеризовал как подлинно джентльменское: «И лишь несколько шагов отсюда русские врачи перевязывали раны этих дикарей, и солдаты охраняли их от порывов мести своих товарищей, подавляя и собственное негодование, наполнявшее их сердца <…> с одной стороны, цивилизация, основанная на христианских началах, а с другой — варварство и худшее, что может совершить зверская жестокость людей» (Моск. ведомости. 1877. 4 авг. № 194. «Турецкие злодеяния в Шипкинском проходе»). Несколько раньше «джентльменство» русской армии подчеркивалось в сообщении из Систова корреспондента «Daily News»: «…ни малейшая доля участия в деле разрушения не падает на ответственность русских солдат. Поведение их было безупречно в высшей степени. В самом разгаре боя они щадили противников и брали их в плен по всем правилам цивилизованных армий. Они защищали своих пленников от насилия систовской черни… После взятия города они употребили все усилия, чтоб остановить грабеж» (Нов. время. 1877. 27 июня (9 июля). № 476, Отд. «Последние известия»).

381

Когда болгары в иных городах спрашивали ~ «Имущество собрать и сохранить до их возвращения, поля их убрать и хлеб сохранить, взяв треть в вознаграждение за труд». — Достоевский, по-видимому, контаминирует сведения из двух газетных корреспонденции с театра военных действий. В напечатанном «Московскими ведомостями» анонимном очерке «Переход е. и. в. главнокомандующего из Зимницы в Тырново и вступление в Тырново» сообщалось: «Чарбаджи (сельский старшина) спросил великого князя, разрешено ли забирать имущество бежавших турок. Его высочество ответил ему на это, „что они должны принять меры к охранению оставшегося имущества и отнюдь не допускать его расхищения. Урожаи должны быть убраны и сложены отдельно» (Моск. ведомости. 1877. 9 июля. № 180). Через десять дней в газете Суворина появилось второе сообщение, правда, без упоминания о главнокомандующем, но текстуально еще более близкое тому, что говорит о нем Достоевский: «Корреспондент „Кельнск<ой> газеты“ пишет из Казанлыка от 10-го (22-го) июля <…> Для того, чтобы не погибла жатва, созревшая на турецких полях, владельцы которых бежали, будут приняты следующие меры: жатва будет убрана болгарами, которые за труд получат треть собранного хлеба и половину сена, между тем как остальное будет собственностью бежавших турок <…> по моему мнению, это единственное, что может быть сделано в этом случае» (Нов. время. 1877. 29 июля (10 августа). № 508. Отд. «Последние известия»).